В объятиях порочного герцога - Александра Хоукинз

В суете Тристан сам не заметил, как оказался у двери в спальню Имоджен. Со слов герцога он знал, что мать девушки не покидает ее изголовья ни на минуту. Разумеется, такой поздний визит не обрадует герцогиню… Но разве может он уйти, не убедившись, что с Имоджен все в порядке?

Герцог медленно повернул дверную ручку и проскользнул в комнату. В углу горела одинокая масляная лампа. Взглядом он нашел герцогиню Треветт, и, к его изумлению, оказалось, что дракон спит. Пожилая леди сидела возле лампы, наклонив голову, у ее ног стояла корзина с вышиванием. На коленях герцогини все еще лежала открытая книга.

С достойной восхищения ловкостью он прокрался мимо матери Имоджен. Едва слышное, журчащее сопение свидетельствовало о том, что женщина погружена в глубокий сон. Тристан подошел к кровати. Как он и предполагал, девушка все еще находилась под действием успокоительного. Герцог встал на колени у кровати и всмотрелся в ее безмятежное лицо. Имоджен выглядела младше обычного, глубокие тени скрывали кровоподтек у нее под глазом. Он взял ее ручку и поднес к своим губам.

— Мое сердце принадлежит тебе, — прошептал Тристан, целуя девичьи пальчики. Преклонив голову, он какое-то время молил Бога о ее скорейшем выздоровлении. — Спи сладко, любовь моя!

Пальцы Имоджен дернулись, и, подняв голову, он увидел, что она смотрит на него. Она изо всех сил пыталась не закрывать глаза, отчаянно сражаясь со сном.

— Ты вернулся, — тихо проговорила Имоджен.

— Чш-ш-ш, или разбудим дракона, — пошутил он, стараясь, впрочем, говорить как можно тише. — Я обещал, что вернусь, разве нет?

Имоджен несколько раз быстро моргнула, потом уставилась на Тристана.

— Твое лицо! Вы с Норгрейвом дрались.

Девушка протянула руку, и мужчина подвинулся ближе, чтобы она смогла погладить его по щеке.

— Это должно было случиться. Я не мог позволить ему уйти безнаказанным.

— Вы сражались на дуэли?

Имоджен попыталась сесть на постели.

Тристан покосился в сторону дремлющей герцогини, положил руки на плечи Имоджен и нежно заставил ее вернуться в прежнее положение.

— Зачем мне шпага или пистолет, когда можно обойтись кулаками?

— И ты убил его?

— Нет, — ответил он, стараясь, чтобы голос прозвучал спокойно. — Ни ты, ни моя тетушка этого не одобрили бы. Но зато я сказал все, что хотел, и Норгрейв меня услышал. Теперь он знает, что я брошу ему вызов и убью, если он посмеет причинить тебе хоть малейшее беспокойство. Отныне между нами все кончено. Он для меня умер.

— Мне так жаль, Тристан!

— Не стоит, — прошептал герцог, однако скорбь во взгляде была красноречивее всяких слов. — Я жалею только, что не разорвал эту дружбу раньше.

«Норгрейв не сделал бы этого с тобой, если бы не я!»

— Ты любил его…

Тристан помотал головой.

— Не думаю, чтобы я вообще любил кого-то, кроме себя, пока не встретился с тобой. Я люблю тебя, Имоджен. И, когда ты поправишься, я хочу, чтобы мы поженились.

Она отвела взгляд, и это молчание стало для него ударом в самое сердце.

— Я слишком тороплюсь. Мы поговорим, когда ты окрепнешь.

— Я тоже тебя люблю.

— Знаю, — произнес он, думая о том, что эти слова девушки оставляют ему надежду. Он погладил Имоджен по щеке. — Я бы с удовольствием лег спать у твоей кровати, как верный пес, но сомневаюсь, что дракону понравится это!

Имоджен вознаградила его улыбкой.

— Тебе не следует больше называть мою маму драконом!

— Почему? — Он подавил стон — подняться на ноги оказалось мучительно больно. — Это лучший комплимент, который я только мог придумать.

Тристан не удивился бы, если б герцогиня и вправду дохнула огнем, узнав, что он намеревается стать ее зятем, но с этой новой битвой придется подождать.

— Закрывай глаза и засыпай! — Тристан поцеловал пальчики Имоджен. — Мы скоро увидимся снова, моя прелестная леди!

— Хорошо…

Он отпустил ее ручку, а Имоджен, послушно кивнув, закрыла глаза.

Тристан двинулся к выходу из комнаты, но был слишком занят своими мыслями, чтобы заметить, что герцогиня больше не посапывает во сне. И, только когда его шаги в коридоре стихли, леди открыла глаза и еще долго задумчиво смотрела на дверь.

Глава 19

Имоджен сидела на бортике большого мраморного фонтана, установленного годом ранее по приказу ее матушки в саду городского дома Треветтов. Когда-то этот фонтан составлял часть архитектурного ансамбля старинного замка, герцогиня приобрела его, желая украсить свой jardin d’amour, или «сад любви». В последние две недели Имоджен полюбила это место. Ее раны понемногу заживали, и каждый новый день отдалял девушку от Норгрейва и его предательства.

Однако сказать, что ей удалось совершенно изгнать этого человека из своих мыслей, было бы преувеличением.

Ее матушка настаивала на отъезде из города. Герцогиня полагала, будто свежий воздух и провинциальный пейзаж лишь поспособствуют выздоровлению старшей дочери. К удивлению Имоджен, отец не согласился с этим. Герцог Треветт заявил: необъяснимое исчезновение в разгар сезона станет поводом для сплетен. Новость о том, что Блекберн с Норгрейвом чуть не убили друг друга в одном из самых сомнительных заведений Лондона, мужском клубе «Акрополь», молниеносно распространилась по городу. Имоджен слышала, как отец рассказывал матушке, что досужие языки быстро нашли всему объяснение: Тристан застал Норгрейва с одной из своих бывших пассий и началась драка. Вседозволенность и пьянство — вот в чем большинство видело истинную причину случившегося… Но в beau monde нашлись и более прозорливые умы. Взоры многих обратились к Имоджен, чью благосклонность эти два джентльмена с некоторых пор оспаривали друг у друга. Дискуссии не затихали, и что бы ни привело к разрыву, одно стало ясно: Блекберн с Норгрейвом больше не были друзьями. Узы товарищества, которые связывали их с детства и с годами становились все крепче, верность, братские чувства, искренняя привязанность — все это было утрачено вследствие одного-единственного акта насилия.

Приятели Блекберна и Норгрейва ожидали нового обострения отношений и делали ставки в своих клубах. Однако до сих пор ни один из предполагаемых дуэлянтов не оправдал надежд. Тристан жил своей обычной жизнью, и, если кто-нибудь интересовался, что приключилось с его лицом, он попросту игнорировал вопрос. Норгрейва совсем не было видно, из чего возникло предположение, что он поправляется после увечий, полученных в драке.

Имоджен тоже не показывалась в свете. Родители и родственники охотно объясняли любопытствующим, что девушка мучится несварением и ей придется провести какое-то время в постели. Тетушка Тристана поспособствовала распространению этой лжи, рассказывая всем и вся, что Имоджен лишилась чувств в ее доме и пришлось вызывать семейного доктора. Обе семьи делали все возможное, дабы избежать огласки.