Гусары денег не берут - Дарья Калинина

Они так привыкли на каждом шагу натыкаться на Валеру с Борисом, что теперь почувствовали себя одинокими и брошенными. Не обращая больше внимания на машину, девушки пересекли двор и поднялись к нужной им квартире. Никто дверь им не открыл. Зато из соседней квартиры, где жили Алена и крепкая старушенция огородница Марь Иванна, доносились какие-то гневные крики и шум.

— Что там? — невольно заинтересовалась Кира и даже сделала шаг в направлении их двери.

Большего ей сделать не удалось, потому что в этот момент дверь распахнулась, и оттуда вылетела какая-то растрепанная тетка в свободном темном балахоне. На плечах у нее было нечто вроде шали или огромного платка, с кистями и тоже темного цвета. Обувь добротная, но громоздкая и ужасно неуклюжая.

— И чтобы я тебя тут больше не видела, сектантка хренова!

Этот возглас издала Алена, стоящая с видом победительницы на пороге своей квартиры. За ней виднелись лица остальных жильцов коммуналки: воинственно сжимающая черенок огородной лопаты Марь Иванна, какая-то незнакомая подругам средних лет женщина со шваброй, здоровенный мужик с гантелей наперевес и седой старикашка. Он единственный стоял с пустыми руками. И вид у него был скорей растерянный, чем воинственный.

— Нельзя же так, — попытался он образумить расшумевшуюся Алену. — Все-таки женщина.

— Молчи, дядь Митя! — повернувшись к нему, закричала Алена. — Думаешь, ты ей нужен? Ей квартира наша понравилась!

Дядя Митя открыл рот, чтобы возразить, но его опередила та самая женщина в темном.

— Христос вам судья! — произнесла она, смиренно натягивая на голову темный платок. — Он все видит!

— Иди, иди! — закричала Марь Иванна, потряхивая черенком лопаты. — Не для того я в этой квартире почти полвека прожила, чтобы на старости лет тут всякие сектанты селились. Не допустим!

— Христос вас не оставит, — плаксивым голосом сообщила женщина в темном. — Он рассудит! Каждый будет во царствии его.

— Я тебя сейчас саму туда отправлю! — окончательно рассвирепела Алена.

Видя, что перевес сил явно не на ее стороне, женщина сочла за благо отступить. Ссутулившись и враз постарев, быстро двинулась вниз по лестнице. Леся смотрела ей вслед, разинув рот.

— Кира! — прошептала она. — Это же она!

— Кто?

— Та самая старуха, которую я встретила тогда!

— Когда?

— В первый раз! Когда приходила к Сазонову и он мне не открыл!

Кира с интересом посмотрела вслед женщине. А потом перевела взгляд на взбудораженных жильцов.

— А она правда просто сектантка?

— Самая что ни на есть стопроцентная! — агрессивно заявила Алена. — И ничего не просто! Ишь, на квартиру позарилась. Уже и дружков своих подселить собиралась, вот как! Уже почти сутки с ними воюем! Эта последняя оказалась. И ведь чувствовала я, что дядя Митя у нас слабое звено! Нашел, с кем связаться!

Жильцы снова принялись ругаться. Сейчас им было явно не до подруг. А те, не успев порадоваться, что загадочная бабка оказалась всего лишь сектанткой и к их истории не имеет никакого отношения, начали спускаться вниз, где их поджидал новый сюрприз. Не успели они выйти во двор, как из стоящей там сверкающей огромной машины неожиданно выскочили двое крепких ребят.

Раз! И рты у подруг оказались зажаты. А самих их запихнули в салон машины. У Киры перед носом появилось противно пахнущее металлом и порохом дуло пистолета. Она испуганно вытаращила глаза. Но единственное, что увидела, это лезвие широкого ножа, которое было уже приставлено к горлу ее подруги.

— Тихо! — угрожающе произнес чей-то голос, хотя подруги и не думали кричать.

Какое там кричать, они и пикнуть-то боялись. Им вообще казалось, что голосовые связки у них отнялись навсегда.

— Поехали, — сказал тот же голос.

И машина двинулась прочь. Ехали долго. Подруги успели передумать за это время о многом, раскаяться в собственном безрассудстве, попрощаться с родными и близкими, а также со своей молодой и такой прекрасной жизнью. И пожалеть, что не оставили хоть какое-нибудь завещание. Хотя что им завещать? Кактус Федьку? Сто тысяч за батареей? Да пусть их берет кто угодно, лишь бы самим остаться в живых!

Видя, что пленницы не сопротивляются, похитившие их преступники убрали нож и пистолет. Не далеко, но, во всяком случае, устранился непосредственный риск, что Лесе перережут горло, а Кире снесут полчерепа в случае внезапного торможения машины.

