Пятьдесят на пятьдесят - Дик Фрэнсис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Потому, что тогда мы бы разорились, — ответила она. — На что бы стали жить, если б дед твой оказался в тюрьме?
«До чего же преданная, практичная, умная жена», — подумал я. Она не только сообразила, что не надо идти в полицию и сообщать, что муж признался в убийстве невестки, она настояла, чтобы единственный сын ее бежал, понимая, что тогда в убийстве обвинят его. И все это ради материального благополучия.
Возможно, именно ей пришла мысль удушить «маленькую сучку». На что она постоянно намекала Тедди, говоря, что лучше б ее здесь не было? Вполне вероятно, что дед намек понял.
А отец бежал на край света, навсегда открестился от властной и волевой матери, готовой пойти на все, лишь бы спасти своего мужа-тирана от правосудия. Неудивительно, что при встрече в Аскоте он ни разу не спросил меня, как она поживает.
— Ну а я? Почему отец не забрал меня с собой? — гневно воскликнул я.
— Он хотел, — ответила она. — Но я тебя ему не отдала. Сказала, что ему не справиться, а мы с дедом можем позаботиться о ребенке. Тут он начал говорить, что непременно вернется за тобой, но я сказала ему, чтобы проваливал и не смел больше появляться. Чтобы забыл о твоем существовании. Так лучше для всех.
— Но только не для меня, — ответил я, с трудом сдерживая ярость.
— Ничего подобного. Так было лучше для всех нас. — Она произнесла эти слова с непоколебимой уверенностью. — И я решила, что уж определенно лучше для меня.
Словно нож мне в сердце вонзила. Как могла эта женщина навсегда вычеркнуть отца из моей жизни? Разве он это заслужил? Ведь он не сделал ничего плохого. И как она могла молчать так долго? Наверное, просто потому, что считала: так будет лучше для нее.
Только вчера днем я сидел в часовне крематория в Слоу, и сердце мое было переполнено горечью и злобой. Теперь же я был полностью раздавлен. Я пренебрег правом и возможностью оплакать отца как подобает, считал, что это он отнял у меня счастливое детство. Как же я заблуждался!
Я встал. С меня довольно, я не желал больше ничего слышать. Стоял и смотрел на нее сверху вниз, на эту хрупкую больную восьмидесятилетнюю женщину, разрушившую жизнь нескольких близких ей людей.
Они с дедом вместе растили и воспитывали меня с младенчества, дали мне дом, пусть я и не был там особенно счастлив. Я любил их, доверял, верил, что все, что они говорят, правда, а потом вдруг выяснилось, что это был целый клубок, сложное переплетение лжи и предательства.
Не оборачиваясь, я направился к двери и ушел.
И никогда больше, ни разу, не навещал ее.
Глава 21
Из дома престарелых я отправился прямиком на скачки в Лестер, но после не мог припомнить ни единого момента из этого своего путешествия. Слишком уж занята была голова тем, что только что довелось услышать, и я пытался как-то осмыслить и принять все это.
Ведь и прежде в глубине души я надеялся, что не являюсь сыном убийцы. Зато теперь выяснилось, что являюсь внуком. Долгие годы я простоял рядом с дедом на ипподромах, работал его помощником. И не знал страшной тайны, которую он скрывал от меня вместе с бабушкой. Они не принадлежали к тому разряду близких родственников, которые бросаются на помощь в критические моменты жизни. Нет, именно они были архитекторами всех моих несчастий.
Чисто автоматически, как на автопилоте, я припарковал «Вольво» и начал выгружать оборудование. Достал наше табло с надписью «ДОВЕРЯЙ ТЕДДИ ТЭЛБОТУ» вверху. Перестал работать, выпрямился и долго смотрел на этот предмет. Просто смешно, но мне хотелось плакать. Доверяй Тедди Тэлботу, он непременно разрушит твою жизнь.
Я вкатил тележку с оборудованием в букмекерскую зону и увидел, что Лука с Дугги уже меня ждут.
— Ну, как обстоят дела с малолетними правонарушителями? — осведомился я. — Как все вчера прошло?
— Прекрасно, — ответил Лука. — Мы все подготовили.
— Думаешь, они справятся? — спросил я.
— Должны, — сказал Дугги. — И никакие они не правонарушители.
Я улыбнулся. Мне нравился этот парень, готовый постоять за своих.
— И потом, — добавил он, — я сказал им, что вы страшно подлый и мстительный ублюдок и найдете их среди ночи, если они посмеют потратить бабки на наркоту.
Он смотрел на меня и улыбался. Я так и не понял, шутит он или нет.
— Ладно, — ответил я после паузы. — Будем надеяться, что всех заявленных лошадей не снимут со старта в последний момент.
