Гусары денег не берут - Дарья Калинина

— Она рассмеялась. И сказала, что сердцу не прикажешь. А она любит и всегда будет любить другого человека.

— Кого?

— Женю? Багротюка?

— Вот именно.

— А что он? Этот Женя?

— Он к этому времени встречался уже с другой девушкой. С той, на которой впоследствии и женился.

Подруги молчали. Выходит, доктор Пешков знал отца их Багротюка. Знал и ненавидел. И подговаривал Светку, чтобы она убила своего мужа!

— Он что, надеялся отомстить сыну за отца?

— У Жени, насколько я знаю, только один ребенок. Жен было несколько, а вот ребенок один. Вполне логично, что он к нему очень привязан.

— А где сейчас этот Багротюк, старший?

— Он преподает в Америке. И занимается частной практикой. Он широко известен в научном мире.

— Больше, чем ваш муж?

— Мой муж — козявка по сравнению с ним! И это не только мое мнение. Это знал и он сам. И все остальные, кто так или иначе связан с психиатрией.

Что ж, теперь подругам многое становилось ясно. Картинка сложилась целиком. И дело тут было даже не столько в отвергнутой любви — история очень давняя. А вот соперничество на профессиональной почве, в котором он потерпел поражение, — этого доктор Пешков своему старому врагу простить не смог.

А дальше все было просто. Доктор Пешков, будучи на отдыхе, познакомился с молодой женщиной. Наверное, в планах у него была лишь легкая интрижка, до какой большие охотники все мужчины. Но в извращенном мозгу доктора, узнавшего, что его любовница является женой Багротюка — сына его смертельного врага, зародились самые черные мысли. Он понял, как сможет наконец утолить жажду мести, нанести удар ненавистному сопернику. Умертвить сына! Отомстить страшно, но при этом остаться как бы и в стороне.

ГЛАВА 17

Подруги не могли заставить себя поверить в только что услышанное. Бывают же на свете такие подонки! Под личиной врача — убийца!

— Что за гнусный человек был этот Пешков! — воскликнула Леся, воспользовавшись тем, что Елена Яковлевна на минутку отлучилась. — Просто уму непостижимо! Собирался отравить ни в чем не повинного человека! На сыне отыграться за отца. Не гнусность, скажешь?

— Еще какая, — согласилась Кира. — Да еще и женщину задумал подставить, мерзавец.

— Да, — задумалась Леся. — Но вот что странно, в результате своих гнусностей пострадал сам. Отравленным оказался Пешков.

Девушки обменялись взглядами.

— Ты думаешь?.. — прошептала Кира.

— Где у тебя фотография этой Светы и ее мужа?

— Тут, в сумке.

— Давай сюда! Оксана!

Оксана немедленно появилась в кабинете.

— Подумай и скажи, ты когда-нибудь видела эту особу?

Оксана долго смотрела на фотографию.

— Внешность какая-то заурядная, — произнесла Оксана. — Такую и увидишь, так не запомнишь. Но, сдается мне, не видела я эту девушку.

— А мужчину?

Багротюка Оксана разглядывала гораздо дольше и с нескрываемым удовольствием.

— Нет, — наконец вернула она фотографию. — Никогда не видела. А кто этот красавчик?

Но подруги на ее вопрос не ответили.

— Значит, сюда ни он, ни она не приходили?

— Во всяком случае, я их не видела.

Подруги переглянулись снова.

— Мерцалова, — произнесла Кира.

— Что — Мерцалова?

— Она наша свидетельница. Помнишь, она сказала, что когда выходила от доктора в день убийства, то столкнулась с невзрачной, но богато одетой девушкой, которая выглядела очень расстроенной. И одета была диковато.

— Думаешь, это и была Света?

— Думаю, что нам надо потолковать еще раз с Мерцаловой.

— А она сейчас придет, — сказала Оксана. — Елена Яковлевна назначила ей на сегодня первый сеанс.

— Ей точно надо, — кивнула головой Кира. — Она все еще уверена, что виновата в смерти мужа?

Оксана только рукой махнула. Похоже, секретарша насмотрелась на своей работе всякого. И пришла к выводу, что помогать психам — дело совершенно зряшное и даже для собственного здоровья вредное. Потому и не вмешивалась.

Мерцалова опоздала всего на какие-то полчаса. Выглядела она неплохо.

— Простите, простите, душенька! — пропела она, впорхнув в приемную и обращаясь к Елене Яковлевне.

Но тут взгляд ее упал на подруг, и она сразу же помрачнела.

— А эти что тут делают?! — взвизгнула она. — Им мало, что они затеяли скандал на поминках моего дорого мужа? Изгадили своим поведением трагический день!

