За кулисами путча. Российские чекисты против развала органов КГБ в 1991 году - Андрей Пржездомский

ИНФОРМАЦИЯ: «Еще до провозглашения ГКЧП произошло весьма необычное событие. 20 июня 1991 года государственный секретарь США Бейкер передал советскому министру иностранных дел секретную информацию о подготовке смещения Горбачева и назвал исполнителей. Указывались будущие члены ГКЧП — Павлов, Крючков, Язов. Посол США в Москве Мэтлок получил указание президента США Д. Буша-старшего немедленно встретиться с Горбачевым и передать, что в Москве готовится попытка государственного переворота. Горбачев не поверил, воспринял происходящее как политическую игру со стороны американцев, чтобы вызвать раскол и конфликт среди высшего руководства нашей страны (или сделал вид, что не поверил!)»

(Н.М. Голушко, Председатель КГБ Украины. «В спецслужбах трех государств». Москва, 2009 год).

Белчер говорил тихим, вкрадчивым голосом. Но по выражению его лица было видно, что он волнуется. То, что он говорил своему собеседнику, было выстрадано им в многочисленных спорах в Государственном департаменте и в последних разговорах с президентом. Впервые за последние десятилетия громадный колосс красной империи готов был взорваться изнутри, развалиться на мелкие куски и наконец предоставить его стране возможность стать первой и последней сверхдержавой на планете. Но чаша весов еще колебалась.

ИНФОРМАЦИЯ: «К середине августа аналитики ЦРУ пришли к выводу, что решение Горбачева подписать в том же месяце новый Союзный договор может вызвать выступление сторонников жесткой линии. В ежедневной разведывательной сводке от 17 августа ЦРУ предупредило президента Буша, что намеченное подписание договора фактически установило для консерваторов в Москве предельный срок действий. Существовала большая вероятность того, что они начнут действовать в течение ближайших нескольких дней до подписания договора»

(М. Бирден, руководитель отдела ЦРУ США. «Главный противник». Москва, 2004 год).

— А что скажете вы, Дэвид? — Белчер обратился к еще одному человеку, сидящему в другом кресле. Это был резидент ЦРУ в Москве Дэвид Вольф — достаточно молодой, спортивного типа человек с аккуратной шевелюрой черных волос. Не изменив позы и выражения лица, а только чуть склонив набок голову, он ответил:

— Я подтверждаю все то, что рассказал мой коллега. Правда, сегодня утром, когда я ехал сюда, я еще не знал, что события будут развиваться столь стремительно.

— Просто у вас, Дэвид, нет в Кремле агентуры, которая могла бы своевременно сообщить о столь важном событии! В Восточной Германии у вас получалось это лучше! — Белчер, посмотрев в упор на второго секретаря, сказал: — Спасибо, Майк. Действуйте как договорились.

Тот вышел.

СВИДЕТЕЛЬСТВО ОЧЕВИДЦА: «Когда от выехавших в город работников московской резидентуры ЦРУ стали поступать первые сообщения, выяснилась странная картина. На улицах Москвы не было ни блокпостов, ни КПП,[108] которые как-то ограничивали бы движение по городу… Выяснилось также, что лидеры переворота не позаботились взять под контроль радиостанции и телевизионные студии… На улицах появились армейские подразделения, но они не предпринимали никаких действий. Уже в первые утренние часы у Вольфа возник вопрос: «Что это за странный такой переворот?»

(М. Бирден, руководитель отдела ЦРУ США. «Главный противник». Москва, 2004 год).

— Продолжайте, Дэвид.

— Сэр, наши источники подтверждают, что если не произойдет реальных столкновений с армией, то дело можно считать проигранным. Эти трусы, я имею в виду ГКЧП, настолько нерешительны! Военная техника стоит без действия, солдаты и офицеры мирно беседуют с населением. В районе Дома Советов собралось несколько тысяч человек, в основном молодежи. Но они могут только выкрикивать лозунги, петь песни под гитару и пить водку. Ни о каком серьезном сопротивлении речь не идет. Но и о решительности военных тоже речи нет. Кроме того, дождь…

— Что?

— Я говорю, что многих дождь разогнал по домам…

— Вы что же, полагаете, все может пойти на спад? Дождь помешает разрушить «империю зла»?[109]

— Не исключаю.

— А что КГБ?

Молодой человек криво усмехнулся:

— Похоже, наши коллеги растерялись. Внутри у них — полная неразбериха. Никто ничего не знает и никто ничего не хочет делать. Мои контакты с представителем союзного Комитета показывают об отсутствии у них уверенности в успехе переворота. Да и к тому же Российский комитет начал саботировать указания Крючкова.

