Просто Марго - Елена Скаммакка дель Мурго

Было около шести часов вечера. Скоро должна прийти его любимая мама, заботливо принести ему из дома что-нибудь вкусненькое покушать.

Дмитрий откупорил баночку с лекарством, высыпал на ладонь несколько таблеток, проглотил их и для пущей надежности решил запить их хорошим армянским коньяком.

– Посплю немного до маминого прихода, – укладывался в постель юноша. – Как хорошо, я как будто улетаю куда-то, – совсем тихим и слабым шепотом произнес он, – как мне легко и свободно… – Его веки становились все тяжелее, взор все мутнее, длинные темные ресницы опустились вниз, и глаза его постепенно закрылись… Закрылись, увы, навсегда!

Пришедшая к нему на квартиру ровно в семь вечера мать, Александра Юдина, нашла бездыханное тело своего сына, мирно лежащего на своей кровати. На первый взгляд казалось, что парень просто крепко спит. С металлическим грохотом выпали из ее рук кастрюли с ужином, и все их содержимое щедро растеклось по всему полу.

– Дима, Димочка, сынок, что с тобой?! – напрасно тормошила его мать, сразу же обратив внимание на его смертельную бледность. Ну, просыпайся же, прошу тебя! – она приложила свое ухо к его сердцу и, услышав, что оно больше не бьется, не закричала, а истошно завыла, как дикая волчица, потерявшая внезапно своего детеныша. Что было потом, она уже смутно помнила: сбежавшиеся на ее крик со всей улицы соседи, люди в белых халатах, с сожалением покачивающие головами, ее муж, Василий, беспощадно и не стесняясь никого, рвавший от горя на себе волосы…

Узнав про это горе, из Москвы сразу же примчалась Маргарита. На кладбище они с отцом еле-еле, из последних своих сил удерживали мать, потому что та пыталась вслед за сыном броситься в могилу, утверждая, что жизнь для нее все равно кончена и, уже обращаясь к умершему Дмитрию, уверяла того, что нужно всего лишь немного подождать, и они скоро увидятся с ним вновь. Проведя медицинскую экспертизу, врачи установили, что это была «случайная» смерть по неосторожности, а не предполагаемое ранее самоубийство, просто парень переборщил со всеми этими таблетками и алкоголем, что и вызвало остановку сердца.

Немного придя в себя после похорон, мать и отец подробно рассказали Маргарите всю историю про контрабанду картин, безжалостно виня во всем только себя самих.

– Прекратите немедленно самобичевание, родители! А то я сейчас же уеду! Вы совершенно во всем этом не виноваты! Димку ужасно жаль, и мне будет безумно его не хватать, ведь мы выросли с ним вместе, и я помню каждый миг нашего детства и юности! Но, все же, он был уже большим мальчиком и должен был, прежде чем пускаться в такого рода авантюру, хорошо все продумать и взвесить! В конце концов, можно было посоветоваться с вами! Я прошу вас, успокойтесь, а то вы окончательно надорвете свое здоровье, а оно вам еще пригодится, потому что надо жить дальше, хотя бы ради меня!

Раньше у Маргариты никогда в течение всей ее жизни не возникало ощущения, что папа и мама больше любят не ее, а ее брата. Но сейчас, когда его уже не стало, ей почему-то показалось, что так оно и есть. Может, потому, что он был их первенцем, желанным ребенком, а она – так, случайное второе незапланированное зачатие.

Мать, как будто угадав ее мысли, вдруг оторвала свой прикованный взгляд от фотографии сына в траурной рамочке и с не присущей ей резкостью сказала:

– Не смей даже так думать, Марго! – и ушла в свою комнату, захлопнув за собой дверь.

Отметив в узком кругу сорок дней со дня смерти брата, Маргарита уже собиралась вернуться в Москву, как вдруг у ее отца случился инфаркт.

– Все, это конец, я чувствую это, дорогие мои, любимые девочки – лежа на больничной койке, не переставал утверждать Василий Савулиди. – Я хоть всю жизнь по понятным причинам и говорил, что в Бога не верю, а, на самом деле, очень даже и верю. Ты правильно сделала, Александра, что втайне от меня покрестила наших детей. ТАМ тебе это тоже зачтется! И в сны, и в приметы тоже верю, – совсем неожиданно для своих близких сознался во всем этом убежденный коммунист и партиец Савулиди.

– На днях ко мне во сне приходили мои родители с сестрой моей младшей убиенной, как будто звали меня к себе, понимаете? Видать, пришло мое время, отжил я свое, – и он отвернулся спиной к стене, чтобы жена и дочь не увидели, как он плачет.

– Нет, что ты, папочка, ты еще совсем не старый, куда тебе помирать, ну хоть ты ему скажи, мама! – Марго надеялась, что мать сейчас уверенным голосом произнесет такие нужные в этой ситуации слова, но почему-то она молчала, устремив свой взляд в никуда.

Поговорив с врачами, Александра уже знала, что, к сожалению, ничем нельзя больше помочь ее мужу.

– Только я вас очень прошу мои дорогие женщины, – Василию все труднее давались слова. – Держитесь вместе в жизни, пожалуйста, заботьтесь друг о друге до последнего. А ты, Марго, обещай мне, что не бросишь никогда одну твою маму. Никогда!

– Конечно, папочка, я ее никогда не брошу! – обливаясь слезами, пообещала ему дочь. – К тому же, мама не одна, у нее есть ты! Ее верный и любимый муж!

– Я старался, как мог, Сашенька, быть тебе хорошим и любящим мужем, а вам с Димкой – заботливым и щедрым отцом. – Савулиди как-то особенно пристально рассматривал своих женщин, как будто не мог никак напоследок насмотреться на них. Марго так похорошела за все то время, что он ее не видел, стала совсем взрослой женщиной, а его обожаемая и любимая жена, сломленная пережитым горем, не то чтобы постарела, а как-то поблекла в лице, взгляд потускнел, и волосы седые у нее появились. Жаль, что он не сможет больше быть ей поддержкой и опорой, вот и ему нужно уходить! Как она все это переживет, бедная его Сашенька!

– Только перед тем, как мы с вами очень скоро навсегда расстанемся, – продолжал прерывисто говорить Савулиди, – прошу вас, умоляю, простите меня, если когда-то обидел вас словом или делом. Видит Бог, не со зла я это делал! – И он вспомнил, как всю жизнь сильно ревновал ко всем свою красавицу-жену, как малодушно боялся, что из-за ее благородного происхождения его не примут в партию и он не сможет сделать карьеру, как не позволил из-за своей проклятой гордости поменять Марго фамилию перед поступлением в московский вуз, как не послушал жену и практически насильно заставил ее остаться навсегда в