Змееныш - Андрей Дашков

Вдруг на алтарь упала чья-то тень. Люгер увидел обнаженное тело монаха, медленно плывущее к нему по воздуху на высоте человеческого роста. Его одежда и оружие были грудой свалены у стены. Теперь уже три жрицы танцевали, сопровождая жертву на ее последнем пути. Третьей стала Венга.

В первое мгновение Стервятник не узнал свою дочь. В ее глазах появилась демоническая одержимость, язык стремительно скользил между губами, точно змеиное жало, и во всем облике было что-то нечеловеческое – возможно, из-за мерцающего голубого света. Все три женщины двигались как единое целое, взмахивая руками и непристойно вихляя бедрами.

Тело Афгедама Нохуса опустилось на алтарь лицом к небу. Его разведенные в стороны руки распластались поверх каменных крыльев, а искалеченные ноги вытянулись вдоль лебединой шеи. Хоммус, Слепой Странник и Люгер-старший расположились вокруг.

В следующее мгновение нестерпимо яркий свет ударил из-под арки. Этот свет был настолько ярким, что для Люгера исчезли полутона и цвета. Все замерло, превратившись в черно-белый отпечаток кошмара. До ушей Стервятника донесся крик, который ему уже приходилось слышать однажды. Между стен святилища долго металось сводящее с ума низкое эхо, от звука которого хотелось зажмуриться и закрыть ладонями уши, но оно все равно пронизывало насквозь, и казалось, от него размягчаются кости…

Стервятник заставил себя смотреть. Люгер-старший склонился над еще живым шуремитом и с леденящей улыбкой полоснул его ножом по ребрам. Женщины сбросили с себя остатки одежд и принялись намазывать свои тела кровью жертвы.

Жрец занес нож для следующего удара. Когда он вонзил его в живот монаха, тот внезапно очнулся.

Умирая, Афгедам Нохус издавал только душераздирающие стоны, а умирать ему пришлось долго. Стервятник не испытывал ни малейшего удовлетворения при виде того, как слуги Лебедя избавляют его от опасного врага. Он бы даже, пожалуй, помешал им и облегчил участь бедняги, прикончив того мечом, но сам едва устоял на ногах, внезапно охваченный предательской слабостью. Каждое движение, будто в дурном сне, давалось с величайшим трудом. Руке оказалось не под силу удержать меч; немеющие пальцы разжались, и земмурский клинок стоймя воткнулся в землю.

Одна из жриц воспользовалась тем, что Стервятник был скован неподвижностью, и стала рисовать кровью у него на лице. Она долго и тщательно выводила какие-то знаки. Люгера мутило, но он не мог даже повернуть голову. И хотя кровь была теплой, он запомнил прикосновения чужих пальцев: ему казалось, что по коже скользят клочья липкого холодного тумана. Перед его глазами подрагивали раздвинутые в улыбке губы жрицы, а из щели между зубами высовывался ее черный раздвоенный язык…

Дальнейшее происходило с лихорадочной быстротой. Вначале он почувствовал опьянение, затем наступила обманчивая ясность, и, наконец, он ощутил притяжение арки, которая открывала путь к высшему существу. Он разглядел хищную красоту жриц, поддался темному очарованию. Он возжелал этих сестер смерти, не исключая и Венгу. Сквозь затухающее эхо лебединого крика он услышал слова заклинаний, которые нараспев произносил Люгер-старший, а Слепой Странник вторил ему.

И вот Слот увидел сердце монаха, извлеченное жрецом из грудной клетки. Венга опустилась на колени и впилась зубами в этот комок плоти.

Стервятника тоже не оставили в стороне. Испытание началось, когда обжигающая желчь подкатила под горло и он исторг из себя сгусток чего-то липкого и вязкого, как подогретый воск. Перед ним растеклась лужа темного вещества, и он почувствовал опустошенность, словно проклятая душа покинула наконец свою ходячую тюрьму. Но вскоре пришло облегчение.

Сгусток тьмы стал его тенью – чернильно-черной, двуногой и двурукой, которая падала вопреки здравому смыслу в ту сторону, откуда исходило дьявольское свечение. Другую, настоящую тень Стервятник отбрасывал в противоположном направлении. От него не ускользнуло, что все это напоминает мифические Часы Мрака, отмеряющие время демонов: арена была огромным циферблатом, а сам он стоял на оси, от которой протянулись черные стрелки…

Слепой Странник торжествующе захохотал, указывая на две его тени, и даже взгляд Люгера-старшего немного потеплел. Венга повернулась к Стервятнику лицом; ему почудилось, что ее глаза выжжены ослепляющим светом. Но тут расплавленное олово выплеснулось из глазниц, вспыхнуло, словно одновременно взорвались две звезды, и сила этого взрыва опрокинула Люгера навзничь.

Он лежал в озаренном мягким сиянием магическом убежище, и ощущал нерасторжимую связь с Венгой. Остальные жрецы и жрицы растаяли, стертые его безразличием и собственной незначительностью. Венга стала его медиумом, проводником в мире непостижимого волшебства, его дочерью и его матерью. Он знал, что может полностью довериться ей, самое худшее будет понято, принято как дар и оценено по достоинству; благодаря медиуму он увидел вещи такими, какими они были по ту сторону добра и зла.

Где-то рядом с ним – и в то же время в бесконечном отдалении – пятеро слуг Лебедя причащались мясом и кровью Афгедама Нохуса, а Люгер разговаривал со вселившимся в Венгу демоном, который наполнил ее глаза холодно сверкавшим голубым льдом…

– Что мне теперь делать? – спрашивал он, не раскрывая рта. В этом не было потребности – слова возникали сами собой, падали, как капли дождя, и исчезали в пустоте.

– Отправляйся на остров Лигом. Ты должен закончить то, что начал, – отвечал нежный и ласковый голос, исполненный сочувствия и всепрощения.

– Ты останешься со мной? – спросил он, вернее, попросил об этом единственное существо, к которому сейчас испытывал безграничную любовь, потому что оно было отравлено тем же ядом.

– Я не могу, – сказал голос с бесконечным сожалением. – Я буду ждать тебя в городе Отцеубийцы и Отрезающего Пальцы, но ты придешь слишком поздно…

Неподдельная горечь, прозвучавшая в последних словах, ранила

Стервятника в самое сердце. Он разделил с демоном боль обреченности, и слезы выступили у него на глазах. Он все еще не стал истинным рыцарем Земмура – совершенно безжалостным к себе и к другим.

– Они не отпустят меня по доброй воле, – сказал он, вспомнив о слугах Лебедя и демонах, обитавших в святилище, но прежде всего – о монахе-шуремите, раздавленном чудовищными жерновами.

– Они видели Тень. Тебя выбрал Хозяин. Никто не посмеет помешать…

Наступила тишина. О том, что Люгер получил Тень еще в Валидии от

Слепого Странника, знали все – медиум, жрецы и, конечно, их таинственный

Хозяин. Такова была его воля, и даже если в этом заключалась ложная надежда, грозившая обернуться новым рабством, Стервятник уже не мог что-либо изменить.