Тайна рукописи - Карен Монинг

«Точно так же, как Серый Человек жаждет похитить красоту, которую никогда не сможет обрести сам, – ответил Бэрронс, – Тени пытаются украсть то, чего жаждут больше всего и что никогда не смогут присвоить: физическое воплощение жизни. Поэтому они равнодушны к тому, что лишено жизни. Одежда их не интересует».

«А из чего состоят эти похожие на бумагу штуки? – спросила я, охваченная искренним любопытством. – Я думаю, это части тела, но какие именно?»

«Разыгралось нездоровое воображение, мисс Лейн? Откуда мне знать? – Бэрронс пожал плечами, и гладкие мускулы волной приподняли красный шелк. – Возможно, это конденсат кожи, костей, зубов и ногтей, из которых высосали жизнь. Или, что тоже вероятно, наш мозг для них несъедобен. Возможно, он на вкус напоминает лягушку, а Тени не любят лягушек, мисс Лейн».

– Бе-е, – пробормотала я, записывая суть нашего ночного разговора с чистой страницы.

Когда я закончила, вокруг внезапно возникло массовое движение, и я подняла глаза на открывшиеся двери музея. Аккуратно засунув дневник в сумочку (так, чтобы он не помешал мне вовремя выхватить наконечник копья), я перекинула лямку через плечо и встала, радуясь тому обстоятельству, что почти не чувствую тошноты, вызванной такой близостью к ОС. Я была обречена повсюду носить этот предмет с собой, так что прошлой ночью заставила себя заснуть рядом с наконечником копья, надеясь, что чем дольше я буду находиться возле него, тем быстрее привыкну. Похоже, это сработало.

Я воспряла духом, шагнув под своды главного зала музея. Мне всегда нравились музеи. Возможно, следовало притвориться, что я люблю их потому, что образованна и грамотна, и обожаю учиться, но на самом деле мне просто нравятся яркие, красивые вещи. Судя по тому, что я слышала об этом месте, ярких и красивых вещей там было полным-полно. И я не могла дождаться момента, когда увижу их.

К сожалению, увидеть мне удалось совсем немного.

Однажды я перестану снимать свою одежду при появлении В'лейна, однако ценой возможности сопротивляться ему станет часть моей души.

Но в тот день, прогуливаясь по Национальному музею археологии и истории, ослепленная и восхищенная экспозицией – коллекцией ирландского золота, я понятия не имела о том, какую часть души можно потерять.

Вспоминая тот день, я отдаю себе отчет: я не понимала ничего, что тогда со мной происходило. Я была глупенькой двадцатидвухлетней красоткой, для которой еще месяц назад самым важным вопросом было, не прекратит ли «Ревлон» выпускать мой любимый лак для ногтей – «Айсберри Пинк», поскольку это станет настоящей катастрофой. Этот лак великолепно подходил к моей шелковой розовой юбке, которую я надела в тот день, облегающему жемчужному топу и золотистым сандалиям, каблуки которых были как раз подходящей высоты, и мои загорелые ноги смотрелись просто умопомрачительно. Блестящая жемчужинка кулона свисала на тонкой цепочке как раз между моих полных грудей, прекрасно сочетаясь с сережками и жемчужным браслетом на запястье. Я являла собой великолепный образчик гламура.

Локоны в стиле «арабских ночей» мягко обрамляли мое лицо и заставили немало мужских голов обернуться мне вслед. Я вздернула подбородок и мысленно улыбнулась. Ах, эти маленькие радости жизни...

За несколькими шкафами экспозиции, на лестнице, стоял действительно привлекательный парень и, судя по тому, как он смотрел в мою сторону, был явно не прочь познакомиться. Он был высоким, атлетически сложенным, с короткими темными волосами, великолепной кожей и самыми синими глазами, которые мне доводилось видеть. Незнакомец был приблизительно моим ровесником, возможно – на несколько лет старше, скорее всего, студентом колледжа, – и относился именно к тому типу парней, который привлекал меня еще дома. Красавчик учтиво кивнул мне и улыбнулся, давая понять, что не скрывает своего интереса.

«Старайтесь отличаться, – говорила мама Алине и мне, – от других девочек вашего возраста, которые ведут себя слишком доступно. Заставьте парня потрудиться, чтобы привлечь ваше внимание. Только тогда ваше расположение станет для него словно выигрыш желанного приза и он начнет стараться изо всех сил, чтобы заполучить этот приз. Мальчики вырастают в мужчин, а мужчины прежде всего ценят то, что сложно достается».

Я уже говорила, какая мудрая у меня мама? Мой папа увивается вокруг нее вот уже тридцать лет и до сих пор считает, что солнце всходит и заходит по кивку Рейни Лейн. Если она когда-нибудь не поднимется утром с постели, то никакого утра не будет. Солнце не встанет, и папа тоже не сможет встать. Мы с Алиной никогда не испытывали недостатка в любви, однако всегда знали, что друг друга родители любят немного больше. Мы считали отвратительным и в то же время восхитительным то, что они то и дело закрывали от нас дверь спальни в самые непредвиденные моменты. Иногда это происходило даже дважды в день. Мы закатывали глаза, однако в мире, где процент разводов растет быстрее, чем цены на нефть, их неугасимая любовь была для нас мысом Гибралтар – она давала уверенность в том, что все будет хорошо.

Я начала было застенчиво улыбаться этому парню, но мои губы, не успев сложиться в улыбку, замерли. Зачем усложнять себе жизнь? Свидания не впишутся в мой распорядок дня, их не втиснешь между встречами с вампирами, высасывающими жизнь Тенями, гангстерами и поисками ОС. Я что, хочу, чтобы он пришел в магазин Бэрронса приглашать меня на свидание? Ха, а если в тот вечер мой загадочный и хладнокровный хозяин забудет включить свет снаружи?

Пока-пока, очаровашка, привет, кучка шмоток.

Мысль об этом заставила кровь застыть в венах. Я ускорила шаг, быстро оставила позади симпатичного парня и сконцентрировалась на экспозиции, пытаясь уловить предупреждающий «звоночек» моего шестого чувства.

Ничего не получалось.

Я переходила из комнаты в комнату, от одного стенда к другому, шла мимо артефактов и реликвий, но не ощущала ни малейшего приступа тошноты. Однако появились совсем другие симптомы, и не заметить их было просто невозможно. Мельком увиденный симпатяга, похоже, разбудил во мне все имеющиеся гормоны, поскольку я начала размышлять о возможном сексе с ним и думать о том, нет ли у него брата. Или двух. Или даже трех.

Это было так непохоже на меня. Я однолюбка. И даже в самых смелых фантазиях я представляла старый добрый традиционный секс, а не групповое порно. Однако красочное, яркое видение симпатичного парня с возможными братьями было настолько детальным, что я даже зашаталась от его грубого эротизма. Я резко помотала головой, напомнив себе, зачем я сюда явилась: за ОС, а не за многочисленными оргазмами.