Гражданская история безумной войны - Михаил Веллер

Одновременно создается разветвленная и хорошо оплачиваемая сеть секретных осведомителей.

Но истребление целых групп населения продолжается. В 1919 году в Москве сочтут, что бойскауты — организация контрреволюционная. И несколько сотен мальчиковбойскаутов, от 12 до 16 лет, были расстреляны. Их не пытали — слишком было очевидно, что никто из них ничего не сделал и даже не замышлял. Просто они оказались «лишними», «буржуазными элементами». Вошли в те 10 % населения, которым коммунистам сказать было нечего, которые оставалось только уничтожить.

8 сентября 1918 года официально создаются настоящие концентрационные лагеря: с колючей проволокой и штатом охраны. В августе 1918 Ленин пишет буквально следующее: «…провести массовый террор… сомнительных запереть в концентрационный лагерь».

Осенью 1918 года заключенных содержится немного: около 35 тысяч человек. Но прошло через концлагеря больше. Зачем тратить боеприпасы, если «бывшие люди» сами умирают от голода?

«Больно стукнуло в уши. Белые серые туши рухнули на пол. Чекисты с дымящимися револьверами отбежали назад и тут же щелкнули курки. У расстрелянных в судорогах дергались ноги… Двое в серых шинелях ловко надевали трупам на шеи петли, отволакивали их в темный загиб подвала. Двое таких же лопатами копали землю, забрасывали дымящиеся ручейки крови. Соломин, заткнув за пояс револьвер, сортировал белье расстрелянных. Старательно складывал кальсоны с кальсонами, а верхнее платье отдельно… Трое стреляли, как автоматы, и глаза у них были пустые, с мертвым стеклянистым блеском. Все, что они делали в подвале, делали почти непроизвольно… Только когда осужденные кричали, сопротивлялись, у троих кровь пенилась жгучей злобой… И тогда, поднимая револьверы к затылкам голых, чувствовали в руках, в груди холодную дрожь. Это от страха за промах, за ранение. Нужно было убить наповал. И если недобитый визжал, харкал, плевался кровью, то становилось душно в подвале, хотелось уйти напиться до потери сознания… Раздевшиеся живые сменяли раздетых мертвых. Пятерка за пятеркой. В темном конце подвала чекист ловил петли, спускавшиеся в люк, надевал их на шеи расстрелянным… А в подвал вели и вели живых, от страха испражняющихся себе в белье, от страха потеющих, от страха плачущих».

Описанию можно доверять: автор специально изучал вопрос, чтобы восславить трудную и героическую работу чекистов, не раз, ходил на расстрелы. Перед нами своего рода репортаж.

Для работы ЧК требовалось много «обслуживающего персонала» — тех, кто охраняет подвалы, выводит обреченных, надевает петли на шеи трупов, тащит их из подвала, грузит на подводы, вывозит и закапывает. Самым главным чином из технического персонала был «помучтел» — «помощник по учету тел». Тот, кто вел статистику и представлял ее начальству.

В одной Петроградской ЧК в 1918 году работали около 600 человек, к середине 1919-го их число возросло до 1300. В масштабах всей Советской республики таких подручных ЧК по разным подсчетам к концу 1918 года насчитывалось до 30–40 тысяч человек, а к 1921 году перевалило за 123 тысячи человек.

Чекисты, мягко говоря, не умирали от голода. Паек у них всегда был выше, чем в любом другом советском ведомстве.

К товарищам по оружию Дзержинский был внимателен, опекал молодежь, и часто вел с начинающими чекистами долгие беседы о жизни, давал весьма разумные советы. Он был лично скромен, никогда не требовал себе почестей, не присваивал награбленного, не пировал, купаясь в шампанском.

Мартин Лацис всерьез считал себя серьезным ученым. Своего рода палач-теоретик, он — благообразный, всегда прохладно-вежливый, особенно пугал тем, что никогда не проявлял своих эмоций. По-латышски, по-западному закрытый, холодный тип человека. Лацис писал «научные труды» и публиковал в своем журнале «Красный меч». Он всерьез исследовал зависимость расстрелов по полу и возрасту, по социальному составу уничтоженных в зависимости от времени года и состояния погоды, по климату данной местности и направления ветров. Для проникновения в тайны природы Лацис строил графики и диаграммы, приводил таблицы и статистические выкладки, подгонял свои наблюдения под фундаментальные законы марксизма. Он даже книжку написал про свою многополезную службу.

