Прощание с первой красавицей - Диана Бош

— Да, я помню разговор с ней. Но я и тогда не поверила. Выходит, во всех своих бедах виновата я сама. — У меня вырвался тяжелый вздох. — Давай забудем, а?

Яковлев горько усмехнулся.

— Сама… Ты или святая, или блаженная.

— Юродивая, ты хотел сказать?

Но он, не отвечая на мой вопрос, продолжил говорить:

— Любая другая на твоем месте не только не посчитала бы себя виновной, но еще и поклялась бы отомстить обидчикам.

— Я не мстительна, — поспешно отказалась я.

Яковлев вздохнул:

— Угораздило же меня влюбиться в Вику! Я часто совершал глупые поступки и ничему не учился на своих ошибках. Можно я тебя поцелую, пока муж не видит? — Не дожидаясь согласия, он наклонился и чмокнул меня в щеку.

В этот момент дверь с грохотом распахнулась, и на пороге возникла Вика.

— Ба! Какая трогательная сцена! — Глаза Вики были белы от бешенства. — Гадкий мерзкий ублюдок! Урод! Не успел отойти от меня и сразу переметнулся к ней! А ты… — надвинулась она на меня, — ты что, получаешь кайф, подбирая за другими объедки?

— Ты, похоже, о себе говоришь? — разозлилась я. — Только ты способна подбирать за другими «объедки»!

Вика замахнулась, собираясь меня ударить. Это было так неожиданно, что я даже не попыталась защититься, но Яковлев успел перехватить ее руку.

— Не смей!

Он с силой оттолкнул ее, и Вика, не удержавшись на ногах, стукнулась спиной об стену и сползла вниз. Слезы хлынули у нее из глаз. Все выглядело очень правдоподобно, но я ей не верила. Мне казалось, она притворяется. Яковлев, судя по всему, был другого мнения. Игорь страшно побледнел и, придерживая здоровой рукой больную, бросился на колени перед Викой.

— Прости, душа моя, прости, — забормотал он. — Ты не сильно ушиблась? Господи, что я наделал… что наделал… Я люблю тебя, я жить не могу без тебя… прости, только прости…

Зрелище было душераздирающее, и я, чувствуя себя лишней, попыталась тихо выскользнуть за дверь. Но в этот момент на антресолях раздался шум, и оттуда, прямо мне под ноги, свалился кот Федот. Утробно мяукнув, он хотел вцепиться в Яковлева, но почему-то передумал и нежно потерся о его колено.

Яковлев удивленно вскинул брови:

— Вика, зачем ты надела ему…

— Пшел вон, брысь! — заорала Вика на Федота и стукнула его тапком.

Кот поспешно скрылся под софой и затих.

— Пойдем со мной, — склонилась Вика к Яковлеву, — мне нужно что-нибудь выпить, иначе я сойду с ума.

— Конечно, душа моя! — радостно откликнулся тот, вскакивая и протягивая ей руку. — И все-таки, зачем ты…

— Тсс, — Вика ласково улыбнулась и приложила палец к его губам. — Потом, все потом. А сейчас мне хочется выпить за наше примирение.

Я выскользнула из комнаты, торопясь рассказать все Даниилу. Но, к моему глубокому огорчению, муж шептался о чем-то с Ефимовым и зашипел на меня:

— Подожди, я занят.

Ковалев сидел в кресле и о чем-то думал. Мысли, судя по выражению его лица, были невеселыми.

Шурик, Викин незадачливый муж, изображал жуткую скуку, демонстративно позевывая. Но мне показалось, что на самом деле бравый лейтенант пытается вычислить, каковы его шансы остаться от всей этой истории в стороне.

Любимцева что-то щебетала витавшей в облаках и абсолютно не слушавшей ее Серафиме.

Я поискала глазами свободное место и обнаружила его возле Светланы. Очаровашка сидела, неестественно выпрямившись и вперив взгляд в пустоту.

— Будешь? — протянула я ей пачку сигарет.

Она молча вытащила одну, но взгляд ее по-прежнему оставался пустым и безучастным.

— Брось, — не выдержала я, — все пройдет и забудется, ничего не бывает вечно.

Ну вот, не зря же говорят, что от утешений женщины и дети только сильнее плачут! Светлана немедленно громко всхлипнула, словно поперхнувшись воздухом, и понеслась из комнаты прочь. Пришлось мне, проклиная свой длинный нос, вечно лезущий туда, куда не надо, бежать за ней следом.

Нашла я ее быстро. Она стояла, опершись о столик в прихожей, и беззвучно плакала.

— Успокойся, — я обняла ее за плечи и прижала к себе. — Все мы совершаем ошибки, и всем нам бывает больно, когда нас осуждают. Но не это самое страшное. Люди поговорят и забудут…

— Когда? — жалобно подала голос девушка. — Когда забудут? Я ведь один раз только и согласилась сняться, Вася уговорил. Он клялся, что никто не узнает, а получилось — сам же об этом и рассказал.

