Концерт Патриции Каас. Далеко от Москвы - Марк Михайлович Вевиоровский

я работаю по своей основной специальности – а я именно эту специальность считаю основной – и мне интересна эта работа … Почетная ссылка? Нет, непохоже. Скорее, ссылка с ограничением в правах, с явным недоверием…

– Ваша работа на одном из ключевых направлений – и недоверие?

– Вы не работали за рубежом … А вот Антонина Ивановна вполне могла бы это почувствовать … Нет, мы с ней ни о чем таком не говорили, и я очень ценю вашу деликатность – вы никогда не напоминали мне, что я под наблюдением… Это свойственно практически всем разведчикам, долго проработавшим вне страны – ощущение недоверия и отчужденности … Но я не жалуюсь, нет – у меня есть интересная работа, кругом приятные мне люди.

– Если у вас будет желание, то мы поговорим об этом подробнее … позже. А сейчас меня интересует, не знаете ли вы кого-нибудь из изображенных на этих фотографиях людей?

Свиридов высыпал перед Худобиным целую кучу намеренно перемешанных фотографий.

– Я смотрю – уголовный контингент?

– Не только. Но так или иначе связанный с преступным миром.

Худобин медленно перебирал фотографии, откладывал их в сторону. Увидев в куче фотографию Шистер он замер и медленно-медленно извлек фотографию из кучи.

– Мне … смотреть дальше или достаточно?

– Смотрите дальше.

Не выпуская из рук найденную фотографию Худобин стал перебирать оставшиеся и быстро выловил еще три фотографии Шистер.

Свиридов в это время уже вошел в его информационное поле и внимательно исследовал его.

– Я знаю эту женщину, – Левушка разложил перед собой фотографии Шистер.

– Кто это?

– Эту женщину я знаю под именем Диана. Перед заброской сюда были подготовлены связные и она – одна из этих связных. Вы должны помнить, Анатолий Иванович, что словесные портреты всех их есть в моем рапорте в Центре …

– Что за человек Диана?

– Это очень сильный и целеустремленный человек … И очень хороший … Что с ней? Судя по фотографии – она арестована, в заключении?

– Это особого значения не имеет … А если я передам ей привет от вас?

– Если просто передадите привет, то это будет воспринято как сигнал тревоги, знак провала. А если передадите, что я часто вспоминаю клумбу на Уолл-Стрите … Нет, это не пароль, это – личное.

Худобин был сильно взволнован, но старался сдерживаться, а Свиридов уже столько знал и о нем, и о них …

– Как только у меня будет время – я найду вас. Хорошо?

– Да, конечно. Анатолий Иванович, но … где она?

– Сегодня уйдет шифровка, что вы опознали по фотографии свою связную по имени Диана. Ваша встреча вполне возможна.

ОН ИСПИСАЛ УЖЕ ВТОРУЮ СТРАНИЦУ В СПЕЦБЛОКНОТЕ

Свиридов исписал уже вторую страницу в спецблокноте.

– Слушай, Свиридов, тебе не хочется показать мне, что ты там строчишь?

– Нет, не хочется, товарищ генерал. Вы всегда потом можете честно признаться, что не знали, что такое я сообщил в шифрограмме. Вы бы такой текст не одобрили бы, и не смогли бы санкционировать. Ругани много.

– Кого ругаешь-то?

– Завтра прилетит заместитель председателя комитета, тогда и посмотрим.

– Откуда знаешь? Не было такого сообщения …

– А не прилетит – ему же хуже. В Центре есть словесные портреты четырех связных, которые могли прийти сюда – а мы об этом не знаем. Ты понял, генерал?!

– Чего орешь? Я тоже орать умею! И хоть на начальство орать разучился невпример тебе, но тебя поддержу. Будь спокоен, я ведь тоже не генералом родился …

– Прошу прощения, товарищ генерал, погорячился.

– Это ничего – по делу горячиться не вредно … Но подумавши и с холодной головой … Ты закончил шифровку?

– Да. – Свиридов вызвал дежурного и передал тому блокнот.

– Остыл? Тогда расскажи, что думаешь делать со своим академиком … Для разрядки. Жена его уже приходила – дура приятная во всех отношениях …

– Ученая сволочь …

– Остынь.

– Он женщин приводил московским визитерам, а за это получал их всестороннюю поддержку. А теперь придется якобы выполненную им работу переделывать … И золотишко переправлял им.

– Ну, женщин к командированным в гости приводил … хорошо, данные внешнего наблюдения – это факты, хотя в некоторой степени косвенные.

– Почему?

– Мало ли чем они могли заниматься всю ночь … Стихи читали, в карты играли …

– Дети они, что ли? Это несерьезно.

– Согласен. Но твои недостоверные сведения вообще бездоказательны, они ни чем не подтверждены. А они – и Оратынцев, и женщины – будут просто все отрицать.

– Вам нужны доказательства или их чистосердечные признания?

– Даже так?

– Разрешите мне допросить их, и они во всем сознаются. Нет, нет, никаких физических воздействий! Ставьте звукозаписывающую технику или видеозапись – увидите, как я это сделаю. И они все признают и подпишут. В Москве подставные лица признаются в получении посылок с золотом …

– Пожалуй, я тебе поверю, что ты можешь получить их признания … И что потом? Чего ты хочешь? Объясни мне!

– Я хочу, чтобы Оратынцев больше не создавал видимости ударного труда, чтобы он не жульничал, чтобы он никогда и никому не мешал работать, чтобы не принуждал женщин к сожительству с ним и нужными ему людьми и никогда по его кляузам людям не мешали бы спокойно жить и работать.

– А как это сделать, ты подумал? Какие у тебя есть предложения? Что, ликвидировать его? В лагерь посадить? На поселение выслать?

– А орать-то зачем? Криком делу не поможешь.

– Потому и кричу, что не знаю, как … И не на тебя кричу, понял ведь … Куда я его дену? Перевоспитать его – дохлый номер, никаких объяснений он не поймет … Связей у него в научном мире хватает … Там таких дутых корифеев от науки пруд пруди, и все друг за дружку держатся и друг дружку подпирают … Ну, у тебя есть решение?

Генерал устало махнул рукой, но сразу вскинул голову.

– Свиридов, слушай – а ведь у тебя есть решение, иначе бы ты не затеял всю эту бодягу! Как же я сразу не сообразил! Ты на мне аргументы отрабатываешь! Что ты мне здесь представление устраиваешь – сказал бы сразу, и дело с концом.

– Предложи вам сразу мое решение, вы бы думать стали. Рассуждать – а надо ли, а может лучше как-нибудь еще это урегулировать. Вам надо было самому … пройти этот путь.

– Артист! Я тут нервничаю, криком исхожу, а он мне представление устраивает! – и совершенно спокойно, по деловому, – Ну, говори, что надумал.

– Тоже представление. Оратынцева вызывают