Американские боги - Нил Гейман

Тень свернул на улицу, где все дома за исключением одного были мертвы, пусто смотрели слепыми и заложенными окнами.

– Сверните на дорожку к черному ходу, – сказал Шакал.

Тень задом подогнал катафалк так, что он почти касался двойных дверей черного хода. Ибис открыл катафалк и двери морга, а Тень расстегнул ремни на каталке и вытащил ее наружу. Развернулись и упали ножки на колесах. Тень подкатил каталку к столу для бальзамирования, а потом подхватил Лайлу Гудчайлд, укачивая ее тело в непрозрачном мешке будто спящего ребенка, и аккуратно положил на стол в промозглом морге, словно боялся разбудить ее.

– Знаете, у меня есть доска для перекладывания, – сказал Шакал. – Вам было необязательно ее нести.

– Не страшно, – ответил Тень. Он все больше начинал говорить как Шакал. – Я сильный. Мне не тяжело.

Ребенком Тень был маленьким для своего возраста, сплошь колени и локти. На единственной детской фотографии Тени, которая понравилась Лоре настолько, что она вставила ее в рамку, был изображен серьезный парнишка со спутанными волосами и темными глазами, стоявший возле стола, с горкой заваленного пирогами и печеньем. Тень полагал, что снимок сделали на каком-то рождественском празднике в посольстве, поскольку одет он был в лучший костюмчик с галстуком-бабочкой.

Они с матерью слишком часто переезжали с места на место: сперва из одного европейского посольства в другое, где его мать работала в отделе распространения информации дипломатической службы, транскрибируя и рассылая засекреченные телеграммы по всему миру; потом, когда ему исполнилось восемь лет, они вернулись в США, они с матерью (из-за слишком частых приступов болезни она уже больше не могла работать постоянно), неугомонно перебирались из города в город, проводя год тут, год там; когда она чувствовала себя сносно, то подрабатывала машинисткой. Они никогда не задерживались на одном месте достаточно долго, чтобы Тень успел обзавестись друзьями, почувствовать себя дома, расслабиться… А Тень был маленьким ребенком…

Вырос он неожиданно быстро. На тринадцатом году его жизни весной местные мальчишки задирали его, провоцировали на драки, в которых, как они знали, ему было не победить, и после драк Тень убегал, рассерженный и зачастую плачущий, в туалет, чтобы смыть с лица кровь или грязь, прежде чем их увидят. Потом наступило лето, длинное и роскошное его тринадцатое лето, которое он провел, держась подальше от ребят крупнее его: плавал в местном бассейне и читал возле него библиотечные книги. В начале лета он едва держался на плаву. К концу августа он переплывал бассейн из конца в конец легким свободным кролем, прыгал с высокого трамплина и приобрел темно-коричневый загар от воды и солнца. В сентябре, вернувшись в школу, он обнаружил, что мальчишки, отравлявшие ему жизнь, – оказывается, мелкие слабосильные дети и теперь не могут обидеть его. Тем двоим, кто попытался это сделать, он преподал урок хороших манер, тяжкий, быстрый и болезненный. Тогда и он сам был вынужден переоценить себя: он не мог уже более оставаться тихим ребенком, который изо всех сил пытается неприметно держаться позади. Для этого он стал слишком большим, слишком бросался в глаза. К концу года он уже был в команде пловцов и в команде тяжеловесов, и тренер уговаривал его пойти в секцию триатлона. Ему нравилось быть большим и сильным. Это давало ему чувство себя. Он был робким, тихим книжным мальчиком, и это было болезненно; теперь он стал тупым здоровяком, и никто не ожидал от него ничего большего, кроме как перенести диван из одной комнаты в другую.

Во всяком случае, никто до Лоры.

Мистер Ибис приготовил обед: рис и вареные овощи для себя и мистера Шакала.

– Я не ем мяса, – объяснил он. – А Шакал все необходимое мясо получает в ходе работы.

Возле места Тени стояла картонная коробка с кусочками курицы из «КФЧ»*[8] и бутылка пива.

Курицы было больше, чем смог бы съесть Тень, поэтому он поделился остатками с кошкой, снимая кожу и хрустящий кляр, а потом кроша ей мясо пальцами.

– В тюрьме у нас был парень по фамилии Джексон, – сказал за обедом Тень, – он работал в тюремной библиотеке. Он рассказывал мне, что название «Кентукки Фрайед Чикенз» заменили на «КФЧ», потому что настоящих цыплят там уже больше не подают. Это теперь какой-то генетически модифицированный мутант, огромная многоножка без головы, только множество сегментов ног, грудок и крылышек. Кормят это существо питательными веществами через трубочки. Парень говорил, что правительство не позволило компании использовать слово «цыпленок».

– Вы думаете, это правда? – поднял брови мистер Ибис.

– Нет. А вот мой бывший сокамерник Ло'кий говорил, что название сменили потому, что слово «жареное» вошло в воровской жаргон. Может быть, они хотели, чтобы люди думали, будто цыпленок сам себя приготовил.

После обеда Шакал, извинившись, спустился в морг. Ибис удалился в свой кабинет писать. Тень еще посидел на кухне, скармливая кусочки куриной грудки маленькой коричневой кошке и попивая пиво. Когда цыпленок и пиво закончились, он помыл тарелки и вилки, убрал их на сушилку и поднялся наверх.

К тому времени когда он достиг спальни, маленькая коричневая кошка уже снова спала в ногах его кровати, свернувшись пушистым полумесяцем. В среднем ящике туалетного столика Тень нашел несколько пар полосатых хлопковых пижам. На вид им было лет семьдесят, но пахло от них свежестью, и потому он надел одну, которая, как и черный костюм, оказалась ему впору, словно специально для него была сшита.

На небольшом прикроватном столике лежала стопочка «Ридерз дайджест», среди которых не было ни одного номера позже марта 1960-го. Джексон, парень из библиотеки – тот самый, кто клялся и божился в истинности истории о жареных мутантах и рассказал Тени историю о черных товарных поездах, на которых правительство перевозит политзаключенных в тайные концентрационные лагеря в Северной Каролине и которые ездят по стране под покровом ночи, – рассказывал также, что ЦРУ использует «Ридерз дайджест» как ширму для своих дочерних контор по всему миру. Он говорил, что в любой стране каждый офис «Ридерз дайджест» на самом деле – прикрытие ЦРУ.

«Шутка, – сказал в памяти Тени покойный мистер Лес. – Как мы можем быть уверены в том, что ЦРУ не было замешано в убийстве Кеннеди?»

Тень приоткрыл на несколько дюймов окно – ровно настолько, чтобы впустить свежий воздух и чтобы кошка смогла выбраться на балкон за окном.

Он включил прикроватную лампу, забрался в постель и недолго почитал, пытаясь выбросить из головы последние несколько дней, выбирая самые скучные на вид статьи в самых скучных на вид номерах. Он заметил, что засыпает на середине заметки «Я – щитовидная железа Джона». У него едва хватило времени выключить свет и положить голову на подушку, прежде чем его глаза закрылись.