Путь в пантеон - Вадим Еловенко

- Вы долго общались с богами? - удивился Просту.

- Да, пришлось. - Признался я.

- И хотите сказать, что они абсолютно живут безгрешной жизнью? Раз вы с готовностью будете служить им, а не выбранному вашим же народом правителю.

Я засмеялся. Объясняя свой смех, я сказал:

- Я просто вспомнил слова одного служаки из Орденской жандармерии. Он все хотел узнать, кто же выносит испражнения за нашими богами. Я еще тогда забыл, что во дворце канализация нормальная… А надо было бы ему сказать.

- Ну, это детский пример, - сказал Просту, - но вот об их жизни, что вы можете сказать?

Пожав плечами, я ответил:

- Я не могу назвать ничего предосудительного. У них нет гаремов, которые им приписывают. У них нет, заметных сразу пороков, кроме нездорового юмора, разве что. Иногда больше чем черного юмора. И они не так всевластны, как людям бы хотелось думать. И над ними стоят другие. И они тоже часть какого-то механизма.

Я понял, что сказал лишнего, судя по взглядам между супругами.

- Вы хотите сказать, что они лишь звено цепочки? Что над ними стоит кто-то другой управляющий нашей планетой?

Уже проклиная себя за болтливость, я кивнул и добавил:

- И эти другие… им мы никто… была бы их воля, они бы нас вообще не щадили, а может быть и уничтожили. Им нужны не мы, а богатства нашей планеты. То, что нам что-то остается, то что мы еще живы и о нас пекутся, помогают развиться, чтобы не быть там… в звездном аду чужаками, это заслуга только Игоря и Виктора… ну, то есть Зверя и Прота.

Казалось, что мне не верят. Я улыбнулся этим своим подозрениям, но не стал их убеждать. Поздний вечер, помог нам прервать эту беседу, и я проводил Просту в их апартаменты. Утром мне надо было сходить, как и им.

Утром, попрощавшись с дипломатом и его женой на вокзале своего города, я взял конный экипаж и, назвав адрес, заплатил деньги вперед. Попросил не спешить и дать возможность посмотреть на родной город. Он нисколько не изменился за мое недолгое отсутствие, и все-таки что-то было в нем не так. Словно что-то в воздухе тревожило меня и мою интуицию доставшуюся от предков. И люди как-то диковато смотрели на меня, а может, на мои сверкающие на вороте листья. И окна в домах были в большинстве зашторены, не смотря на прекрасное утро. И кучер в отличии от всего своего племени оказался не болтлив и только зло понукал керов тащивших коляску. Заметив на улицах то там, то здесь большие скопления народа я, честно говоря, немного занервничал. Никогда я не видел таких молчаливых столпотворений. Но мы беспрепятственно проезжали мимо них, и спустя час я был уже в поместье своего отца и забыл о своих беспричинных тревогах.

Отец за мое отсутствие тоже нисколько не изменился. Наоборот, оживился даже, наверное. Он с жаром говорил о происках врагов, что проводят подрывные работы в Ристе и смущают народ воззваниям к прекращению работы и выходу на площади с протестами против власти богов и их ставленников. Мне, рассказываемое отцом, казалось слегка преувеличенным. Никаких особых беспорядков, кроме той дурацкой и опасной шутки с завалом на рельсах я не видел. Что бы отвлечь отца от безумцев затевающих опасную игру с Законом я вручил ему послание Прота и с удовольствием наблюдал его улыбку появившуюся во время чтения.

- Да, сын. Ты оправдал все мои надежды которые я возлагал на тебя. - Сказал он вставая и пряча бумагу в сейф, где хранил самые дорогие себе вещи. Вернувшись в кресло, он посмотрел мне в лицо и добавил: - А то, что тебя так далеко отправляют, это не наказание. Будь доволен сын. Это великая честь. Было бы хуже, если бы в провинции отправляли неучей и бездарей. Мы не болтуны политики, от которых избавляются, отсылая подальше. Мы стержень Империи. И лучшие должны стоять и защищать закон в самых слабых местах государства - на периферии.

Я кивал его словам и думал что я не просто лучший, а супержандарм раз меня в такую, простите, задницу отправляют. Невольно я улыбался своим мыслям и радуясь, что отец больше не думает о мятежниках, так его беспокоивших.

Пообщавшись вволю с отцом, я на вызванном из управления экипаже отправился доложить о своем прибытии.

Знакомый мне несколько лет водитель, осторожно вел автомобиль по невероятно и непривычно многолюдным улицам моего родного города. В основном я видел студентов ремесленных училищ и, так сказать горожан, торговцев, обслугу. Ближе к управлению на улицах стало попадаться много простоватых, небрежно одетых людей, скорее всего из рабочих кварталов города. Перед моим экипажем они расходились безропотно. Но стоило подъехать к старому крепостному рву, как плотность людей уже не позволила дальше продвинуться ни на метр. Постоянно нажимая на клаксон, водитель безнадежно пытался пробиться через толпу. Тратя громадное количество времени на ожидание, когда перед нами расступятся, я взволнованно смотрел за окна. Решимость на лицах рабочих меня откровенно пугала. Что они собираются делать, запрудив всю административную часть города?

Впереди началось непонятное волнение. Водитель, глядя на шумную толпу, обернулся и сказал:

- Чует мое сердце, не доедим мы, господин Кротаг. Может, попытаемся назад сдать?

Я отрицательно покачал головой.

- Смотрите сами, вперед не проехать. А эти… - он презрительно кивнул головой - скоро доведут сами себя до исступления, и тогда жди беду.

Я все равно запретил сдавать.

- Ну, дело ваше. Под диваном, на котором вы сидите, лежит в тряпке карабин автоматический. Диск полный. Вам только затвор передернуть и предохранитель снять.

Я кивнул и сказал:

- Постараемся без этого.

Волнение впереди усилилось. Люди что-то кричали. Я почти их не слышал за тяжелыми и толстыми стеклами. Но на лицах у них было такая злоба и такая ненависть, что мне стало не по себе.

В очередной раз, подав сигнал, водитель тронул машину и нечаянно ткнулся в оступившегося под колеса мужчину. Мужчина шарахнулся, налетел на другого, тот еще на одного. Они обернулись к нам. Злость и ненависть теперь обратились на нас.

Совершенно неожиданно один из впередистоящих заскочил на капот и, удерживая равновесие, с силой ударил тяжелым ботинком в лобовое стекло. Стекло выдержало в отличии от наших нервов. Я раскрыл саквояж и извлек оба пистолета. Взвел курки и передал одни пистолет водителю. Тот осторожно взял его навел на стоящего на капоте.

Оружие в наших руках произвело совершенно обратный эффект рассчитываемому. Казалось, люди вокруг просто взбесились. Они нависли на машине и стали ее раскачивать. А стоящий на капоте, еле сдерживаясь на нем, продолжал молотить ногой в лобовое стекло.

- Нет уж, господин Кротаг. - Сказал мне водитель, возвращая пистолет. - Если не сложно подайте, пожалуйста, мне вещицу, о которой я вам говорил.