— Ребята, — рискнула подать голос осмелевшая Леся. — А вы чего это? Зачем вы нас сцапали?

Ребята хмуро молчали. Один разглядывал свой нож, второй выразительно поглаживал пистолет. Третий сидел за рулем и следил за дорогой.

— Вы нас за кого-то другого приняли? — рискнула поинтересоваться Кира. — Или мы вам просто понравились?

Судя по взглядам, которые метнули на них парни, мысли их в данный момент были весьма и весьма далеки от любовных утех, которые могли бы предложить им подруги. И даже водитель оглянулся на девушек и, оглядев их, выразительно хмыкнул. Ой нет, не ради любви их похитили! Да оно и понятно. По улицам бродит полно молоденьких, шестнадцатилетних глупышек, с которыми и справиться раз плюнуть, и вообще пообщаться одно удовольствие.

— Слушайте, а денег у нас тоже нет, — соврала Кира, с ужасом припоминая, что деньги-то у них как раз есть.

И много! Целых сто тысяч долларов. И почему они не отдали их сегодня Елене Яковлевне? Ведь это же наследство ее мужа. Или как? Или надо было отдать их Жизели как память о брате? Господи, как все запуталось!

— И мы никому ничего плохого не сделали, — добавила Леся.

Но тем не менее ее голос вывел одного из парней из себя.

— Заткнитесь! — рявкнул он. — А то мигом языки укорочу! Будете до старости пришептывать!

Подруги послушно заткнулись. С одной стороны, угроза подрезать языки напугала, но с другой… С другой, этот милый молодой человек сказал им что-то о грядущей впереди старости. Подразумевается, что они до нее доживут?

— Баклан, не болтай с ними! — неожиданно произнес водитель. — Помнишь, что нам насчет них велели? Привезти в целости и сохранности.

— А я чего? Я же только так.

— Знаю я твое так! Психанешь, а потом отмывай машину за тобой.

Баклан угрюмо кивнул. И даже отвернулся от подруг, показывая, что больше не горит желанием отрезать им языки. Подруги были этому только рады. Потому что угроза, учитывая наличие острого ножа в руках Баклана, показалась им вполне реальной. Да еще эта странная фраза про машину. От чего они там ее отмывают постоянно?

Дорога тянулась бесконечно. Подруги прямо извелись от тревоги. Они поглядывали в окна, никто им этого не запрещал. И поэтому видели, что выехали за город. И теперь двигаются в сторону Приозерска. В машине играла музыка, вокруг были мужчины, они ехали куда-то на природу, чем не идиллия? Но в то, что дело повернется для подруг веселым пикником, верилось слабо.

Наконец они приехали. Домик был не слабый. Каменная ограда, кирпичные стены, всюду спутниковые тарелки. Но больше всего подруг поразила клумба со скромными ноготками, которая пристроилась справа от крыльца. Всюду был ровный газон, который пересекали бетонные плиты или в крайнем случае строгие выложенные обычным красным кирпичом дорожки. Ни деревца, ни цветочка, голо и пусто. И вдруг эта трогательная клумбочка.

— Идите, чего застыли!

Подруги получили в спину два ощутимых толчка от Баклана и буквально пролетели вперед. Возле дома их поджидала сухонькая старушка, которая подслеповато прищурилась на девушек.

— Ты чего же это, ирод, девок-то пихаешь! — укорила она Баклана. — Ишь, взял моду! Не женился, чай, нечего и погонять!

— Вы как скажете, баб Маня! — в сердцах ответил ей Баклан. — Жениться! Кто же на таких женится!

И не успели подруги оскорбиться, как он добавил:

— Они же умом совсем убогие! Послушать только, как они говорят!

Старушка ничего не возразила, только еще внимательней уставилась на девушек. А их Баклан уже сноровисто загнал в дом.

— Тут подождите! — буркнул он им. — И ведите себя нормально! Не рыпайтесь, а то хуже будет!

Подруги кивнули. Баклан подозрительно посмотрел на них. И вышел.

— Кира, нам надо бежать!

— Ага, и куда? Всюду эти парни. Дороги мы не знаем. Не говоря о том, что нам даже до забора добежать не удастся, как нас сцапают.

— Верно вы рассуждаете!

Подруги вздрогнули от неожиданности. А в комнату вкатилось инвалидное кресло. Там сидел нестарый еще мужчина. Лицо у него было бледное, изможденное болезнью. Ноги закрыты темным пледом. Но подруги сразу поняли, что к ним пожаловал хозяин этого дома. Они как-то приободрились. Выглядел мужчина не страшно. Может быть, когда ноги еще не отказывались ему служить, а болезнь не подточила его бунтарство, он и мог быть опасен. Но не сейчас.