Когда отступит тьма - Майкл Прескотт

Майкл Прескотт

Когда отступит тьма

Барк приближался. Смерть и Смерть

Играли в кости, сев на жердь.

Их ясно видел я.

И с хохотом вскричала та,

Чьи красны, точно кровь, уста:

«Моя взяла, моя!»

Погасло Солнце — в тот же миг

Сменился тьмою свет.

Уплыл корабль, и лишь волна

Шумела грозно вслед[1].

Пролог

Дети, а не окровавленные трупы на полу вспоминались ему впоследствии.

Шел обычный сентябрьский вечер, зима уже напоминала о себе первым холодком, а в старом полицейском управлении захолустного города Барроу переносной черно-белый телевизор был настроен на бейсбольный матч, проходивший в семидесяти милях, в Питсбурге. Шестой иннинг, базы заняты, двое игроков запятнаны, отбивающий с битой наготове, и тут на столе дежурного зазвонил телефон.

— Клод, тебя, — произнес сидевший на вращающемся стуле Пол Элдер.

— Тьфу ты, черт. — Клод Уилк потащился к телефону. — Ну, если кто-то звонит по пустякам…

Отбивающий промахнулся по мячу, иннинг окончился, и сквозь шум разочарованной толпы послышался странно дрожащий голос Уилка:

— Лейтенант. Это по вашей части.

В 1974 году пятидесятидвухлетний Пол Элдер носил это звание. Вверх по служебной лестнице его вели обстоятельства, а не честолюбивые устремления. Он был доволен должностью патрульного лейтенанта в захолустном городишке.

Элдер нажал кнопку, поднял трубку и услышал пронзительный женский крик.

В те дни автоматических определителей номера абонента не существовало, и Элдеру пришлось попросить женщину говорить внятно.

— Успокойтесь, мэм. Мы вас слышим. Успокойтесь. — Кто-то выключил звук телевизора. — Успокойтесь, прошу вас…

Женщина продолжала кричать или почти кричать, голос ее прерывался, будто слабый радиосигнал. В этой невнятице Элдер мог разобрать лишь одну фразу, повторяемую с маниакальным упорством: «Это ужасно».

— Назовите свое имя, мэм.

Ему пришлось трижды повторить просьбу, прежде чем она ответила:

— Мэри Бет Сквайрз.

Имя показалось Элдеру знакомым, но он не мог вспомнить, кто эта женщина.

— Мэри Бет, откуда вы звоните?

— Из Грейт-Холла.

Элдер оцепенел, а Уилк, слушавший по своему аппарату, вскинул голову, глаза его были широко раскрыты.

Мэри Бет Сквайрз немного успокоилась, уже не кричала и, хотя дыхание ее оставалось частым, неглубоким, обрела способность произносить законченные фразы.

— Я здесь домработница. У Леноры Гаррисон. Она убита. Ленора убита. И доктор Уайетт тоже… Кейт Уайетт — ее жених. Они собирались пожениться в октябре. И оба убиты. Миссис Гаррисон и доктор Уайетт, оба убиты.

Уилк стал продолжать разговор с Мэри Бет Сквайрз, а лейтенант Элдер повел трех патрульных полицейских к выходу.

1974 год оказался скверным для Барроу и для всей страны. Президент Никсон ушел в отставку в августе, и страна, дезориентированная этим позорным падением, все еще пребывала в растерянности. Десятилетняя война во Вьетнаме завершилась без победы. Погибли многие, но мало кто мог объяснить, во имя чего. Люди говорили о революции. Время было тяжелым, мучительным, исполненным дурных предзнаменований. Кассандры на улицах и перекрестках предвещали конец.

Эти события задели Барроу лишь вскользь. От происходящего в большом мире городок большей частью отгораживался. Однако даже здесь в последнее время творилось нечто странное. Началось с прошлогодней трагедии, тоже в Грейт-Холле. И вот теперь еще одна.

По пути к гаррисоновскому имению Элдер прихватил с собой еще две патрульные машины. Подъезжая к кованым железным воротам, он возглавлял уже целый отряд.

Большинство окон особняка ярко светилось. На подъездной аллее не было чужих машин, и Элдер не обнаружил на парадной двери следов взлома. Она была заперта, но поскольку полицейское управление оказывало миссис Гаррисон любезность, проверяя ее дом всякий раз, когда она бывала в отъезде, у Элдера имелся запасной ключ.

С пистолетом в руках Элдер и пятеро полицейских вошли в холл, потом остановились у порога гостиной.

Убийство произошло здесь, в огромной, напоминающей пещеру комнате, по которой дом получил свое название. В камине пылал огонь, изгоняя осенний холод. Отсветы его плясали на высоких балках и хрустальных люстрах, трепетали на двух больших, причудливой формы лужах крови.

Кровь была различима только по блеску. Цветом она не отличалась от темно-пурпурного ковра. Элдер несколько секунд смотрел на блестящую, словно лакированную лужу крови, медленно впитывающуюся в густой ворс ковра. Потом перевел взгляд на лежавшие в неестественных позах трупы.

Они лежали вместе — Ленора Гаррисон, владелица Грейт-Холла, и доктор Уайетт, ее жених. Там, где раньше царили изысканность, утонченные разговоры, остроумные пикировки, теперь была лишь путаница сплетенных конечностей и слипшихся от крови волос. На Леноре была только ночная рубашка и одна туфля, другая, как у Золушки, потерялась. Через несколько часов она отыщется, однако найдет ее не прекрасный принц, а лысый очкастый эксперт из шерифского ведомства. Туфля лежала у двери в библиотеку, вся в ярких брызгах крови.

На Кейте были нелепые синтетические брюки и свитер. Лежал он с голыми ступнями. Мэри Бет Сквайрз впоследствии сказала, что Кейт любил ходить по дому босиком даже в холодную погоду. Где-то, скорее всего в одном из журналов по нетрадиционной медицине, которые любил читать, он почерпнул убеждение, что обувь оказывает неестественное давление на ступни и оно может привести в старости к болям в пояснице.

Старость, разумеется, теперь не грозила ему.

До этого вечера лейтенант Пол Элдер за двадцать шесть лет службы в полиции Барроу видел только три убийства. Одно произошло во время неудавшегося ограбления банка, кассир получил в лицо заряд дроби. Два других явились итогом домашних ссор. Его поразило, что способна натворить кухонным ножом женщина, выйдя из себя. Элдер счел и это домашней ссорой, но иного порядка. Ножи здесь в ход не шли. Он много охотился на оленей, навидался огнестрельных ран и не удивился, когда эксперты, разъединив тела, обнаружили в правой руке Леноры Гаррисон «кольт» тридцать восьмого калибра.

К тому времени Элдер уже разговаривал с Мэри Бет Сквайрз, найдя ее на кухне, сидящей на корточках с телефонной трубкой в руке, — она не заметила, что вся обвита длинным спиральным проводом, словно майское дерево лентой.