Обитель Джека Потрошителя - Лана Синявская

– А как ты пришьешь сюда ту молоденькую балерину из театра? – усмехнулся Юрий. – Она же совсем ребенок и в твою теорию совершенно не вписывается.

– Ну…

– Да еще Агнешка, подруга твоя… Ее-то за что убивать? Или я про тебя, Пчелкина, чего-то не знаю? – язвительным тоном поинтересовался нахал.

Я покраснела, зато Наташка нашлась сразу:

– Ну, с Агнешкой дело ясное. Дело не в ее моральном облике, а в том, что вечно сует нос куда не надо. Тут у кого хочешь руки зачешутся.

Я открыла рот в безмолвном пока протесте. Юрка громко заржал. Наташка, спохватившись, тихо ойкнула, сообразив, что ляпнула что-то не то, и пробормотала:

– Прости, Агнешка.

– Ладно, пинкертоны, с вами все ясно, – подвел итог Юрка. – Теория однозначно требует доработки. Вопрос в другом.

– В чем? – спросили мы хором.

– Стоит ли и дальше копаться в этом деле? Если я правильно понял, то наиболее подозрительно в данном случае выглядит Турков. Так вот, стоит ли поговорить с ним по душам, как вы думаете?

– Ни в коем случае! – воскликнула я и даже замахала руками.

– Но почему? – искренне удивился Юрка. – Прижмем его, потребуем предъявить алиби…

– А что, если оно у него есть? – прищурилась я.

– Если он виновен, то вряд ли.

– Ага, как же! Да у всех преступников фишка такая: первым делом позаботиться об алиби. У них оно всегда отменное.

– А ты-то откуда знаешь?

– Детективы люблю. Там про это написано.

– А в твоих книжках случайно не написано, что делать героине, если ее положение приближается к критическому? В том смысле, что ее того и гляди прихлопнут?

– Это ты про кого?

– Догадайся с трех раз… – недобро усмехнулся Юрка.

– Кажется, это ты про меня… – вздохнула я грустно.

Юрка ничего не ответил, но мне и без его ответа вдруг сделалось так тоскливо, что хоть волком вой. Прикидывала я и так, и эдак, что мне следует предпринять дальше, но на ближайшее время ничего не придумала, зато в голове у меня начал складываться план на завтра.

Глава 21

Если кто-то может сказать что-нибудь об этих современных подростках после того, как взглянет на них всего пару раз, значит, он разбирается в них лучше меня, хотя я и ушла от подросткового возраста не слишком далеко. Они одеты в невообразимые шмотки самого дикого покроя и убийственно-неестественных цветов, размалеваны, как ирокезы, и болтают глупости, способные вогнать в краску портового грузчика. Речь их нашпигована такими словечками, понять которые можно, только воспользовавшись услугами переводчика, а мозги затуманены компьютерными играми. Но даже если они выглядят земными ангелами, как, например, Настя Грачева, то обольщаться не стоит и в этом случае.

Да, тут было что-то не то. С самого моего появления на пороге Настиной квартиры утром следующего дня я почувствовала, что ее огромные глаза смотрят мне прямо в лицо с непонятным, настороженным выражением. Ну что же, если девчонка решила попробовать просверлить у меня во лбу дырку – бог ей в помощь, мешать не стану. В свою очередь, я время от времени тоже посматривала в ее ясные глазки и улавливала в глубине зрачков затаившееся волнение. Но не страх. Что-то другое, вроде беспокойства или, лучше сказать, отчаяния. Нечто подобное, как мне кажется, испытывает мелкий воришка, пойманный на месте преступления.

Воришкой благовоспитанная Настя была вряд ли, но что-то ее все же беспокоило. Она еще не решила для себя, к какой категории меня следует отнести. Для ее ровесницы я была слишком стара, но и в разряд родителей не годилась. Настенька явно была в затруднении, не зная, как себя вести. Мы сидели на скромно обставленной кухне за довольно шатким столом и, каждая со своей стороны, пытались оценить возможности друг друга, ведя поначалу ничего не значащий разговор.

Настя терпеливо ожидала моих вопросов, сосредоточенно болтая ложечкой в чашке с чаем. В отличие от многих, она пила его с молоком. Что ж, Настя выбрала неплохую тактику, заняв выжидательную позицию и не начиная разговора первой. Так она по крайней мере была застрахована от того, чтобы сболтнуть что-то, о чем противник и не думает спрашивать. А в том, что она почему-то считает меня противником, я не сомневалась.

Пауза слишком затянулась. Я все время помнила о том, что на улице меня с нетерпением ждут друзья. Не то чтобы они ожидали от этого разговора слишком многого, нет, их нетерпение объяснялось более прозаическими причинами – внезапно грянувшими морозами под сорок градусов. Сколько они продержатся в такой холод, пусть даже и в отапливаемой машине? Не думаю, что у меня есть слишком большой запас времени.

– Расскажи мне о Лие, – произнесла я заготовленную фразу, которую Настя совершенно явно все время ожидала. – Какой она была?

– Одержимой! – ответила девушка, не задумавшись ни на секунду. – Лия была просто помешана на балете. Если бы ее лишили возможности танцевать пусть даже и на сутки, она бы умерла.

– Ты преувеличиваешь.

– Ни капли. Просто вы ее не знаете. То есть не знали, – поправилась Настя и тут же нахмурилась.

– А она действительно была способной?

– Она была работоспособной, – произнесла Настя с нажимом, давая понять, что это не одно и то же. – Способности у нее, конечно, были, но не то чтобы очень блестящие.

– А ей ты об этом говорила?

– Нет, конечно. Зачем человека зря расстраивать? Но я ведь не без глаз, могу оценить шансы коллег по цеху. Тут нет ничего плохого. Объективная оценка, только и всего. У Лии был не очень высокий прыжок, имелись некоторые проблемы с весом. Выворотность, правда, хорошая, и растяжка тоже в норме. А так… Она не была исключительной, понимаете? А это необходимое условие для того, чтобы пробиться на самый верх. Должна быть искра, изюминка…

– Ты рассуждаешь как… профессионал, – я запнулась, не желая произносить слово «жестокость». Рассуждения Насти показались мне слишком уж жесткими.

– А я и есть профессионал, – пожала плечами девушка. – Я ведь ходила в тот же балетный класс чуть ли не с детского сада.

– Ну да, конечно. Значит, ты могла видеть тело своей подруги в тот день? Ведь у вас как раз были занятия, насколько я знаю…

Последовала секундная заминка. Показалось мне, или она действительно на что-то решалась? Затем она заговорила своим тонким бесцветным голосом:

– Нет. Я тела не видела.

– А почему?

– Я болела и не пришла на занятия, – ответила она уже спокойно.

– Странно, Лия тоже не собиралась на занятия… – озвучила я свою мысль, пристально глядя на Настю, а она отвела глаза.

– У нее была другая причина.

– Какая?

Настя задумчиво посмотрела на меня, будто оценивая мою надежность или раздумывая, стоит ли мне что-то рассказывать.