Холотропное сознание - Станислав Гроф

Мы можем завершить этот раздел о психоидных переживаниях, сказав, что указания в мистической литературе, наблюдения, полученные в ходе современных исследований сознания, а также лабораторные данные, накопленные в США, СССР, Чехословакии и других странах, настойчиво указывают на существование связи между индивидуальным сознанием и миром материи, что бросает серьезный вызов принятым в нашей культуре представлениям о реальности. Я убежден, что систематическое и непредвзятое изучение психоидных явлений и надличностных переживаний, в конечном счете, приведет к пересмотру наших взглядов на реальность, который будет сравним по масштабу с революцией, вызванной открытиями Коперника или с переходом от ньютоновского к квантово-релятивистскому мышлению в физике.

ЧАСТЬ IV. СЛЕДСТВИЯ ДЛЯ НОВОЙ ПСИХОЛОГИИ БЫТИЯ

В людских делах есть времена внутренних и внешних откровений, когда кажется, что в душе разверзлись новые глубины, когда во множестве открываются новые потребности и возникает жажда нового неопределенного блага. Есть периоды, когда… осмеливаться — это высшая мудрость.

НОВЫЙ ВЗГЛЯД НА РЕАЛЬНОСТЬ И ЧЕЛОВЕЧЕСКУЮ ПРИРОДУ

Человек, в отличие от любой другой органической или неорганической вещи во Вселенной, перерастает свою работу, поднимается по ступеням своих понятий, опережает свои свершения.

Новое видение психики, описанное в этой книге, имеет далеко идущие следствия не только для всех нас, как индивидов, но и для специалистов в области психиатрии, психологии, психотерапии и медицины. Кроме того, оно может помочь нам открыть новые обширные территории в изучении истории, сравнительной религии, антропологии, философии и даже политики. Конечно, для глубокого изучения влияния этой работы на практически каждую область человеческого познания потребовалось бы много томов. Однако, можно вкратце наметить самые важные области, которые затрагивает наше новое понимание человеческого сознания. Ради простоты мы можем рассматривать эти следствия с точки зрения следующих четырех категорий:

1. Человеческое сознание и его отношение к материи.

2. Природа эмоциональных и психосоматических расстройств.

3. Психотерапия и практики целительства.

4. Корни человеческого насилия и текущий глобальный кризис.

Ньютоно-картезианская наука считает материю фундаментом Вселенной. Ученые, придерживающиеся такой системы мышления, изображают сознание как продукт физиологических процессов, происходящих в мозге. С этой точки зрения, сознание каждого из нас заключено в нашем черепе и абсолютно отделено от сознания других людей. Кроме того, традиционная наука рассматривает сознание как исключительно человеческое явление, и склонна считать даже наивысшие нечеловеческие формы жизни лишь немногим большим, чем бессознательными машинами. Однако тщательные исследования переживаний, доступных в необычных состояниях сознания, особенно, переживаний надличностной природы, дают убедительные доказательства того, что эти старые определения сознания несовершенны и неверны.

Хотя предлагаемая нам картина человеческого сознания, заключенного в черепную коробку, возможно, и выглядит верной там, где речь идет о повседневных состояниях сознания, однако она не способна объяснить, что происходит, когда мы входим в необычные состояния сознания — такие, например, как транс и спонтанный психодуховный кризис, или состояния, достигаемые посредством медитации, гипноза, психоделических сеансов и эмпирической психотерапии. Удивительно широкий спектр переживаний, которые становятся доступны в этих обстоятельствах, ясно указывает на то, что человеческая психика потенциально способна выходить за привычные нам ограничения пространства и времени. Современные исследования сознания открывают нам, что у нашей психики нет реальных и абсолютных границ; напротив, мы являемся частью бесконечного поля сознания, охватывающего все сущее — выходя за пределы пространства-времени и включая в себя реальности, которые нам пока еще только предстоит исследовать.