— Наплюй. И, главное, сама себя прости: распрями плечи и живи так, как будто и не было ничего. Людям вскоре надоест болтать, и они переключатся на другой объект: вокруг постоянно что-нибудь случается. Важно, чтобы ты сама перестала жить с опущенной головой.

— Спасибо тебе, — прошептала Светлана, преданно глядя мне в глаза, — я постараюсь.

— Ну, вот и умница, — я вытерла ее слезы. — А теперь давай приведем себя в порядок, припудрим носик, подкрасим глаза, и вперед. Главное — держи повыше голову. Вот так… — Я приподняла пальцами подбородок Светы и улыбнулась ее отражению в зеркале. Она несмело улыбнулась в ответ. Но тут мне на глаза попались Вика и Яковлев, вполголоса разговаривавшие о чем-то на кухне, я сразу забыла о Светлане, и та тихо ушла.

Яковлев, судя по долетавшим до меня словам, продолжал заискивающе подлизываться к Вике, а она это милостиво ему позволяла. Выражение лица ее было высокомерным, что странно не вязалось с нервозностью и неуверенностью движений. Она резко открыла кухонный шкафчик, постояла в задумчивости, тяжело опершись на дверцу рукой, потом захлопнула ее и снова, словно что-то вспомнив, распахнула. Яковлев замолчал и с удивлением посмотрел на нее:

— Тебе помочь, душа моя?

— Нет! — отшатнулась Вика, и в лице ее мелькнуло что-то хищное.

Яковлев сник.

— Все-таки ты до сих пор меня не простила.

Не знаю, почему, но мое сердце вдруг бешено заколотилось, и кровь прилила к щекам. Мне было обидно за Яковлева и жаль его. И еще я люто ненавидела Вику. Что-то нехорошее, черное поднялось со дна души, и я вцепилась в телефонный столик, около которого стояла, так, что побелели костяшки пальцев. Андриенко тем временем достала из кухонного шкафчика изящные рюмочки на витых ножках и поставила их на стол. Руки ее дрожали, и это странно не вязалось с выражением задумчивой отрешенности, застывшим на Викином лице. Яковлев медленно разлил водку, а она села рядом, напряженно выпрямив спину и не глядя на него.

К счастью, в этот момент зазвонил телефон, и я с облегчением схватила трубку:

— Вика, тебя к телефону! — крикнула я в сторону кухни.

Она раздраженно опустила руку, Яковлев отставил рюмочку и ободряюще кивнул:

— Иди, душа моя, я подожду.

Виктория прошла мимо меня, едва не толкнув плечом, и раздраженно бросила на ходу:

— Могла бы и принести трубу.

Я лишь злорадно улыбнулась.

— Игорь Семенович, — сказала я, подходя и садясь на Викино место напротив Яковлева, — ты слышал историю написания одного из произведений Владимира Ильича Ленина?

— Какого? — рассеянно улыбнулся он.

— А что, о каком-то все-таки слышал? — Я быстро поменяла рюмки местами. Яковлев проследил за моими манипуляциями, усмехнулся, но ничего не сказал. Видимо, списал мое странное поведение на «жгучую любовь» к Вике.

Он спокойно поставил вторую рюмку перед собой и как ни в чем не бывало приготовился меня слушать.

— Так что там Владимир Ильич?

— Ах да. «Лучше меньше, да лучше, — сказал Владимир Ильич, после секса с Надеждой Константиновной, вспоминая Инессу Арманд».

— Хорошенькие анекдотики ты рассказываешь, — хмыкнул Шурик, неожиданно появившись и плюхнувшись рядом со мной. — А с виду такая скромница.

— Ну что ты, Шурик, с твоей-то фээсбэшной школой, так обманываться в людях… Чему ж тебя там учили? — невинно спросила я.

Бравый лейтенант скрипнул зубами, но промолчал.

— Все, брейк! У нас день примирения, а не разжигания вражды, — принялся разнимать нас Яковлев.

Я в этот момент подумала, что если мои подозрения верны, то в моей рюмке может оказаться яд. Словно в подтверждение этих мыслей, в нее спикировала муха и, дернувшись, застыла.

— Ой, муха в рюмку упала, — пробормотала я, поднимаясь.

— Чувствует, куда падать, — ехидно прокомментировал Шурик.

Я встала и выплеснула содержимое в раковину. Затем, тщательно вымыв емкость, снова налила водки.

— Зачем же выливать? — возмутился моим поступком Яковлев. — Можно было вытащить мушку-то…

— Да ладно, не мелочись, — вздохнула я, — Шурик своей долей с тобой поделится.

— Не поделюсь. Может, я напиться хочу?

— Не получится, — подумав, сказала я.

— Почему?

— Одной бутылкой вы с Яковлевым не напьетесь. Тем более что сейчас еще и Вика придет.

— Тебя кто сюда звал? — зашипела на меня вернувшаяся Андриенко. Шурика она нарочито игнорировала.