Нежнее неба. Собрание стихотворений - Николай Минаев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Милая девочка! Радость моя…»
Милая девочка!.. Радость моя!..Я как и ты в темноте ожиданья,Вместе с тобою мечтаю и яО предстоящей минуте свиданья.
Оба томимся мы, оба грустны,Лишь друг от друга крылатые вестиНам утешенье, но солнце весныНас приласкает не порознь, а вместе.
Будет прекрасен и сладок вдвойнеЧас нашей близости после разлуки;Ты улыбнешься и на-плечи мнеВскинешь полуобнаженные руки.
И у вскипающей крови в плену,Стиснув порывисто тело хмельное,Я, моя девочка, жадно прильнуК нежным губам твоим, жгучим от зноя.
<1928 г. 13 февраля. Понедельник. Москва>A. А. Альвингу («Алексеевич Арсений…»)
Алексеевич Арсений,Вам на «Наденьку» в ответОтдает без опасенийКнигу лирики поэт.
Пусть как свежим дуновеньемВ эти дни стихов для масс,Неказенным вдохновеньемОпахнет «Прохлада» Вас.
1928 г. 1 марта. Четверг. Москва«Был вечер как вечер… Закат – как закат…»
Был вечер как вечер… Закат – как закат…Смеркалось, а я в золотой лихорадкеНавстречу потемкам, почти наугад,Пером расторопным скользил по тетрадке.
Горячая мысль начинала кипеть,Я был под напором девятого вала,Рука не могла за строкою поспетьИ рифма оформиться не успевала.
В такие минуты мы только горим,До низменной жизни какое нам дело!..Но Муза промолвила: «Поговорим»…И с легким укором в глаза поглядела.
Я резким движеньем перо отшвырнул,Досада во мне с любопытством боролась,Я голову поднял, глубоко вздохнулИ слушал знакомый взволнованный голос.
Он нервно вибрировал, нежно звеня,Он креп и слабел, словно ветер, в движеньи:– «Для женщины ты забываешь меня,Ты, клявшийся мне в неизменном служеньи!
В тот вечер – ты помнишь? – с тобой я была,Тебя эта девочка сразу пленила;Она улыбнулась, плечом повелаИ этим с дороги меня отстранила.
Пусть глаз ее просинь ясней синевыИ грация не переходит в жеманство,Ты знаешь, что женское сердце – увы! —Является символом непостоянства.
Сегодня она безраздельно твоя,А завтра, быть может, отдастся другому;Так созданы женщины, друг мой, а яОстанусь верна своему дорогому.
Я буду твоею рабой и судьбой,Я лаской тебя окружать не устану,Я даже на гибель пойду за тобойИ вместе с тобою дышать перестану.
Ты был от меня вдохновеньем согрет,Ты чувствовал свежесть лирической дрожи,Ты сам убедился, что творческий бредЛюбовного бреда острей и дороже.
Зачем же ты слишком увлекся игрой?Зачем по капризу соперницы милойИз первой любимой я стала второй,К которой приходят с растраченной силой?!.
Она замолчала… Погасла заря…В соседней квартире шумели невнятно,И на стену с улицы от фонаряЛожились косые дрожащие пятна.
Мне сердце сдавило тоскою хмельной,Я мыслить не смел о своем оправданьи,А Муза, как совесть моя, предо мнойСтояла в отчаяньи и в ожиданьи.
Я вымолвил только: «Прости…» и затих,Но теплые руки мне шею обвили,И знойные губы коснулись моихИ творческим жаром меня оживили.
Я лампу зажег и шарахнулась мгла,И вновь торопливо скользя по тетрадкеРука за строкою поспеть не моглаИ нежилась кровь в золотой лихорадке…
<15 марта 1928>М. И. Гиттерману («Михаил Гиттерман…»)
Надпись на книге
Михаил Гиттерман,В поэтическом ражеЯ не прячусь в туманИ в сплошные миражи.
Я не груб, не речист,Не взъерошен как ельник,Ибо я – акмеист,А не стихобездельник!
1928 г. 21 марта. Среда. МоскваB. В. Вольтман («Ах, мимо дровяного склада…»)
Ах, мимо дровяного складаИ чайной с запахом котлет,Плыви, плыви, моя прохлада,За пылким Чачиковым вслед,
Чей шаг стремителен и гулок,Кто страшен в качестве врага,Туда, в Уланский переулок,Где раздевают донага.
Где от отечественных бошей —О, возмущенье, о, скандал! —Тарловский Марк поэт хорошийЕдва-едва не пострадал.
И там, во имя дружбы старой,Дыханьем липовых ветвейТы над Васильевной ВарваройУспокоительно провей.
1928 г. 31 марта. Суббота. Москва«Милая, та ночь, когда мы будем…»
Милая, та ночь, когда мы будемВместе вновь, не склонит нас ко сну,Я прижмусь к твоим горячим грудямИ к губам пылающим прильну.
И в очаровательном томленьи,Ощутимой близостью дразня,Ты, моя желанная, колениРазомкнешь покорно для меня.
1928 г. 3 апреля. Вторник. МоскваМ. И. Гиттерману («Скажу я Вам, пятная лист…»)
В альбом
Скажу я Вам, пятная лист: —С Берлинским мы не коммунисты,Но все-таки мы оба «исты»:Он – шахматист, я – акмеист!
1928 г. 4 апреля. Среда. МоскваC. А. Минаевой («Ты очень любишь лошадей…»)
Надпись на открытке
Ты очень любишь лошадей,Так пусть ни валко и ни шаткоОт разных теток и дядейУмчит тебя сия лошадка.
А главный дядя СадовскойБорис, увидев дно бокала,Махнет в отчаяньи рукойИ мрачно молвит: «Ускакала!..»
1928 г. 12 апреля. Четверг. МоскваС. А. Минаевой («Не сердись, моя Сонюра…»)
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