Менжинский очень интересовался психологией, писал эротические романы и стихи. Обожал допрашивать женщин, лез в самые интимные подробности личной жизни. Фактически для каждой придумывал своего рода «роман», полный темной и больной чувственности, принуждал признавать сексуальную подоплеку решительно всех поступков, убеждал в изменах мужей и любимых.

Вот неэстетичные детали — физические пытки, расстрелы — это Менжинского интересовало меньше.

Главный палач московской ЧК Мага свихнулся во время очередной экзекуции и набросился на коменданта тюрьмы Попова с воплем: «А ну раздевайся!» Еле скрутили.

18 сентября 1918 года Г. Зиновьев на Петроградской партконференции сказал: «Мы должны повести за собой девяносто из ста миллионов человек, составляющих население Советской Республики. Остальным нам нечего сказать. Их нужно ликвидировать».

Цифры, конечно, примерные, но подход вообще интересен.

«Для нас нет и не может быть старых устоев морали и гуманности, выдуманных буржуазией для эксплуатации низших классов» — так писал член коллегии ЧК Мартин Лацис. И далее: «Мы не ведем войны против отдельных лиц. Мы истребляем буржуазию как класс. Не ищите на следствии материалов и доказательств того, что обвиняемый действовал словом или делом против Советов. Первый вопрос, который вы должны ему предложить — к какому классу он принадлежит какого он происхождения, образования или профессии. Эти вопросы и должны решить судьбу обвиняемого. В этом — смысл и сущность красного террора».

В Полном собрании сочинений Ленина опубликован счет на получение Ильичем вещей из «хозотдела Московской ЧК»: костюма, сапог, пояса, подтяжек.

После покушения на Ленина и убийства Урицкого в сентябре 1918 года коммунисты официально вводят систему «красного террора», списки расстрелянных и арестованных печатают в газетах.

В газетах же ведутся дискуссии о допустимости пыток. «Известия» в 1918 году, «Правда» в 1919-м сочувственно пишут о коммунистах, которые сами попали под пытки за какие-то пустяковые преступления. То есть сам факт применения пыток не отрицается, выражают лишь сожаление, что зацепили «своих».

3 июня 1918 года Ленин писал председателю ЧК Бакинского Совнаркома Тер-Габриэляну: «Передать Теру, чтобы он все приготовил для сожжения Баку полностью». Раз полностью — то не с одной же «буржуазией».

Но что делать именно с «буржуями»? Еще 23 августа 1918 года М. Лацис рассуждал в «Известиях» об отмене всех прежних правил войны: «Все это только смешно. Вырезать всех раненых в боях против тебя — вот закон гражданской войны».

Эта сильная мысль реализовалась во введении в Красной Армии Революционных военных трибуналов при командовании фронтов, армий и корпусов. Они не ограничивались никакими законами так же, как и Революционные трибуналы в Советской республике. В постановлении ВЦИК от 2 сентября 1918 года говорилось, что ревтрибуналы должны руководствоваться «интересами социалистической революции, обороны ее от врагов Социалистической Республики и интересами классовой войны за торжество пролетариата, как это подсказывается ему революционным коммунистическим правосознанием и революционной совестью».

Председатель Ревтрибунала Республики К.Х. Данилевский четко обозначал: «Революционные военные трибуналы — это в первую очередь уничтожение, изоляция, обезвреживание и терроризирование врагов Рабоче-Крестьянского отечества и только во вторую очередь — это суды, устанавливающие степень виновности данного субъекта».

В 1918 году, действуя против Комуча и Прикомуча, в Сарапуле «накопили» до тысячи заложников и держали их в тюрьме. При оставлении Сарапула их всех утопили в баржах.

В Перми и Кунгуре расстреливали группами по 30–60 человек, по спискам. Считали не людей, а такие вот «пачки».

На Мотовилихинском заводе под Пермью расстреляно больше 100 рабочих: отказались вступить в Красную Армию. Командиры велели, красноармейцы расстреливали.

По данным доклада английского представителя Эльстона лорда Балфура, в одной лишь Пермской губернии (без города) истреблено больше 2 тысяч человек. В самой Перми расстреляно 25 священников, а епископ Андроник был зарыт живым в землю.

Красные наступают, и при взятии Казани 10 сентября 1918 года Ленин потребовал «образцово-беспощадного подавления чехов и белогвардейцев, а равно и поддерживающих их кулаков». Он настаивает: «необходимо беспощадное истребление».