О Милтоне Эриксоне - Джей

Э.: А сейчас я собираюсь вас удивить, но это нестрашно. (Эриксон берет ее за лодыжку и снимает ее ногу с ноги.) Я буду очень, очень осторожен.

(Для гипнотизера настолько необычно прикасаться к лодыжке женщины, что это заслуживает отдельного комментария. Гипноз затрагивает один из наиболее важных вопросов человеческой жиз­ни: в каких пределах я позволю другому иметь надо мной власть? В самой природе власти заложена угроза эксплуатации одного челове­ка другим. Но власть привлекает и ощущением защиты и заботы со стороны другого человека. Эриксон в работе с гипнозом обыгры­вал оба аспекта власти. Он ускользает от власти, говоря молодой женщине, что именно она будет проводить всю гипнотическую ра­боту, в то время как он с удовольствием понаблюдает за этим. Затем он говорит, что собирается ее удивить, но будет осторо­жен. Перед этим он пообещал, что с ней может произойти лишь дозволенное. Комбинация угрозы (мужчина, прикасающийся к ее ло­дыжке) и защиты (когда он говорит, что будет осторожен). Со­четание защиты и угрозы усиливает любое взаимодействие. Об­суждая этот момент, Эриксон придерживается своей уникальной точки зрения.)

Эриксон: “Я буду очень, очень осторожен”. И как раз тогда, когда я касался ее ноги. В фильме этого не видно. “Я буду очень, очень осторожен”. Сразу же за “осторожен” следует мой контакт с ее ногой. Итак, кто же должен быть осторожен: я или она? Состояние замешательства играет мне на руку. Вы замети­ли, что она даже не успела понять: “Зачем он коснулся моей ноги?” Она вынуждена начать со слова “осторожен” и с докто­ра, а не со значения прикосновения.

Хейли: Почему Вы захотели передвинуть ее ногу?

Эриксон: Я хотел показать зрителям, что незнакомец перед лицом большой аудитории может взять женщину за ногу и выз­вать каталепсию. И сделать это без предварительного обсужде­ния, легко и естественно. Потому что, обучая людей гипнозу, ты хочешь научить их тщательности, небрежности, не показы­вая им, насколько это случайно или неслучайно. Насколько это продуманно.

Э.: И вам удобно?

Эриксон: “И вам удобно?” Да, очень удобно. Кивает утверди­тельно. Другие этого не понимают и не замечают. Но всю свою жизнь мы вынуждены реагировать на такие вещи, только не зна­ем об этом.

Э.: И вы можете снова кивнуть головой. Вы знаете, как обык­новенный человек кивает головой? На самом деле не знаете, а они кивают вот так (быстрое движение головой вверх-вниз). А вы ки­ваете вот так (медленно кивает).

Эриксон: Она кивнула. А сейчас посмотрите внимательно. Она кивнула, и за этим движением последовало повторное по­качивание. В обычном бодрствующем состоянии, кивнув голо­вой, вы останавливаетесь. В состоянии гипноза вы киваете го­ловой с удобной для вас скоростью, а затем следует небольшое покачивание, которое говорит опытному наблюдателю, на­сколько глубоко вы погружены в транс.

Э.: Вы не знаете, о чем я говорю, но все в порядке. А сейчас ваша рука поднимется к лицу. (Эриксон поднимает ее руку). И вы действительно не знали, что это так легко, не правда ли? И когда рука коснется лица, вы сделаете глубокий вдох и уснете еще креп­че, еще глубже.

Эриксон: “Вы сделаете глубокий вдох и уснете еще крепче”. Если вы делаете первый шаг, можете сделать и второй. Поэтому вы подчеркиваете первый шаг словами: “Когда рука коснется лица, вы сделаете глубокий вдох”. Упор на втором шаге, и субъект может спокойно сделать первый шаг, не понимая, что он, таким образом, вынуждает себя сделать и второй шаг.

Э.: И вы не знали, что это будет так легко, правда? И что это так сильно отличается от сценического гипноза, правда?

Эриксон: И вы здесь немножко продвигаетесь, но это и так понятно.

Э.: Потому что вы понимаете, что именно вы это делаете. Вы знаете об этом, не правда ли? А я собираюсь попросить вас от­крыть глаза. (Она открывает глаза). Привет. Вы были в трансе?

(Эриксон начинает серию пробуждений субъекта. Каждый раз он ее будит так, чтобы внушить амнезию. Он говорит “привет” и задает вопрос, как будто она только что вышла на сцену. Это по­буждает ее реагировать так, словно она и в самом деле только что села на стул, и таким образом забывать обо всем, что перед этим случилось. Техника становится более ясной при последующих пробуждениях).

Эриксон: “Привет” здесь укрепляет дистанцию между нами. Вот и все. И субъект не тревожится, обнаружив, что он в оди­ночестве и рядом только один человек, потому что у него сохра­няется воспоминание о большой группе людей вокруг. Поэтому субъект не пугается, внезапно обнаружив себя в вакууме. “При­вет!” смазывает это ощущение.

Субъект № 1: Я не знаю.

Э.: Не знаете? Вы действительно не знаете? Я покажу вам, как это проверить. Посмотрите на свои веки, чтобы понять, закрыва­ются ли они.

Эриксон: Как посмотреть на свои веки? Чтобы посмотреть, вам нужно их опустить. А у субъекта нет ни времени, ни опы­та, чтобы понять это. Это можно назвать нечестным, подлень­ким способом внушения “без внушения”. Мы с Бетти пытались однажды подобрать подходящее слово для обозначения того, что соответствует “внушению без внушения”. Введение в заблужде­ние? Или как еще это можно описать? Мы не смогли найти в словаре подходящего слова.

Э.: И если они начинают опускаться, это значит, что вы были в трансе. И они все ниже, замечательно, они все ниже, они все ниже. Хорошо. И так все время. И так все время. Все время, пока они не закроются.

Эриксон: “Пока не”. Если вы принимаете слова “пока не”, вы также принимаете слово “закрыть”, но только если “пока не” не определено четко. Когда заканчивается “пока не”? Время устанавливается самим субъектом. А когда пациент должен на­брать определенный вес? К разумному сроку. Пациент сможет установить дату, когда вы говорите: “Давайте будем разумны­ми”. И если к конкретной дате вес не набран, “давайте будем разумными” уже сказано. И пациент не отчаивается. Пациент может продлить срок. В терапии так все и происходит.

Э.: И сейчас подтверждение пришло изнутри тебя, не правда ли? И вы можете говорить, и вы можете понимать меня. И вы мо­жете слышать. И вы можете выполнять инструкции. Например, если я попрошу вас поднять правую руку, вы можете поднять пра­вую руку.