Нелюди Великой Реки. Полуэльф-2 - Андрей Лавистов

— Похоже на название какого-то алкогольного коктейля… — с сомнением произнес я, — Особенно когда "Двойной" поцелуй…

— Тьфу! — сплюнул магистр, — Объясняй ему! Впрочем, все равно бы не понял… Кали для своих истинных поклонников — богиня не только смерти, но и любви! Причем такой, за которую не жалко отдать мать, жену, родину! Даже низшие демоны, служащие Кали, даже какие-нибудь ракшассы, и те, являя свою телесную форму, демонстрируют тем, кто достоин их видеть, совершенные женские формы!.. Представь, какова сама богиня!

Кревиол, на мой взгляд, слегка заврался. Кали — богиня любви? А я тогда розовый слон в балетной пачке. Сейчас спляшу вам па-де-де…

— А изображение Кали я видел… — с понятным сомнением протянул я, и захлопнул свою болтливую пасть, не зная, стоит ли продолжать. Это такая тетка с мертвой серой кожей, черными клыками, унылой обезьяньей мохнатой мордой, еще у нее вместо волос змеи. Да, еще рога и черепушки в виде украшений, короче, образец красоты. Да вы мне хоть какое тело к шее приставьте, красавицей эта тварь не станет. Да, помимо прочего, у тетки шесть рук — как у таракана.

— Какое, шестирукое? — Рука у Кревиола дрогнула, и он расплескал жидкость из своего бокала. Какой неприятный маслянистый оттенок у этого вина. Хорошо, что я его не стал пить, только вид сделал. Винное пятно расползлось по столу, как какая-нибудь хищная амеба, выбросив по разным направлениям ложноножки. Кревиол же, манкируя хорошим тоном, начал еще и пальцем эту лужу развозить по столешнице, как ребенок. От волнения, не иначе.

— Ага, шесть рук, кожа серая…

— Каноническое, значит, — кивнул в такт своим мыслям Кревиол и осуждающе покачал головой. — А знаешь, как истинные адепты Кали называют свою богиню?

Как они ее могут называть? Великая Открывательница Врат в Бездну? Я бы уж назвал…

— Макакой Шестирукой, наверное, — пожал я плечами после недолгого раздумья. Если поклонники Кали такие двоечники, как их характеризует Кревиол, то ожидать от них, что они будут испытывать пиетет к собственной богине — нельзя. Они и себя-то не уважают, с какой стати им уважать Кали? Особенность двоечников именно в том и заключается, что не уважают они себя — это вам любой педагог скажет. Можно, можно сделать из двоечника хорошего ученика — нужно только заставить его уважать самого себя хоть за что-нибудь: хоть за то, что он самый сильный в классе и на перемене может побить ботана-отличника… Но если речь идет о двоечниках по такому предмету, как магическое искусство, то друг перед другом эти господа должны похваляться бескрайним цинизмом и неуважением к богам, прежде всего к той самой богине, которая делится с ними Силой.

— Макакой! — повторил я. — Или Мертвой Мартышкой!

В ту же секунду замысловатый узор, образовавшийся от пролитого Кревиолом вина, выстрелил тонкими шупальцами, опутавшими мою руки и шею. Я оказался полностью обездвижен, хотя и был готов к какому-то финту со стороны алхимика. Но кто ж знал, что он еще и колдун? Мерзавцу хватило легкого движения пальцев, чтобы эта гадость пришла в движение и опутала меня не хуже паутины в замке Конкруда. Это и предопределило мои следующие слова:

— С Конкрудом Арсайлским не знакомы? — спросил я Кревиола срывающимся голосом.

— Нет, а стоило бы? — Кревиол, похоже, был не прочь продолжить беседу. А что? Он у себя дома, никуда не торопится, спокоен и деловит.

— Дальше что? — спросил я этого господина, сообразив, что он оказался меж двух огней: гномы-то, откомандировавшие меня в Большой мир, никуда не делись, как никуда не делся и контроль за алхимиком с их стороны. Так что зря он за Кали обижается — даже если он трижды "истинный" адепт Богини смерти, от пули из гномского "Маузера" богиня его не спасет! Но меня он, скорее всего, попытается принести в жертву своей богине.

— Дальше? — пожал плечами магистр. — Дальше ты мне расскажешь, как вы смогли меня найти… Ты мне все расскажешь… Как собирался меня убивать, где твои сообщники… И главное, какая у тебя степень посвящения?

Отстраненный голос магистра давал понять, что пытать он меня будет безо всякого удовольствия, только ради достижения приемлемого результата.

— Вы это о чем? — поразился я. — Я Вас не искал! Никаких степеней не имею, убивать никого не собирался! Клянусь!

— Кляться не надо! — заверил меня Кревиол. — А Истинное имя Богини смерти знают только посвященные, начиная со степени Приносящих Камень! Ты Приносящий или Ищущий? Отвечай!

С этими словами Кревиол коснулся моих висков камнями своих перстней, надетых как на левую, так и на правую руку. Камешки-то не простые, не ради украшения их алхимик носит!

