Отель - Артур Хейли

– Я рассуждаю практически, только и всего. Будут разглагольствовать о так называемых принципах, пока язык не отсохнет. Но осложнять себе дело, если этого можно избежать, не станут.

– И все же, – упорно гнул свое Питер, – было бы намного проще, если бы мы изменили нашу политику. Я не могу поверить, что, поселив доктора Николаса, мы бы подорвали репутацию отеля.

– Само по себе его поселение, возможно, и не подорвало бы. А вот шумиха, которая в связи с этим возникнет, может подорвать. И тогда мы хлебнем горя.

– Насколько я понимаю, мы уже хлебнули. – Питер почувствовал, что разговор начинает приближаться к опасной грани. Можно ли еще поднажать или надо остановиться? Кстати, подумал Питер, почему это хозяин сегодня в таком относительно хорошем настроении?

Патрицианские черты Уоррена Трента исказила сардоническая усмешка.

– Возможно, у нас и были неприятности. Но через день-другой они уже отойдут в прошлое. Кстати, Кэртис О'Киф все еще в отеле? – вдруг спросил он.

– Насколько мне известно, да. Если бы он выехал, я бы об этом знал.

– Отлично! – На лице Уоррена Трента по-прежнему играла усмешка. – У меня есть новости, которые могут оказаться интересными и для вас. Завтра я пошлю О'Кифа и его корпорацию подальше – пусть катится прямо в озеро Поншартрен.

Со своего места за конторкой старшего посыльного Херби Чэндлер незаметно наблюдал за четырьмя молодыми людьми, вошедшими с улицы в вестибюль «Сент-Грегори». Было почти четыре часа дня.

Херби узнал Лайла Дюмера и Стэнли Диксона, шедшего, насупясь, впереди остальных к лифтам. Через несколько минут все четверо скрылись из виду.

Во время вчерашнего телефонного разговора Диксон заверил Херби, что будет молчать о причастности последнего к скандалу, разразившемуся накануне. Но ведь, кроме Диксона, с опаской думал Херби, есть еще трое. И уж совсем нельзя ручаться за то, как поведут себя остальные – да, пожалуй, и сам Диксон, – если их начнут допрашивать, а возможно, еще и пригрозят.

И старший посыльный вот уже вторые сутки продолжал с возрастающим страхом ждать, что будет.

Тем временем Стэнли Диксон, выйдя первым из лифта, шел по коридору бельэтажа в сопровождении своих приятелей. Они остановились у двери, на которой поблескивала табличка с надписью: «ДИРЕКЦИЯ». Диксон мрачно повторил:

– Запомните, разговаривать буду я.

Флора Йетс провела их в кабинет Питера Макдермотта. Бросив холодный взгляд на вошедших, Питер жестом предложил им сесть и спросил:

– Кто из вас Диксон?

– Я.

– А Дюмер?

Лайл Дюмер кивнул, он был явно менее уверен в себе.

– Мне неизвестны имена еще двоих.

– Это ужасно, – сказал Диксон. – Если бы мы знали, то могли бы захватить визитные карточки.

– Моя фамилия Глэдвин, – внезапно заявил третий юноша. – А это – Джо Валоски. – Диксон метнул в его сторону раздраженный взгляд.

– Все вы, конечно, понимаете, – спокойно сказал Питер, – что я беседовал с мисс Маршей Прейскотт и она рассказала мне о том, что случилось в ночь на понедельник. Если вы не против, я готов услышать и вашу версию.

Диксон заговорил сразу же, прежде чем кто-либо успел открыть рот:

– Послушайте! Мы к вам в гости не напрашивались – вы сами нас пригласили. И говорить вам мы ничего не собираемся. Если у вас есть что сказать, валяйте.

На лице Питера заходили желваки. Но усилием воли он сдержался.

– Отлично. Предлагаю начать с наименее важного. – Питер перелистал бумаги, лежавшие у него на столе, и обратился к Диксону:

– Номер тысяча сто двадцать шесть – двадцать семь записан за вами. Когда вы сбежали, Питер сделал ударение на последнем слове, – я понял, что вы забыли сдать номер, и сделал это за вас. Остался счет на семьдесят пять долларов и несколько центов. Кроме того, есть еще один счет за повреждение гостиничного имущества – на сто десять долларов.

Юноша, назвавшийся Глэдвином, слегка присвистнул.

– Мы оплатим счет в семьдесят пять долларов, – сказал Диксон. – И больше ни цента.

– Ваше право оспаривать второй счет, – заметил Питер. – Но должен вам сказать, что мы это так не оставим. И если потребуется, передадим дело в суд.

– Послушай, Стэн… – сказал четвертый юноша, Джо Валоски. Диксон жестом велел ему замолчать.

Лайл Дюмер, стоявший рядом, в волнении переминался с ноги на ногу.

– Стэн, – тихо сказал он Диксону, – чем бы все ни кончилось, они ведь могут устроить тарарам. В конце концов, поделим на четверых. – И повернувшись к Питеру, заметил:

– Если мы решим заплатить вам эти сто десять долларов, может получиться, что мы не сумеем набрать всю сумму сразу. Можно будет выплатить по частям?

