Пионерский гамбит - Саша Фишер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пока бегал от склада и обратно, таская свернутые рулоны старых стенгазет и плакатов, пачки фотографий, какие-то бумажные гирлянды, вымпелы и флажки. Кажется, на стены клуба решили повесить вообще все, за исключением портретов вождей. Которые на складе тоже были. По всей видимости, для каких-то особенно торжественных мероприятий.
На обед в этот день явились не все, где-то треть мест за нашим столом пустовало, а стол какого-то из младших отрядов был и вовсе пустой.
— Негусто сегодня народу, — хмыкнул я.
— У седьмого отряда вожатый решил устроить поход для детей и родителей, — не очень внятно произнес Марчуков с набитым ртом. — Он еще меня хотел заманить, чтобы я им помог веселые старты провести на поляне.
— А ты почему отказался? — я помешал ложкой суп. Со дна тарелки всплыли зерна перловки и кусочки зелено-коричневых соленых огурцов. — Ты же любишь такие штуки…
— А меня Коровина уже попросила помочь, — Марчуков потянулся за новым куском хлеба. — Не разорваться же!
— А вы бы хотели пойти в поход? — раздался с противоположного конца стола голос моего отца.
— Если с ночевкой и палатками, и чтобы на костре готовить, то да! — выпалил Марчуков. — А просто бродить по кустам вокруг лагеря — неее…
— Я ведь опытный турист! — гордо заявил отец. — А здесь на складе я видел всю необходимую амуницию — палатки, спальные мешки, котлы. Так что если будете себя хорошо вести, могу похлопотать, чтобы нам выделили провиант, и…
— Оооооо! — второй отряд радостно забарабанил по столу руками и ложками. — Сергей Петрович, пожалуйста…
Я не очень разделял энтузиазм ребят. Походная романтика и в более цивилизованные времена меня никак не зажигала, а уж в восьмидесятом… Благодаря отцу, который и правда был любителем посидеть у костра и покормить комаров где-нибудь в глухомани, мне случалось в детстве сталкиваться с артефактами прошлых времен — брезентовыми палатками. Сначала ты тащишь эту тяжеленную штуку на себе, потом возишься, ровно ее растягивая, а если допустишь хоть малейшее провисание, то стоит пойти дождю, ты утонешь там вместе со спальным мешком. Тоже, кстати, штукой довольно тяжелой. Даже с сухом виде, не говоря уже про мокрый…
Но видимо большинство ребят такого опыта не имели и других вариантов не видели. Так что мне ничего не оставалось, кроме как присоединиться к общему ликованию.
Правда, этот план слышали не все, но на обеде было все-таки большинство ребят. Так что даже если кто-то и будет не согласен, то им придется подчиниться, навьючить на себя рюкзак и топать в некую даль за походной романтикой.
На послеполдничный концерт никто из родителей второго отряда не остался. Даже дружная компания родственников Кузина и Аникиной уехали. Но родичей малышни хватило на то, чтобы занять и все места в зале, и даже часть проходов. Зал был битком, чтобы всем хватало чем дышать, распахнули окна. А чтобы сидячих мест стало побольше, принесли все стулья и даже притащили пару уличных скамеек. Правда, все равно не хватило, так что мы, как самые старшие, заняли места на камчатке. Кто-то сидел на приступочке, кто-то стоял.
Мамонов после встречи с мамой был мрачен. Шарабарина, наоборот — даже более весела, чем обычно. Вместо клетчатой рубашки она теперь была одета в белую блузку с кружевными воланами, видимо, мама привезла обновку. Правда, джинсовые шорты ни на что другое она не заменила.
Колонки загудели, потом из них раздалась бравурная мелодия. Что-то очень знакомое, даже какие-то слова в голове всплывали. Про детство, верных друзей и лето. Потом на сцену вышел Игорь. Хм… Странно, он же вроде не вожатый? Попросили по старой памяти, как балагура и заводилу?
Он вытянул за шнурок микрофон и попытался что-то в него сказать. Из колонок раздался визг и шипение. Игорь нахмурился и вопросительно посмотрел за кулисы. Оттуда крикнули что-то неразборчивое, и он снова попытался что-то сказать. Колонки взвыли. Передние ряды заткнули уши. Тогда Игорь набрал в грудь воздуха и громко спросил.
— А так меня хорошо слышно?
— Да! — отозвался зал.
— Тогда забирайте микрофон, мы справимся и без него!
Из-за кулис выскочил суетливый мужичок в шортах и белой майке, стыдливо помахал залу рукой, забрал микрофон у Игоря и скрылся. А бывший вожатый продолжил теперь уже своим голосом.
— Добрый день, дорогие родители! Здравствуйте, ребята! Как нас сегодня много, это же хорошо, верно?
— Да… — нестройно отозвался зал.
— А? Не слышу, что так тихо говорим? Спим еще после тихого часа или объелись конфет? Это же хорошо, что нас с вами много?
— Да! — грянул зал.
И начался концерт, перемежающийся выступлениями вожатых разных отрядов и Марины Климовны. Вожатые хвастались успехами своих питомцев, обещали, что скоро ребята будут еще сильнее, еще быстрее и еще смышленее. Потом выходили очередные дарования и показывали свои таланты.
Я смотрел на порхающую по сцене балерину, и краем уха слушал разговоры за спиной.
— …Зайкину из четвертого отряда родители забрали…
— Мне батя удочку привез…
— А Верхолазова видел кто-нибудь?
— Да ты что, он только после ужина вернется, как всегда!
— Ой, подумаешь, воображала… Джинсы болгарские, было бы чем хвастаться…
— Ммм… А это какие духи? Польские? Нет?
На сцену снова вышел Игорь и стал вытаскивать особо упирающихся родителей поучаствовать в каком-то конкурсе.
Игорь Снегов, значит.
Не похож ты на брата моей мамы, вот что. Что же все-таки между ними всеми произошло? Я напряг память так, что у меня заломило виски. Смотрел на Игоря, который раздавал двум тетенькам в бесформенных летних платьях и дяденькам с пузиками поверх ремней какие-то веревочки и шарики. Снова мысленно увидел его в малиновом пиджаке и с золотой цепью. Получается, он в начале девяностых неплохо поднялся, раз выглядел, как типичный «новый русский»?
Почему-то вспомнился еще один эпизод с каких-то семейных посиделок тех же лет. Взрослые выпивали и болтали о своем. Вспоминали общих знакомых. И мама еще про кого-то сказала, что он, мол, теперь стал птицей другого полета. Что, мол, он снег на чукотке может продавать… И еще какая-то шуточка была, над которой все смеялись. «Продам вагон красной икры, намазанной на состав с хлебом». Почему-то я решил, что это про Игоря. Того Игоря.
А перед глазами все время маячил этот Игорь. Он отпустил несчастных родителей со сцены и разразился длинной и наверняка смешной историей из жизни
