Отель - Артур Хейли

– В этом может и не быть необходимости. Я как раз собирался пригласить вас, мисс… извините, Кристина. Мне хочется поужинать с вами вдвоем – в знак благодарности за то, что вы сделали для меня вчера. И если вы способны вынести общество старого человека, я был бы счастлив заменить вам недостающую компанию.

– Я буду рада поужинать с вами, и вовсе не потому, что мне недостает компании, – ответила Кристина.

– Отлично! – просиял старичок. – Думаю, лучше всего будет, если мы устроим это здесь, в отеле. Я обещал доктору, что еще дня два не буду выходить на улицу.

Кристина растерялась. Интересно, знает ли Альберт Уэллс о том, как высоки вечером цены в главном ресторане «Сент-Грегори». И хотя ему не нужно было теперь платить частной сиделке, Кристине вовсе не хотелось, чтобы он зря тратил оставшиеся у него деньги. Внезапно ее осенило, как все устроить наилучшим образом.

Приняв такое решение, Кристина заверила старичка:

– Ужин в отеле меня вполне устраивает. Однако мы должны обставить его поторжественнее. Вам придется отпустить меня домой, чтобы я успела переодеться во что-то более нарядное. Итак, решено: завтра в восемь вечера.

Выйдя от Альберта Уэллса, Кристина на площадке четырнадцатого этажа обнаружила, что лифт номер четыре неисправен. Рабочие-ремонтники возились с дверью шахты и что-то чинили внутри кабины.

Она вызвала другой лифт и спустилась на бельэтаж.

Президент ассоциации стоматологов доктор Ингрэм гневно посмотрел на человека, вошедшего в его номер на седьмом этаже.

– Макдермотт, если вы пришли сюда, чтобы замять случившееся, скажу вам прямо: зря тратите время. Вы ведь за этим пришли?

– Да, – признался Питер. – Боюсь, что за этим.

– По крайней мере, вы не врете, – буркнул старик.

– У меня для этого нет оснований, доктор Ингрэм. Я здесь всего лишь служащий. И пока я тут работаю, я обязан делать все, что в моих силах, для этого заведения.

– Вы и в случае с доктором Николасом сделали все, что в ваших силах?

– Нет, сэр. Представьте себе, я считаю, что хуже поступить трудно. И то обстоятельство, что у меня нет власти отменить порядок, установленный в данном отеле, нисколько не меняет дела.

Президент ассоциации стоматологов лишь хмыкнул в ответ.

– Если это так, то вам следует набраться смелости, уволиться отсюда и найти себе работу в другом месте. Может быть, там меньше будут платить, зато нравы не такие низкие.

Питер покраснел, но сдержался. Он вспомнил, как утром в вестибюле восхищался непримиримостью, с какою пожилой доктор отстаивал свою позицию.

С тех пор ничто ведь не изменилось.

– Ну, что вы на это скажете? – Живые глаза бескомпромиссно, в упор смотрели на Питера.

– Предположим, я уволюсь, – сказал Питер. – Но человек, который займет мое место, может быть вполне удовлетворен существующим порядком вещей. Меня он, по крайней мере, не устраивает. И я намерен сделать все, что в моих силах, чтобы изменить установленные здесь правила.

– Нечего сказать – правила! Разумные установления! Сплошной камуфляж!

– И без того красное лицо доктора совсем побагровело. – Я сыт этими словами по горло! Меня от них тошнит! Противно, стыдно и тошно от того, что таков род людской!

Наступило молчание.

– Ну хорошо, – сказал доктор Ингрэм упавшим голосом: внезапная вспышка ярости иссякла. – Согласен, вы не такой фанатик, как некоторые, Макдермотт. У вас хватает собственных проблем, и вряд ли мои наскоки помогут делу. Но разве ты не понимаешь, сынок: ведь именно из-за нашей с тобой чертовой благоразумности и происходит то, что случилось сегодня с Джимом Николасом.

– Я понимаю вас, доктор. Но думаю, что все это не так просто, как у вас получается.

– Многое не просто, – проворчал пожилой собеседник Питера. – Вы слышали, что я сказал Николасу. Я сказал, что, если перед ним не извинятся и не предоставят ему номер, я сделаю все, чтобы конгресс покинул этот отель.

– Ну, а если отвлечься от случившегося, разве на ваших конгрессах не бывает, скажем, дискуссий по медицинским вопросам, демонстраций и прочего, что приносит пользу множеству людей? – осторожно спросил Питер.

– Естественно, бывает.

– В таком случае, какой же смысл так поступать? Я имею в виду: стоит ли срывать конгресс – кто от этого выиграет? Уж, во всяком случае, не доктор Николас. – Питер умолк, вдруг почувствовав, что слова его не вызывают благоприятного отклика.