— Да? Это интересно? Каким же это образом?

— Они стали связываться по своим каналам с областными управлениями госбезопасности и призывать их не участвовать в перевороте.

— А у них что, не отключили связь?

— Очень странно, но не отключили.

— А как реагируют в регионах?

— Да кто как. Некоторые очень вяло демонстрируют свою поддержку ГКЧП, но большинство — выжидают!

— Скажите, Дэвид, что, на ваш взгляд, нужно сейчас сделать, чтобы ситуация развивалась по… — Белчер замялся, — по нашему сценарию?

— Господин Белчер, тут только одно — резкое обострение ситуации. Нужны столкновения с войсками и госбезопасностью. Нужна кровь, желательно много. Нужны «жертвы» тоталитарного режима. Только это может спровоцировать массовые выступления населения. У «Советов» очень много врагов и теперь уже почти нет никакой поддержки. Я уверен, что столкновения не только активизируют выступления демократов, но и насмерть напугают заговорщиков…

— Да они и так напуганы!

— Да! Но, если прольется кровь, в глазах всего советского народа, да и мирового сообщества… — он снова криво усмехнулся, — заговорщики станут убийцами и душителями свободы! Убежден, и об этом говорят все наши источники, Кремль падет. Это будет последний шаг для развала красного монстра. Российские демократы помогут нам навсегда превратить «империю зла» в лояльную и неопасную для Америки субстанцию.

— Как Вы сказали? «Субстанцию?» Где это вы вычитали, Дэвид?

— Нигде. Сам придумал.

— Хорошо. Я все доложу президенту. Пусть ваши люди будут готовы действовать.

— Они готовы в любой момент, господин Белчер.

— О’кей!

Второй секретарь посольства Майк Стоу после разговора с эмиссаром из Вашингтона долго не находил себе места. Его, дипломатического работника с большим стажем, вдруг охватило какое-то радостное возбуждение, ощущение того, что в самое ближайшее время произойдет такое, что ему даже и не снилось. Проработав в Советском Союзе чуть более двух с половиной лет, он впервые почувствовал, что именно от него может зависеть ход событий, происходящих в этой стране, что своими действиями он может подстегнуть или затормозить развязку в политическом противостоянии наконец сделать то, чего не удавалось ни одному человеку до него.

Конечно, Майк Стоу не заблуждался. Как опытный дипломат, он понимал, что в СССР созрели силы, способные коренным образом изменить модель послевоенного мира — разрушить вселяющего в американцев страх супергиганта, но далеко не созрели условия для реализации этих замыслов. Советский Союз был силен и влиятелен, его уважали, с ним считались, его боялись. Однако всем было ясно, что начатая Горбачевым перестройка провалилась и очень скоро советское руководство вынуждено будет радикально менять вектор развития. Запутавшись в компромиссах и разного рода маневрах, Горбачев все равно неминуемо шел к тому, чтобы предпринять какие-то решительные шаги, направленные на стабилизацию обстановки.

На двадцатое августа было назначено подписание Союзного договора между шестью республиками, а на двадцать первое — заседание Совета Федерации, где Президент СССР должен был вынести на обсуждение план углубления реформ, который призван был положить конец спонтанному сползанию страны в пропасть. Разумеется, любая попытка стабилизации обстановки не устраивала американцев и делала призрачной их надежду на скорейший развал «коммунистической империи». Допустить этого было нельзя, тем более, что во всех сферах общества температура достигала точки кипения. Котел, наполненный бурлящей массой, замешенной на антикоммунизме и политическом реванше, должен был вот-вот взорваться. Оставалось только подбросить в топку немного уголька внутренних раздоров. События девятнадцатого августа открывали блестящую возможность для этого.

Майк Стоу в течение последних трех месяцев вел интенсивные консультации с политиками, в основном демократического блока, встречался с проявляющими невиданную активность диссидентами, депутатами Верховного Совета, журналистами. Его политические оценки отличались острой наблюдательностью и точностью, за что их ценило вашингтонское начальство.

Майк неоднократно встречался с одним академиком, членом Президентского Совета СССР, всего чуть более месяца назад возглавившего Движение демократических реформ. Он занимал чрезвычайно высокий пост и считался исключительно информированным и влиятельным человеком. В Штатах многие называли его «русским Дэн Сяопином». Майк гордился этим контактом, но понимал, что уровень связей академика настолько высок, что информация от него поступает в Вашингтон скорее всего иными, даже ему, Майку Стоу, неизвестными каналами.