Тайна рукописи - Карен Монинг

Я сжала копье.

– Оно может убить Многоротую Тварь? – спросила я.

Иерихон кивнул.

– И Серого Человека тоже может?

Он снова кивнул.

– Охотников?

Третий кивок.

– Даже элиту эльфов? – Я хотела четко выяснить все детали.

– Да, мисс Лейн.

– Правда? – выдохнула я.

– Правда.

Я нахмурилась.

– У тебя есть план, как справиться с О'Баннионом?

Бэрронс прошел мимо меня, включил свет в комнате и выключил наружные прожекторы. Аллея за окнами погрузилась во тьму.

– Идите в свою комнату, мисс Лейн, и не выходите оттуда – ни при каких обстоятельствах – до моего возвращения. Вы меня поняли?

Я ни за что на свете не буду сидеть где-нибудь и тихо ждать смерти, о чем я тут же поставила Иерихона в известность.

– Я не пойду наверх прятаться от...

– Немедленно.

Я уставилась на него. Я ненавидела эту его привычку прерывать меня командным тоном. У меня была для него новость: я не Фиона, которая ловит на лету крохи его благосклонности и слушается каждого его приказа, поскольку вслед за ним может последовать благодарность.

– Ты не можешь приказывать мне, я не Ф...

В этот раз я была рада, что Бэрронс оборвал меня прежде, чем я успела выдать свои непомерно длинные уши.

– Вам что, есть куда пойти, мисс Лейн? – холодно спросил он. – Неужели?

Его улыбка меня испугала. Это была широкая улыбка мужчины, который может полностью управлять нужной ему женщиной.

– Вы собираетесь вернуться в «Кларин-хаус» и надеетесь, что Мэллис вас там не отыщет? У меня есть новость для вас, мисс Лейн. Вы можете плавать в озере со святой водой на лодочке из чеснока, громко крича Мэллису, что вы его не приглашаете, но это не остановит вампира, который обильно и регулярно питается. Или вы намерены найти новый отель, в надежде что там не окажется осведомителей О'Банниона? Нет, я понял, вы собираетесь вернуться домой в Джорджию. Так ведь? Жаль разочаровывать вас, мисс Лейн, но для этого уже слишком поздно.

Я не хотела знать, почему именно слишком поздно: имел ли он в виду О'Банниона, который не упустит меня, или готов с застывшими глазами, которые пойдут на все, лишь бы доставить удовольствие своему «Мастеру». Или же Бэрронс сам начнет за мной охоту...

– Ублюдок, – прошептала я. До того как он начал таскать меня от дома одного «игрока» к другому, до того как он заставил меня ограбить вампира и гангстера, у меня еще был шанс. А теперь это совсем другая игра, и я играю в полной темноте, а у противников не только есть приборы ночного видения, они, в отличие от меня, еще и знают правила игры. И я подозревала, что эта ситуация – тоже часть плана Бэрронса: ограничить мои возможности, лишить меня самостоятельности и оставить мне лишь одно – потребность в нем, чтобы выжить.

Я злилась на него и на себя. Я была полной дурой. И не видела выхода. Хотя и не была еще абсолютно беспомощной. Я нуждалась в нем? Ладно, я могла это стерпеть, поскольку он тоже нуждался во мне и я никогда не позволю ему забыть об этом.

– Ладно, Бэрронс, – сказала я. – Но я оставлю копье у себя. И это не обсуждается.

Я подняла копье, которое до сих пор держала. Возможно, я не могу противостоять вампиру и гангстерам, но уж эльфы у меня получат по полной программе.

Иерихон несколько мгновений смотрел на копье с выражением, которого я не могла определить. Потом ответил:

– Оно и предназначалось вам, мисс Лейн. Думаю, вам стоит снять его с древка, чтобы сделать удобнее. Древко не обладает силой, важен лишь сам наконечник.

Я моргнула. Предназначалось мне? Бэрронс не только мог получить редкостные шансы на черном рынке. Он ведь тоже был ши-видящим и мог использовать копье в личных целях. И вот он говорит, что я могу оставить оружие себе?

– Правда?

Он кивнул.

– Слушайтесь меня, мисс Лейн, – сказал Иерихон, – и я помогу вам остаться в живых.

– Мне не нужно было бы спасать свою жизнь, – едко ответила я, – если бы ты сам не втравил меня в эту дрянь.

– Вы пришли ко мне в поисках «этой дряни», мисс Лейн. Вы явились сюда, воплощенная невинность и глупость, и спросили о «Синсар Дабх». Помните? Я посоветовал вам отправляться домой.

– Ага, но это было до того, как ты понял, что я могу находить артефакты. Иначе ты связал бы меня и накачал наркотиками, лишь бы удержать. – Я знала, в чем его обвиняю.

– Возможно, – согласился Бэрронс, – но, подозреваю, я нашел бы куда более действенные методы привлечь вас на свою сторону.

Я резко взглянула на него. Он не шутил. И я не хотела знать, что означали его «более действенные методы».

– Однако, учитывая ваш ум, мисс Лейн, думаю, это не понадобится, не так ли? Что возвращает нас в исходную точку. Отправляйтесь в свою комнату и не выходите, повторяю, нипри каких обстоятельствах, до моего возвращения. Я ясно выразился?

Мама всегда говорила, что послушание – одно из моих достоинств. Она была права. Произнести хоть слово – означало принять безоговорочную капитуляцию или, как минимум, признать, что я уступаю ему, а я не хотела в этом признаваться, поэтому просто уставилась на копье в полной тишине. Если я отломаю древко у самого наконечника, оно как раз будет длиной сантиметров в тридцать. Острое лезвие у самого основания было около десяти сантиметров шириной. Без сомнения, копье поместится в самую большую из моих сумочек, если мне удастся расположить его так, чтобы острие не пропороло кожу, а заодно и мой бок.

Когда я отвела взгляд от копья, я поняла, что осталась в одиночестве.

Бэрронс ушел.

У моих родителей есть несколько забавных утверждений. Они были рождены в другое время и в другом поколении. Их девиз – «тяжелая работа ради тяжелой работы». Конечно, у них были свои проблемы, которые у моего поколения, у «поколения требующих», вылились в собственные трудности.

Например, родители воспитывали детей, которые свято верили, что заслуживают всего наилучшего уже потому, что появились на свет, а если мама и папа не угождают их малейшим капризам, то тем самым подталкивают своих детей к жизни в остракизме и к дальнейшим ошибкам. Выросшие на компьютерных играх, спутниковом телевидении и Интернете, окруженные последними достижениями в сфере электроники, пока родители из кожи вон лезли, зарабатывая на это деньги, большинство моих ровесников верили, что если с ними что-то не так, то это не их беда, это вина родителей, которые не проводили с ними достаточно времени. Это злобный маленький пункт 22[19] для родителей, с какой стороны ни посмотри.

Мои родители ни в чем не были виноваты передо мной. Все ошибки, которые я совершила, лежали на моей собственной совести. Все эти околичности, собственно, сводятся к одному: я начала понимать, что имел в виду папа, когда повторял: «Не говори мне, что не хотела этого делать, Мак. Умысел или ошибка – результат один и тот же».