— Мы! — хором возмутились подруги. — При чем тут мы?

— Да вы точно чокнутая!

— И теперь по их вине я всегда буду вспоминать не светлую печаль по поводу утраты моего дорогого супруга, — продолжала верещать Мерцалова, — а безобразную драку, которую устроили эти особы!

— Это Пятипалов устроил драку!

— А толстая корова вопила разные проклятия!

— Кассандра доморощенная!

— Мы же вообще никого не трогали.

Но Мерцалова ничего не желала слушать. У нее появился новый идефикс. И кажется, она с ним намеревалась жить долго и счастливо, тратя на визиты к психотерапевту денежки, которые достались ей в наследство от мужа.

— Не желаю вас видеть! — заявила она наконец.

— Да и черт с тобой! — обозлилась Кира. — Не приходи потом рыдать у меня на плече!

— У нас к вам только один вопрос.

— Какой?

— Эту девушку вы видели, когда Пешков провожал вас через заднюю дверь?

Мерцалова поджала губы, но на фотографию, которую подсунула ей Кира, все же взглянула. И неожиданно оживилась:

— Она! Точно она! А кто этот красавчик рядом с ней? Брат?

— Ага! Как же! Муж!

Мерцалова задохнулась от зависти.

— Муж! — просипела она. — Такой муж у этой серой мыши? Господи, ну почему все так несправедливо! Я, такая красивая, молодая и очаровательная, была вынуждена жить со своим мужем, который хоть и был прекрасным человеком, но внешность… А этой замухрышке достался такой колоритный мужчина!

В общем, Мерцалова начала грузиться самой черной завистью теперь уже к чете Багротюк. Подруги не стали ей рассказывать, что не все так безоблачно в этом брачном союзе. Они уже поняли, что в Мерцаловой отлично уживаются лишь три сильных чувства — махровый эгоизм, черная зависть и алчность. Все прочие просто не могли проклюнуться на поверхность. Все забивали три мощных сорняка.

— Ничего не понимаю, — произнесла Кира, когда подруги распрощались с Еленой Яковлевной и вышли на улицу. — Если Света собиралась убить мужа, почему пострадал сам доктор?

— Может быть, она передумала?

— Ага, он ее почти два месяца уговаривал, почти уговорил, а потом она взяла и передумала! С чего бы это?

— Осознала всю чудовищность своего шага! И отказалась от преступления, на которое толкал ее Пешков.

— И потому отравила самого доктора? Это, по-твоему, лучше?

— Убить одного человека вместо другого? Нет, не лучше, но…

— Но что?

— Но все-таки мужа она пощадила!

— Или он нанес упреждающий удар!

— Отнял у жены яд и отравил им Пешкова?

— А она примчалась предупредить любовника, потому и была в растрепанных чувствах?

— Ага, прибежала, но было уже поздно! Муж побывал у доктора первым.

Кира фыркнула:

— Без толку гадать! Нужно поговорить с самой Светой. Она что-то знает. Не просто так ее муж из дома уволок и за границу от греха подальше отправил.

Со слов Лукерьи Ивановны подруги знали, что Света должна была вернуться через неделю. С этим обстоятельством приходилось смириться. Лететь за свидетельницей на Кипр подругам было как-то не с руки. Впрочем, возможно, что они бы и слетали туда разыскивать Светлану, но такой возможности им на этот раз не представилось.

Не успели девушки пройти и сотни метров по улице, как оказались возле дома, где находилась злополучная квартира Сазонова. И, разумеется, не зайти туда они просто не могли. Проклятое место буквально притягивало их к себе. Сколько раз они уже тут побывали за время расследования? Голос благоразумия подсказывал им — не суйтесь туда больше. Но любопытство подзуживало на совершенно обратное.

А вдруг Сазонов вернулся? Сидит себе, бедолага, один в пустой квартире. К себе домой, где его ждет сестра, не суется. Прячется на этой квартире, где его никто не потревожит. И ждет, когда явятся те, кто оставил в его дверях записку. А вдруг и правда ждет?

Ах, должно быть, сам черт нашептал эту мысль подругам на ухо!

Потому что не успели они завернуть в знакомый двор, как — бац! Во дворе стоял сверкающий лаком черный «паркетник» «БМВ». На похожей машине, только темно-синего цвета, уехали в монастырь Валера с Борей. И сердца подруг, которые издалека не различили толком цвет машины, встревоженно забились. Но из машины никто не выглянул. А подойдя ближе, подруги убедились в своей ошибке. И вздохнули даже с некоторым разочарованием.