Самые последние исследования показывают, что сознание и опыт человека опосредуются мозгом, однако, они не зарождаются в нем и не являются абсолютно зависимыми от него. Сознание явно может делать то, на что не способны мозг и органы чувств. Это мнение принадлежит не только трансперсональной психологии; фактически, оно было высказано одним из отцов современных исследований мозга, нейрохирургом Уайлдером Пенфилдом. В конце своей жизни Пенфилд написал книгу «Тайна ума» (The Mystery of Mind), в которой обобщил наблюдения, касающиеся взаимосвязи между мозгом и сознанием человека. Основываясь на своем опыте нейрохирурга, он утверждал, что сознание не имеет источника в мозге. Более поздние исследования, в особенности, танатология, изучающая околосмертные переживания, дополнили позицию Пенфилда убедительными свидетельствами.

Новые научные открытия начинают подтверждать верования культур, имеющих тысячелетнюю историю, показывая, что наша индивидуальная психика, в конечном счете, представляет собой проявление космического сознания и разума, который пронизывает все сущее. Мы никогда полностью не теряем контакт с этим космическим сознанием, поскольку никогда полностью не отделяемся от него. Эту концепцию, которая независимо обнаруживается во всех мистических традициях мира, Олдос Хаксли назвал «вечной философией».

Новый подход к человеческой психике, который предлагают самые передовые исследования, ликвидируеьт разрыв между традиционной западной наукой и мудростью духовных систем, основанных на столетиях систематических наблюдений сознания. Когда мы принимаем во внимание новую картографию, описанную в этой книге, такие важные культурные явления, как шаманизм, духовные системы Востока и мистические традиции всего мира, сразу становятся не психопатологическими отклонениями или преходящими причудами, а обычными и понятными формами человеческих устремлений.

С учетом этой картографии человеческого сознания, мы начинаем в новом свете смотреть на исследования антропилогов и историков. Вооруженные знанием околородовых переживаний, надличностого опыта и психоидных явлений, мы находим новый смысл в древних ритуалах перехода, церемониях целительства и мистериях смерти и возрождения. Возьмем, например, ритуалы перехода — церемонии, которые были столь неотъемлемой частью человеческой жизни до наступления Индустриального века; они отмечали такие важные биологические и социальные поворотные пункты, как рождение детей, обрезание, половая зрелость, брак, смерть и переселение народов. В большую часть этих церемоний входили необычные состояния сознания, вызываемые каким-либо из многочисленных методов. Принимая участие в подобных ритуалах, посвящаемые нередко переживали смерть и возрождение, а также глубокие связи в надличностной сфере. В различных церемониях целительства, проводившихся для отдельных людей, для целого племени или даже для всего космоса, как правило, также использовались методы изменения сознания, посредством чего осуществлялась связь между участниками и высшими силами природы или Вселенной.

Во многих передовых культурах люди могли переживать аналогичный опыт, исследуя священные мистерии смерти и возрождения. Это были ритуалы преображения, основанные на соответствующих мифологиях и представлявшие важные элементы жизни в древних цивилизациях. Так, например, в Вавилоне ритуалы смерти и возрождения проводились в честь Иштар и Таммуза, а в Древнем Египте они посвящались Исиде и Осирису. В Древней Греции и Малой Азии были элевсинские мистерии, дионисийские ритуалы, мистерии в честь Аттиса и Адониса и другие. В древности в эти мистерии посвящали многих важных культурных и политических деятелей. Из них можно назвать философов Платона и Аристотеля, драматурга Еврипида и полководца Алкивиада. Во всех этих традициях участники имели переживания выхода за пределы повседневной реальности и исследования реалий, существующих вне сферы обычного сознания.

Традиционная психиатрия так и не смогла адекватно объяснить эти виды опыта, их универсальность, а также их культурную и психологическую значимость. Возможность научного наблюдения необычных состояний сознания у людей нашей культуры дала нам некоторые совершенно новые ключи к смыслу древних путешествий в другие реальности. Теперь совершенно ясно, что эти древние практики не были ни патологическими явлениями, ни продуктом первобытных суеверий; скорее, они были обоснованными и детально разработанными духовными практиками, признававшими и включавшими в себя более широкий взгляд на сознание, нежели тот, которого придерживались сторонники ньютоно-картезианской модели реальности. Более того, когда необычные состояния открываются даже высоко интеллигентным и по-научному осмотрительным людям, живущим в наше время и в нашей культуре, они оказываются для них глубоко волнующими и лично значимыми, и коренным образом меняют их убеждения.