— Ну а ты как? — спросил Лука. — Хорошо провел день?
— Нет, — ответил я, но в подробности вдаваться не стал.
— Что-то с Софи? — спросил он.
— Нет. С Софи все в порядке, — ответил я. — Просто пришлось улаживать кое-какие старые семейные дела. Так что беспокоиться не стоит.
Он вопросительно взглянул на меня, но я объяснять не стал.
— Я решил, что мы должны сменить название фирмы, — сказал я. — С сегодняшнего дня мы называемся «Тэлбот и Мандини».
И улыбнулся Луке. Тот ответил улыбкой.
— Но мы еще не подписали бумаг, — заметил он.
— Неважно, — отмахнулся я. — Если ты не передумал, я тоже не против.
— Конечно, — ответил он и радостно заулыбался уже во весь рот.
— А как вам «Тэлбот, Мандини и Мастерс»? — спросил Дугги.
— Не торопи события, Дугги, — сказал я ему. — Помни, ты у нас еще пока на испытательном сроке.
— Только до понедельника, — жалобно протянул он.
— Это я буду решать, — заметил я и тут же поспешил добавить: — И Лука. — В последний момент вспомнил, что теперь я не единственный владелец, а партнер.
— А мы имеем право менять название, никого не уведомив? — спросил Лука.
— Не знаю, — ответил я. — Выясню. Но имя Тедди Тэлбот должно исчезнуть с табло прямо сегодня.
Наверное, я не осознавал, с какой яростью и решимостью произнес эти слова. Спохватился, лишь заметив удивленный взгляд Луки.
— Боже, — протянул он. — Видать, нешуточные были вчера эти семейные разборки.
Я сердито покосился на него. У меня не было никакого настроения что-либо объяснять. И вот какое-то время все мы трое молча устанавливали оборудование.
— Никогда не был на скачках до вчерашнего дня, — сказал Дугги, когда мы закончили. — Полный атас.
— Рад, что тебе понравилось, — заметил я, но тут же выяснилось, что последние его слова истолковал превратно.
— Все какое-то маленькое, совсем не то, что по телику, — сказал он. — И лошади кажутся меньше, и вообще все как-то слишком далеко.
— Ну, ты был на маленьком ипподроме, — заметил Лука. — Совсем другое дело в Аскоте или Челтенхеме.
— Но ведь лошади-то там наверняка не больше, — сказал Дугги.
— Нет, — сказал я. — Зато там гораздо больше людей.
— А когда мы туда поедем? — с нетерпением спросил он.
— Скоро, — ответил я. — А пока что сконцентрируйся на том, что происходит здесь.
Беговая дорожка в Лестере узкая, очень длинная и извилистая, трибуны и прочие заведения для зрителей сосредоточены в одном конце. Как и на многих других ипподромах, пространство в центре сдваивалось, как на поле для гольфа. Сам я время от времени играл в гольф, и меня вполне устраивала такая конфигурация, если б поблизости не было больших деревьев. Высокие деревья мешают наблюдать за скачками.
Букмекерский сектор находился прямо перед застекленной трибуной, несколько моих коллег тоже готовились к первому забегу.
— А где Ларри? — спросил я Луку, заметив, что по соседству никого нет.
— В Ноттингеме, — ответил он.
— Но в понедельник будет?
— Само собой, — с ухмылкой ответил Лука. — Норманн Джойнер тоже приедет.
— Хорошо, — кивнул я. — Они знают?
— Думают, все пройдет так же, как последний раз в Аскоте, — ответил Лука.
— Ладно, — сказал я. — Так и будет, раз им хочется.
Со стороны парка, где по субботам проводились пикники, подтягивался народ, вдоль ограждения длинной вереницей ползли машины. Даже погода соответствовала событию — небо синее-синее с редкими перистыми облачками. Просто роскошный, классический английский день для скачек. Что может быть лучше этого?
И особую прелесть ему должен придать проигрыш шести фаворитов, пусть и с не слишком высокими стартовыми расценками.
Только я начал отходить от грустных мыслей и треволнений, вызванных разговором с бабушкой, только начал получать удовольствие от этой прелюдии к скачкам, как вдруг прямо передо мной возникли два недруга, громилы. И снова все в той же униформе — белые рубашки с короткими рукавами, черные брюки и тяжелые ботинки. Только на этот раз я стоял на возвышении, что придавало преимущество в росте. Ну и еще немного храбрости.
— Я вроде бы предупреждал, ребята, чтоб вы больше не лезли, — сказал я.
— Наш босс хочет с вами поговорить, — сказал тот, кто пониже ростом, «переговорщик».
— А я не хочу с ним говорить. Так что проваливайте.