Неверные (СИ) - Фрайдей Элеонора

Кирилла словно это совсем не разочаровало, и он молча протянул ее с пирса обратно на тропу через поле. Но не зная зачем, Лора кинула недовольный взгляд на подростков, словно это их могло хоть немного смутить.

Кирилл обнимал её за плечи, и они молча шли по проселочной дороге в сторону дома. Смеркалось, жужжание всевозможных кузнечиков и сверчков раздавалось ото всюду, и эти звуки казались такими громкими, громче звуков большого города.

Молодые люди вернулись в дом, который был погружен в абсолютную тишину. Надежды дома не было, дочерей подростков тоже, скорее всего гуляли. В её комнате был разложен диван и застелен постельным бельём в мелкий голубой цветочек. Её комната и правда осталась прежней. Кирилл изучал фотографии на полках книжного шкафа, на которых была она, с отцом, с бабушкой, одна. Лора открыла шкаф, где лежали её вещи, той самой девочки, жившей в этой комнате. Стопка её глянцевых журналов, коллекцией которых она так гордилась, также занимали целую полку.

Рассматривать не хотелось, трогать вещи тоже, словно Лора боялась что-то потревожить. Она обернулась, и увидела, что Кирилл открыл крышку её старенького пианино. Лора совсем забыла о его существовании, он давно служил полкой для всякого хлама. Но скрыться от глаз музыканта инструменту не удалось.

— Пианино в твоей комнате? — спросил он, прикоснувшись к клавишам, и что-то быстро сыграл. — Совсем расстроено.

— Я целых два года училась в музыкальной школе, нет, меня не тянуло к музыке, просто в поселке ничего больше не было, чем увлечься, и бабуле нравилась идея «девочка за пианино», — Лора подошла к молодому человеку. — Но я вовремя бросила это занятие. У меня очень плохо получалось.

— Музыка — это прекрасно, — просто ответил он, сев за инструмент.

Кирилл смог из старого инструмента извлечь красивую мелодию, его пальцы на клавишах гипнотизировали. Он тихо запел. Кирилл это делал талантливо, он был в этом так органичен, словно именно сейчас она видела настоящего Кирилла. Но он резко оборвал мелодию и развернулся к ней. Лора замерла, она боялась снова спугнуть момент. Но он скользнул руками по её талии, подняв футболку, и нежно, практически не касаясь, поцеловал в живот… дрожь пробежалась по всему телу девушки, она вся покрылась предательскими мурашками.

Кирилл расстегнул верхнюю пуговиц ее джинс, скользнул молнией, открыв резинку красивых женских трусиков. Лора запустила руки в его волосы, прошлась пальчиками по шее, плечам, затем стянула с него футболку, оголив красивое, длинное, молодое тело… рельефные плечи и руки… Он поднялся, и не торопясь стянул с неё футболку, под которой не было нижнего белья. Кирилл изучал её в тусклом свете лампы на письменном столе. Лора себя не стеснялась, ей было приятно. Она также наслаждалась его близостью, ей нравилось на него смотреть, нравилось прикасаться…

Кирилл улыбнулся, прижал её к себе, и не отрываясь от поцелуя, начал наступать в сторону уже застеленного дивана…

* * *

Короткий стук в дверь разбудил Лору. Она нехотя открыла глаза, и первое что почувствовала, это тяжелую мужскую руку на себе. Кирилл… она улыбнулась, вспомнив обо всем, что между ними было… это было прекрасно, нежно, страстно… словно это было по любви? В ее детской комнате!

Снова стук…

— Лариса, проснись! — послышался встревоженный голос Надежды.

— Я сейчас, — ответила она.

— Лора посмотрела на телефон, было всего лишь пол восьмого утра… но она чувствовала, что выспалась, так как они с Кириллом, видимо уставшие за день, уснули сразу, не дождавшись даже полуночи и прихода всех домой.

Кирилл не шелохнулся, спал он крепко. Девушка выползла из-под его руки, встала, надела джинсы, футболку. Она планировала зайти сегодня к отцу, а после у них были билеты на поезд в Москву.

Лора вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь. Она прошла в кухню и от увиденного, у неё предательски сжалось сердце. Лора поняла, что произошло…

Надежда, вся заплаканная и опухшая от слез сидела за столом. Испуганные, так же с красными глазами и носами дочки, смотрели вовсе глаза на Лору. Девушка даже не догадывалась, как их зовут, хотя их знакомили не раз.

— Он умер, — выдавила из себя Надя и снова захлебнулась рыданиями. — Мой Андрюша! Как же мы теперь без него!? Ну как так!?

