Любовь сквозь годы - Рут Харрис

В ответ Нат обзывал ее мешком с дерьмом.

Эвелин жалела, что ей не с кем поговорить. С дочерью она виделась редко, а когда виделась, то та не скрывала своего презрительного отношения к ней. Эвелин вспоминала наставление своей матери: на зло всегда отвечай добром.

Раньше Эвелин как-то не замечала, что у нее нет друзей: ей некогда было это замечать, она занималась домом, воспитывала дочь, заботилась о муже. Конечно, у нее были знакомые женщины, но все они были точь-в-точь как она сама – жены и матери. Она задавала себе вопрос, сталкиваются ли они с теми же проблемами, что и она, и как они их для себя решают. Спросить она не решалась, ибо женщины ее поколения были воспитаны так, что не обсуждали личные дела. Эвелин была жертвой заговора молчания, который существовал вокруг нее и держал ее в одиночестве.

Семидесятый год перетек в семьдесят первый, и Эвелин решила не открывать этим летом дом в Нэнтаккете, хотя она сама не могла объяснить почему – разве что из-за безотчетного страха. Джой отправлялась с приятелем в Европу, и Эвелин объявила Нату, что намерена провести лето в городе, дабы составить ему компанию.

Нат ответил, что ему все равно.

Впереди их подстерегали, словно туманные горные перевалы, две даты, которые еще предстояло пережить: их серебряная свадьба и очередной день рождения Ната. Сознательно и подсознательно Эвелин вся внутренне подобралась. Она до сих пор не смогла примириться с неистовством, которым был отмечен прошлый день рождения Ната, и она так ни разу и не объяснилась с ним по поводу его поступка: ей было слишком страшно. Теперь, когда предстояли еще две вехи, Эвелин ожидала худшего, хотя ее воображение отказывалось рисовать нечто более ужасное, чем то, что она пережила годом раньше. Она опасалась устраивать какие бы то ни было пышные чествования и терпеливо ожидала сигнала от Ната. А он оставался непривычно спокоен, и, когда подошел их юбилей, в преддверии которого она вся внутренне сжалась, настоящим сюрпризом для нее стал подарок Ната.

Из Копенгагена позвонила Джой и поздравила их с серебряной свадьбой, а вечером они отправились вдвоем поужинать в «Кот баск». Пока они потягивали коктейль, Нат достал из кармана коробочку и протянул ее Эвелин. Это был отшлифованный изумрудный кабошон в пять каратов в обрамлении крупных бриллиантов.

– Не надо было, что ты…

– Ты не помнишь? Я обещал, что подарю тебе кольцо с бриллиантами.

Эвелин помнила то обещание. Нат дал его сразу после их помолвки. Они сидели на диване в гостиной дома ее родителей… С трудом верилось, что минуло уже двадцать пять лет.

– Только я подумал, что к зеленым глазам больше подходят изумруды, чем бриллианты. Я обещал бриллиант, но пришел к выводу, что изумруд будет лучше, поэтому я решил выкрутиться и купил тебе и то и другое.

Эвелин надела кольцо на палец. Оно было очень тяжелое, и, глядя на него, она с грустью заметила, как сильно постарели ее руки за двадцать пять лет. Эти выпирающие жилы на тыльных сторонах ладоней… И большие темные веснушки… Эвелин чувствовала обиду на время, сделавшее ее руки такими некрасивыми.

– Спасибо, – сказала она. И повторилась: – Не нужно было.

– Ты это заслужила, – ответил Нат. – Тем, что терпишь меня.

Лицо его дрогнуло. И это искупало его вину перед ней больше, чем все слова и поступки, и на какое-то мучительное мгновение перед внутренним взором Эвелин возник тот неуверенный в себе мальчик, которым она увлеклась много лет назад. От воспоминания на глаза ей навернулись слезы, зеленый камень замерцал и расплылся. Даже Нат выглядел растроганным, хотя обычно он не выказывал своих чувств. Оба долго молчали; в тот вечер, впервые после длительного перерыва, они заснули в объятиях друг друга.

Подарок Ната вернул Эвелин уверенность в себе, и она напрямую спросила его, как он хочет отметить день рождения. Она всегда обожала праздники, а он их всегда ненавидел, поэтому они, пойдя на компромисс, решили пригласить на ужин только Хелденов. Вечер прошел спокойно и приятно. По обыкновению, Вик Хелден напропалую ухлестывал за Эвелин, а Фрэнсин молча прикладывалась к коктейлям. Она не могла привыкнуть к откровенным ухаживаниям ее мужа за посторонними женщинами и топила свое негодование в алкоголе.

Лето тянулось медленно и плавно, но в конце августа вдруг случилось чудо.

– Наша кампания прошла успешно! – объявил Нат.

Он буквально ворвался в дверь с бутылкой шампанского под мышкой и огромным букетом красных и белых роз в руке. Он был так возбужден, что Эвелин подумала, уж не выпил ли он.

За шампанским он подробно рассказал Эвелин о своем контракте с «Дж. и С.». Похоже было, что этот контракт просто преобразил Ната.

– Да, жизнь не кончена в пятьдесят лет! – сказал Нат.

– Вот видишь! – ответила Эвелин, хотя в глубине души противилась этому. – Что я тебе говорила!

– Я просто дурак, что не послушал тебя, – сказал Нат.

Они отправились в «Эль Фарс», чтобы отметить успех великолепной испанской кухней и вином.

Всю осень и зиму Ната не покидало хорошее настроение; он без конца строил планы на будущее, говорил о возможном слиянии с издательской фирмой, а то и о продаже «Альфы». Он говорил, что вариантов много, и некоторые весьма соблазнительны. У него еще есть время создать крупное дело, по-настоящему крупное. Нат работал больше, чем когда бы то ни было, засиживаясь на работе допоздна, а подчас и по субботам. Казалось, он открыл новый источник энергии и энтузиазма, и это было очень заразительно. Эвелин тоже заново ожила, и все благодаря Нату. Он опять много разговаривал с ней, занимался с ней любовью, делал ее счастливейшей из женщин.

Эвелин и подумать не могла, что все это с ней происходит потому, что Нат увлекся другой женщиной – более молодой, более красивой и более желанной.

В каждом любовном треугольнике должны быть три пересекающиеся стороны. Нат был активной стороной, затеявшей все это дело, Барбара участвовала в треугольнике осознанно, а Эвелин – помимо своей воли. Она безропотно принимала оправдания, объяснения и отговорки Ната. На самом деле вопросы у нее были, но она боялась его ответов и потому никогда ни о чем не спрашивала.

Для возникновения треугольника нужны три взаимодополняющих элемента: любовь, власть и опасность. Неосторожная смесь этих элементов, как в химии, становится летучей и взрывоопасной.

Как и всякий участник любовного треугольника, Нат Баум поначалу не сомневался, что сможет играть в нем главную роль.

Как и все, Нат обожал любовь. Особенно ему нравилось быть любимым одновременно двумя женщинами. Простая арифметика: удвоение любви означает удвоенные мужские достоинства. Переходя из постели Барбары к жене, он получал дополнительный любовный заряд и в сексуальном плане испытывал нечто вроде перекрестного опыления. Любовь Барбары убеждала его в преданности Эвелин, а любовь Эвелин служила подтверждением чувства Барбары; в конечном итоге Нат начал любить самого себя. И эта любовь, любовь к самому себе, превосходила те чувства, которыми одаривали его две женщины. Любовь к самому себе, впервые в жизни, – вот та важнейшая награда, которую Нат получил от этого треугольника.