– Конечно. – Собственно, нет никаких оснований, подумал Питер, не распространять на этих ребят обычную практику отеля. – Кто-нибудь из вас или все вместе – пусть зайдет к нашему главному бухгалтеру и договорится о рассрочке. – И он обвел взглядом группу. – Ну, как, будем считать, что с этим вопросом покончено?

Один за другим все четверо кивнули.

– Остается выяснить эту историю с попыткой изнасилования – четверо так называемых мужчин против одной девушки. – В голосе Питера прозвучало презрение, которое он и не старался скрыть.

Валоски и Глэдвин вспыхнули. Лайл Дюмер смущенно отвел глаза.

Только Диксон держался с прежней самоуверенностью.

– Это она так говорит. А по-нашему, может, все было иначе.

– Я ведь уже сказал, что готов выслушать вашу версию.

– Черта с два!

– В таком случае, мне остается лишь принять версию мисс Прейскотт.

– Может, жалеете, приятель, что вас там не было? – язвительно спросил Диксон. – Или же вы получили свое потом?

– Успокойся, Стэн, – пробормотал Валоски.

Питер с силой сжал подлокотники кресла. Его так и подмывало выскочить из-за стола и двинуть кулаком по этой самодовольной осклабившейся роже. Но он понимал, что тогда даст Диксону преимущество, которого тот, по-видимому, и добивался. Ну нет, сказал себе Питер, этого не будет – он не потеряет над собой власти.

– Полагаю, – ледяным тоном сказал он, – всем вам ясно, что против вас может быть выдвинуто обвинение в уголовном преступлении.

– Если это так, – парировал Диксон, – то кто-то уже успел бы это сделать. Так что не надо брать нас на пушку.

– Вы готовы повторить эти слова в присутствии мистера Марка Прейскотта? Если он прилетит из Рима, после того как узнает, что случилось с его дочерью?

Лайл Дюмер быстро взглянул на Питера – в его глазах сквозила тревога.

Впервые и во взгляде Диксона появилось беспокойство.

– А ему скажут? – взволнованно спросил Глэдвин.

– Заткнись! – оборвал его Диксон. – Он нас ловит. Не верьте ему! Голос его, однако, звучал не так уверенно, как минутой раньше.

– Уловка это или нет, можете судить сами. – Питер выдвинул ящик стола, достал папку и раскрыл ее. – Вот тут лежит сделанная мной запись показаний мисс Прейскотт, а также описание того, что я увидел, когда в понедельник ночью вошел в номер тысяча сто двадцать шесть – двадцать семь.

Бумага еще не завизирована мисс Прейскотт, но она, конечно, ее подпишет, а если сочтет нужным, то и добавит кое-какие детали. Кроме того, у меня есть письменные показания Алоисиуса Рейса, служащего нашего отеля, на которого вы налетели с кулаками. Он подтверждает мой отчет и описывает, что произошло, когда он вошел в номер.

Мысль получить такой документ от Рейса пришла Питеру в голову лишь вчера поздно вечером. Он попросил об этом молодого негра по телефону, и сегодня утром тот принес ему бумагу. Отчет был аккуратно отпечатан, мысли изложены четко и ясно – недаром Ройс учился на юриста. Вручая Питеру бумаги, Ройс предостерег его: «Я по-прежнему убежден, что ни один суд в Луизиане и ломаного гроша не даст за свидетельство мальчишки-ниггера по делу об изнасиловании, в котором замешаны белые». Слегка раздраженный вечной ершистостью Рейса, Питер тем не менее заверил, что дело никогда не попадет в суд. «Но мне надо быть во всеоружии», – добавил он.

Помог Питеру и Сэм Якубек. По просьбе Питера он осторожно навел справки об обоих молодых людях – Стэнли Диксоне и Лайле Дюмере. Якубек сообщил следующее: «Отец Дюмера, как вам известно, – президент банка, а отец Диксона торгует автомобилями; у него хорошее дело, большой дом. Оба парня, судя по всему, пользуются достаточной свободой и попустительством со стороны родителей, а также, насколько я понимаю, не испытывают недостатка в деньгах, хотя и до определенного предела. Отцы обоих, судя по тому, что мне удалось узнать, не станут кипятиться из-за того, что их сынки переспали с какой-то там девчонкой; скорее всего, скажут: „Я в молодости тоже этим грешил“. Но попытка изнасилования, да к тому же дочки Прейскотта – это уже другое дело. Марк Прейскотт пользуется влиянием в городе – не меньшим, чем кто-либо другой. Он вращается в том же кругу, что и родители обоих мальчишек, хотя, пожалуй, Прейскотт по своему положению превосходит, их. И конечно, если Марк Прейскотт напустится на стариков Диксона и Дюмера и обвинит их сыновей в изнасиловании своей дочки или в попытке изнасилования, то дело будет худо, и оба парня понимают это».