– Не делайте из меня дурака, Макдермотт, – взорвался доктор Ингрэм. И поверьте, что у меня хватило ума обо всем этом подумать.

– Извините.

– Всегда находятся причины, чтобы оправдать бездействие, и, как правило, – достаточно веские. Именно поэтому так мало люден способны отстаивать то, во что они верят или делают вид, что верят. Можете не сомневаться, через какие-нибудь два часа, когда часть моих благонамеренных коллег узнает, что я собираюсь предпринять, они выдвинут точь-в-точь такие же аргументы. – Пожилой врач тяжело перевел дух и посмотрел в глаза Питеру. – А теперь позвольте мне спросить вас кое о чем. Сегодня утром вы признались, что вам стыдно выставлять Джима Николаса из отеля. Так вот, будь вы сейчас на моем месте, что бы вы сделали?

– Доктор, не ставьте меня в неловкое положение…

– Бросьте вы эту ахинею! Я же спрашиваю вас напрямик.

Питер задумался. От того, что он сейчас скажет, решил про себя Питер, для отеля ничего не изменится. Так почему бы не сказать правду?

– Думаю, что поступил бы точно так же: отменил бы конгресс, – ответил он.

– Вот это да! – Президент ассоциации стоматологов отступил на шаг и внимательно оглядел Питера. – Оказывается, в этой куче гостиничного дерьма затерялся порядочный человек.

– Который скоро молот остаться без работы.

– Не расставайся с черным костюмом, сынок! В крайнем случае найдешь себе место в похоронном бюро. – Впервые доктор Ингрэм рассмеялся. Макдермотт, несмотря ни на что, вы мне нравитесь. Вам случайно зуб починить не надо?

Питер отрицательно покачал головой.

– Если не возражаете, я бы предпочел побыстрее узнать, что вы намерены делать. И чем быстрее я это узнаю, тем лучше.

– Ведь если конгресс отменяется, нужно срочно что-то предпринимать. И потери отель понесет катастрофические, как сказал за ленчем Ройял Эдвардс.

Но, по крайней мере, можно смягчить удар, приостановив подготовку к завтрашнему и послезавтрашнему дням.

– Вы были откровенны со мной, постараюсь ответить вам тем же, деловито проговорил доктор Ингрэм. – Я распорядился созвать сегодня внеочередное заседание исполнительного комитета на пять вечера. – Взглянув на часы, он добавил:

– Это значит – через два с половиной часа. К тому времени большинство членов нашего комитета уже приедут.

– Мы, конечно, будем поддерживать связь.

Доктор Ингрэм кивнул. Лицо его стало вновь суровым.

– Не обманывайтесь, Макдермотт, оттого, что я на минутку сбавил тон.

С сегодняшнего утра ничего не изменилось. Я остаюсь при своем и намерен нанести вам удар ниже пояса.

Как ни странно, Уоррен Трент почти равнодушно воспринял известие о том, что конгресс американских стоматологов, вероятно, будет отменен и его участники демонстративно покинут отель.

Выйдя из номера доктора Ингрэма, Питер Макдермотт сразу же направился в кабинет директора. Кристина – что-то она разговаривает холоднее обычного, подумал он, – сказала, что хозяин у себя.

Уоррен Трент, как показалось Питеру, был значительно спокойнее, чем все эти последние дни. Сидя в своем роскошном кабинете за столом с черной мраморной крышкой, он не выказывал и тени раздражительности, отличавшей его еще вчера. Временами на губах его появлялась даже легкая усмешка, хотя она едва ли имела отношение к тому, о чем докладывал Питер. Такое впечатление, подумал Питер, будто хозяин радуется чему-то известному лишь ему одному.

Дослушав сообщение Питера, владелец отеля решительно потряс головой.

– Они не уедут. Пошумят, но дальше этого дело не пойдет.

– Похоже, что намерения у доктора Ингрэма самые серьезные.

– Вполне возможно, но у остальных – едва ли. Говорите, у них совещание на сегодня назначено? Могу представить себе, чем все это кончится. Разведут для начала дебаты, затем выберут комитет для подготовки проекта резолюции. Потом – скорее всего завтра – этот комитет сделает сообщение исполнительному комитету. Проект резолюции либо примут, либо отдадут на доработку, – словом, еще какое-то время поговорят. Затем наверное, послезавтра – резолюцию представят конгрессу. Это я уже не раз видел – весь великий демократический процесс! Да они так разговорятся, что не заметят, как их конгресс и закончится.

– Вполне возможно, что так и будет, – сказал Питер. – Хотя, должен признаться, это довольно мерзкая позиция.

Сказано это было резко, и Питер приготовился к тому, что Трент сейчас взорвется. Этого, однако, не произошло. Уоррен Трент лишь буркнул: