Имя Зверя. Том 2. Исход Дракона - Ник Перумов

– Куда? Куда мне вести их всех?! – чуть не подскочил Дигвил.

Латариус покачал головой.

– Нам надо перейти Сиххот. Это, как я понимаю, будет самым трудным. Западное Долье… горит. Вокруг сейчас ничего не осталось, даже Гнили, и той нет. Но Мастерам, что ведут запасные полки, делать такой крюк не с руки. Так что нам придётся уж постараться.

– Поистине, – хмыкнул Дигвил. Уговорить меодорцев и дольинцев добровольно перейти в милость Некрополиса? Невозможно, немыслимо! Да они при одной только мысли об этом сами на пузыри Гнили кинутся!

Последнюю фразу он произнёс вслух.

– Понимаю тебя, благородный дон. Но выбора у нас нет. Или мы перейдём Сиххот, или проще нам всем умереть прямо здесь и сейчас.

Дигвил молча и мрачно кивнул. Да, выбора нет.

Усиливался ветер, с севера угрюмой армадой надвигались низкие снеговые тучи. Дигвил упрямо вскинул голову, он больше не колебался.

– Мы поворачиваем.

…Когда они перешли Долье, сперва никто из растянувшегося на лиги и лиги каравана не поднял тревоги. Дигвил никому не давал роздыху, подгоняя уставших людей и тягунов. И лишь когда пограничная река скрылась за круговертью метели, молодой рыцарь Бранно Берлеа осторожно приблизился.

– Благородный дон Деррано… – едва начал он, однако Дигвил не дал ему закончить.

– Бранно. Мы идём дальше. В Долье сейчас пустыня.

– Д-дальше? – вздрогнул Бранно. – К-куда?

– За Сиххот, – в упор взглянул на давнего знакомца Дигвил. – В Некрополис.

– Н-некролопи… нелпокори…

– С каких пор наследники славных Берлеа стали заикаться от страха? Ну да, мы идём в Некрополис. Приморское Долье горит, сам видел зарево. Когда в какое-то место всадили магический заряд такой силы, простому рыцарю лучше держаться подальше. А в Некрополисе Гнили куда меньше.

– Откуда вы это знаете, дон Дигвил?

– Я долго жил в Навсинае. Говорил с лучшими тамошними магами, – это было, как ни смешно, сущей правдой. Правда, Дигвил, конечно же, умолчал, о чём же именно они говорили и при каких точно обстоятельствах. – Гниль там есть, но всё ж не столько. А главное, там сыщутся припасы. Мы их добудем. Силой меча, как достойно рыцарю!

Мэтр Латариус не шибко почтительно фыркнул – надо полагать, давился от смеха.

– Вы – истинный сенор, дон Дигвил! – молодому и горячему Бранно этого хватило. – Почту за честь сражаться под вашей командой!

– Помоги мне пока что с людьми в караване, чтобы не лишились рассудка от страха.

– Не сомневайтесь, дон Дигвил!..

– Неплохое объяснение, мой благородный дон, – заметил Латариус после того, как юный Берлеа отъехал. – Постараюсь передать моим собратьям, но, боюсь, времени устроить настоящее представление уже не хватит.

– Мне нужно накормить голодных, мэтр. Вот и всё.

Они ввалились в темноту, словно обрушившись в бездонную пропасть. Башня Затмений встретила их мраком, пустотой и запахом смерти.

– Многомудрый Тёрн здесь. – Кройон шумно принюхался. – Где-то там, внизу… ищите, достойнейшие, должен иметься ход на нижние этажи.

– Здесь, – почти сразу указал Брабер, для верности попрыгав на ничем не отличавшейся от других каменной плите.

– Смеёшься, гном? Не самое лучшее время, честное слово! – прошипела Нэисс.

– Не бранись, сидха. Я каменное дело знаю твёрдо. Говорю тебе, там пустота. И ступени. А дна – дна не чую. Ну да это не беда, распечать меня во все кости.

– Мэтр Ксарбирус, нет ли у тебя в заветной сумочке чего-нибудь, чтобы камень расплавить?

– Нет, милая Стайни, увы, нету. Но зато у нас есть ты.

– Я? А что я могу?..

– Ты забыла всё, чему тебя учили в Некрополисе, Гончая? – резко бросила Нэисс. – Это ж обычная потайная дверь. Давай, ищи пружины, кнопки, рычаги или что там ещё должно открывать?!

– Не учи учёную, – огрызнулась Стайни, но больше по привычке, чем от настоящей злости. Опустилась на колени возле плиты и принялась водить пальцами вдоль краёв.

– Поторопитесь, многодостойные. – Кройон уже некоторое время к чему-то напряжённо прислушивался. – Тёрн, коего мы все любим, вот-вот вступит в бой. Я чувствую это, несмотря на все мои несовершенства. Досточтимая Стайни! Можешь ли ты открыть это? И не просто открыть, но открыть быстро?

– Дайте мне, неумехи, – вдруг бросила Нэисс. – Дай твой нож, гном.

– Э-э-э, зачем, распечать ме… эй, ты что делаешь?!

– Если надо открыть замок, – бледно усмехнулась сидха, стоя над плитой, – иногда не вредно вспомнить, как мои соплеменники брали города… в своё время.

И она полоснула гномьим лезвием по левому запястью. Вдоль жил, а не поперёк, чтобы уж вскрыть, так наверняка.

Кровь брызнула фонтаном, но сидха даже не пошатнулась. Алые капли щедро оросили поверхность камня, мигом обратившись в крошечные зелёные побеги, деловито пустившие корни прямо в щели.

– Нэисс! – вскинулась Гончая, подхватывая смертельно бледную и готовую вот-вот рухнуть сидху под руки.

– Н-ничего… я… выдержу. Только ему… скажите. Мол, виновата я, не смогла, не успела…

– Хватит, распечать тебя во все, как говорится! Себя хоронить – последнее дело, сидха!

– Я… должна… открыть… – шаталась Нэисс. Из руки по-прежнему хлестала кровь; она словно питала стремительно разраставшуюся поросль, очертившую контур запертой двери. Корни впивались в камень, несокрушимая на вид твердь крошилась; под полом что-то хрустнуло, звонко щёлкнуло – точно лопнула невидимая пружина, – и плита стала медленно подниматься.

Открылся тёмный проход, потянуло холодом.

Мэтр Кройон первым бросился вниз. За ним, чуть поколебавшись, последовал Брабер. Ксарбирус и Стайни остались возле бледной как смерть, пошатывающейся Нэисс.

– Зачем ты так, сидха? – укоризненно бросил алхимик. – На тебя посмотреть – как у людей говорится, краше в гроб кладут. Открыли б мы эту дверь, это я тебе…

– Вниз! – зарычала вдруг Нэисс, с силой отталкивая склонившегося над ней Ксарбируса. – К нему! Его спасайте, не меня!

– Терпеть не могу влюблённых дур, – сообщил стенам и потолку алхимик. – Сейчас будет больно, сидха. Но ничего, потерпишь. Ишь чего, она тут собралась геройски помирать! Не выйдет, моя дорогая.

– В… вниз… – Нэисс быстро слабела. Ноги сидхи подкосились, она почти рухнула на пол. – Бросьте… меня…

– Красиво умирать в другой раз станешь. – Ксарбирус одним движением вырвал притёртую пробку вместе с сургучной печатью, плеснул на рану иссиня-чёрную жидкость. Сидху скрутило судорогой, она выгнулась, завопила, глаза закатились, однако кровь остановилась, на месте разреза – дымящаяся тёмная лепёшка.

– Пей! Будет больно, ори, тогда полегчает. – К губам сидхи прижали другую скляницу. Она глотнула и тотчас зашлась в жестоком кашле.