Меня тотчас же пронзила острая боль от электрического разряда, сверкнувшего между пальцами магистра. Пока терпимо…

Я заскрежетал зубами, выражая ужасную муку, но Кревиол только скривился:

— Ты неплохой актер, полуэльф, но обмануть человека, вся жизнь которого построена на обмане — да у тебя кишка тонка! Я могу раскусить поклонника Кали в любом разумном!

Несмотря на пафосную речь, Кревиол не торопился действовать. А я все никак не мог понять — чего он от меня хочет?

Денег? Нет, деньги ему от гномов должны перепадать неплохие. Хочет насладиться видом моих мучений? Так не мучает — рассуждает! И не похож Кревиол на палача. Тут ведь тоже предрасположение необходимо, талант, так сказать… И такой талант за печку не спрячешь…

— Гномов не боитесь расстроить? — нажал я Кревиолу на больную мозоль.

— Ничуть! — бодро отозвался алхимик. — Они мне еще спасибо скажут за то, что я адепта Кали прищучил! Да еще так хитро замаскировавшегося!

После этих слов Кревиол поперхнулся и уставился на меня во все глаза, потому что я просто захлебывался от хохота. Вот уж кем-кем, а адептом Кали, да еще в каком-то, надеюсь, немаленьком ранге меня никто не называл!

— Ой, не могу, насмешил! — заливался я совершенно искренним смехом, даже слезы на глазах выступили, — Ха-ха-ха!

Кревиол терпеливо дожидался, пока я перестану смеяться, скрестив руки на груди и глядя отсутствующим взглядом в куда-то в угол. Что ж, осталось доказать алхимику, что он ошибается.

— Есть какие-нибудь способы узнать, поклоняется разумный Кали или нет? — спросил я алхимика, отсмеявшись. — Если есть — давайте, действуйте, проверяйте! Со своей стороны, заявляю, что Кали никогда не поклонялся и не собираюсь!

— Конечно, есть! — обрадовался Кревиол. — Пытки… Те, кто любит причинять боль, сами почти никогда не готовы ее испытывать!

— Хорошенький метод! — скривился я. — А кроме пыток? Можно ведь как-нибудь различать "черноту" в ауре, или что там у поклонников Кали?

— Можно-то можно… — одобрительно зачмокал губами Кревиол, — но не с каждым разумным получается. С тобой — не получится! Со мной — тоже не сработает…

— Это почему? — удивился я. И почему алхимик всюду себя приплетает? Тяжелая форма нарциссизма, то есть самолюбования? И не эльф ведь…

— Со мной — потому что в течение последних двадцати пяти лет я целенаправленно изменял свою ауру.

— Алхимическими средствами? — восторженно ахнул я.

— Алхимическими средствами! — горделиво подтвердил Кревиол. — Я сделал так, что моя аура для любого адепта Кали ничем не отличается от ауры обычного человека…

— Да? — поразился я. — Такое возможно? А почему тогда в городах — на воротах, например, следящие артефакты не поставить? Чтобы как только адепт в ворота заходит, его бы сразу под белы ручки и приняли?

— Зубы-то мне не заговаривай! — неожиданно грубо откликнулся Кревиол. — Как будто не знаешь! Еще скажи, что не знаешь, что такое Метка!

Метка? Это дело известное… Проиграешь в Гуляйполе поместье, так тебе метку и поставят на ауру — чтобы денег отдать не забыл! Примешь печать — и все, обречен! Если в срок золото не отдашь, помрешь лютой смертью! Или если душу в залог отдаешь — тоже метку ставят. Или если к секретам каким допущен, при оформлении допуска тоже заклятие на ауру накладывают. В Тверской Академии каждый второй, кто научной деятельностью занят, под заклятием ходит.

— А причем тут Метка и поклонники Кали? — задал я простой вопрос. — И не могли бы Вы, магистр, снять с меня эту гадость, а то сидеть неудобно!

Тут я попытался глазами указать на опутавшие меня нити "винной паутины". Ноги затекли и поясница как чужая.

— Обойдешься! — отрезал Кревиол. — А Метка при том, что каждый адепт Кали ее Метку на себя добровольно принимает! И артефактами ее не отследишь! Как не отследишь и обычную Метку, вроде тех, что за карточные долги ставят! Артефакты могут удостоверить, что человек — это человек! А не нежить, натянувшая на себя его личину. А вот что у человека на душе — это уже такие тонкие материи, что никакие артефакты не справятся… У людей вообще очень нестойкая и подвижная аура. Чуть насморк, или еще какая болезнь — и клерки в банках жуют свои манишки! По полчаса личность удостоверяют! А вот адепты Кали могут "видеть" друг друга! И сейчас они активизировались, собирают силы: пришлым удалось сильно проредить Орден Созерцающих, да еще кто-то из "спецуры" Новых княжеств Ракшассу в нижний план спустил, как какашку в ватерклозете!