Лора молчала, страх и боль сковали её тело. Вчера отец сказал, что не задержит её, но зачем так поторопился? Подождал бы пока она уехала! Она не хотела всего этого видеть! Она не хочет ничего слышать! Она не хочет говорить! Она хочет домой, обратно…

Папа… больше у неё не осталось никого, она одна на всем белом свете… Мама, бабушка, папа… У отца не было ни братьев, ни сестёр, так и у неё не осталось ни дядь, ни теть… никого! И папа… Папа ушёл… Она осталась одна… Маленькая, хрупкая Лора…

Надя встала и попыталась обнять Лору, уверенная, что та нуждается в ласке. Только Лора не была приучена к этому, девушка попятилась назад.

— Ты на похороны останешься? — спросила растерянная Надя.

— Нет, я сегодня уеду, — прошептала Лора. — У меня билеты.

— Но твой отец умер! — женщина распахнула на неё непонимающие глаза.

— И теперь меня здесь ничего больше не держит, — ответила она. — Я приму участие в похоронах финансово, обязательно скажи, что будет нужно.

Надя смотрела на неё с непониманием и каким-то ужасом. Наверное, со стороны она казалась ей холодной, бессердечной… Почему она не плачет? Не бьется в причитаниях!? Ведь принято именно так! Но Лора переживала все по-своему, так как умела. Ей было так больно, что она хотела от этого убежать и больше этого никогда не чувствовать.

Девушка в дверях в комнату столкнулась с Кириллом, и видя его глаза, она поняла, что он все слышал. Лора быстро проскользнула мимо него.

— Соболезную, — тихо произнёс он, закрыв плотнее дверь.

Молодой человек был растерян, она видела, чувствовала. Видимо и он не осознавал, отправляясь с ней в путешествие, что отец девушки и правда может умереть.

— Спасибо, — прошептала она, рассматривая все по сторонам, не зная, что делать.

— Ты правда не останешься?

— Нет, — твёрдо сказала девушка, а потом распахнула шкаф. — Вот только заберу кое-что.

Лора стала доставать из шкафа фотоальбомы, тяжелые, она складывала и складывала их стопкой в руку. А затем повернувшись к Кириллу, сделала шаг, и вся стопка выскользнула и упала на пол. Альбомы раскрылись, какие-то фотографии рассыпались по полу. Фотографии, где улыбалась маленькая Лора, где она с бантами сидела за партой в первом классе, а может и во втором… где она с бабушкой, с папой. Где Лора подросток с друзьями. Девушка села на пол и стала сгребать все в кучу, но руки тряслись, фотографии выскальзывали…

Кирилл стоял в одних джинсах и наблюдал за ней. Как эта всегда смелая и яркая девушка, словно пыталась собрать свою жизнь, саму себя, починить и восполнить то, что не могла, этими альбомами, возможно пытаясь унести свою жизнь отсюда. И она разрыдалась, смотря на неподъёмную кучу фотографий вокруг себя. Но глаза застилали слёзы, все снимки стали размазаны, и она бросила затею все собрать. Она просто сидела и плакала, выпуская все, что болело, что душило, что мешало…

Кирилл подошёл и сел рядом с ней, прижав её маленькую голову с острым подбородочком к своей груди, провёл рукой по волосам, гладя по затылку. Это так напомнило, как делал отец, что Лора отпрянула. Словно стало страшнее, больнее…

Я думаю, тебе надо уйти, — неожиданно сказала она. — Все, приключению закончилось, больше не весело.

— Лора, в смысле? — Кирилл нахмурился. — Я хочу быть рядом, я не оставлю тебя одну.

— Нет, хватит, — она истерично посмеялась, — не хочешь! Глупости. Ты сразу сказал, что ничего от меня не хочешь. Так что лучше уйди сейчас.

— Почему ты решаешь за меня? — он судорожно убрал волосы назад. — А то, что между нами было? Не говорит ли о том, что…

— Ничего не говорит, это просто секс, — перебила его девушка. — Приятная такая случайность, ошибка! Ты меня с кем-то спутал, когда увидел девочку в джинсах и футболке, с растрёпанными волосами в деревенском пейзаже. Это ей ты был так очарован. Но это не я. Я та Лора, которой ты однажды сказал, что тебе жаль, если я такая и есть. Так вот знай, я та Лора, которая стояла перед тобой в кружевном нижнем белье, а не вот это все! Поэтому лучше уходи! Пока жалость к этой растрёпанный девочке, потерявшей папу, не завела тебя слишком далеко.