Варяги и Русь - Александр Лавров

Это были старые соратники Рюрика и Олега, любившие воину ради войны, а не ради добычи.

— Эка невидаль: подойти, откуп взять да уйти, — говорили они, — Олег вот щит свой на ворота Царьграда повесил, славу варяго-россов поднял, а этот что!..

— Да ведь Игорь, известно, всегда за добычей гнался…

— Не в Олега и не в Рюрика он…

— Те все дружинам отдавали.

— А он ничего…

В самом деле, Игорь при разделе добычи обошел дружину.

Как только стало известно в Киеве о таком разделе князем добычи между своими воинами, все киевляне стали смеяться над ними.

Те терпели, терпели и, наконец, явились к князю.

— Слушай, князь, — заговорил один из дружинников. — Свенельдовы в поход не ходили, а лучше нас одеты и больше достатков имеют.

Игорь сейчас же сообразил, к чему клонится речь.

— Хорошо, — сказал он, — обождите малость, а я подумаю, как вашу беду поправить.

О том, чтобы поделиться с дружиною византийской добычей, он и не подумал.

VI

Когда Мал, убедился, что Ольга ускользнула от него, ярости его не было предела. Он искал, на чем ему сорвать свою злость, и не находил.

Бродя по лесу, он очутился около избушки старой Гульды. Он вспомнил, что говорила ему прорицательница, предсказывая, что Ольга никогда не будет благоволить к нему, и гнев против Гульды овладел им.

— Это она, она виновата, — вихрем проносились в голове Мала мысли, — она не захотела для меня сделать того, что было в ее силах. Так я покажу ей, как смеяться надо мной, князем древлянским. Она поплатится мне за все…

— А, негодная старуха, — закричал он, врываясь в лачугу, — ты не думала, что я вернусь?

— Напротив, Мал, я знала это…

— Знала?

— Да, и знаю, зачем ты пришел.

— Зачем?

— Убить меня… Так верши же скорее свое дело. Я готова!

Спокойный тон, которым были произнесены эти слова, остановил древлянина.

— Я пощажу тебя, — пробормотал он, — хочешь?..

— Напрасно, я знаю, ты не пощадишь меня!

— Твоя жизнь в моих руках!

— Нет, не в твоих… Я должна сегодня умереть и умру! Так суждено…

— Я не хочу знать, что тебе суждено, это меня не касается. Но Гульда, Гульда, молю тебя, и на коленях готов молить тебя, пощади меня, пожалей, отдай мне ее, ты это можешь, я знаю, ты все можешь…

— Не говори так, Мал! Я все сказала тебе…

— Я забыл, что ты мне сказала…

— Реки крови прольются из-за этой женщины, крови, родной тебе, и сам ты погибнешь из-за нее… — произнесла Гульда.

— Пусть так, мне все равно, только пусть она будет моей.

— Никогда этого не будет…

— Ты мне поможешь!

— Нет!

— Я убью тебя!

— Я уже сказала, что готова умереть…

— Презренная, как мне заставить тебя покориться моей воле?.. Я просил, я молил, ты отказываешь мне…

— Я отказываю тебе потому, что не в моей воле исполнить твое желание… Не проси меня, я ничего не могу сделать своей властью, а теперь я и совсем бессильна. Костер мой потушен, а вместе с ним, с последним его углем, умчится в надзвездную высь и дух мой… А ты и твой меч мне не страшны…

— Умри же! — закричал Мал.

Меч со свистом разрезал воздух и тяжело опустился на голову колдуньи. Обезумевший Мал еще несколько раз ударил им Гульду и с диким хохотом выбежал из лачуги.

Священнослужитель церкви святого Илии, отец Василий после того, как ушла от него киевская княгиня, когда в храме собралось большинство киевских христиан, обратился к своей пастве с пастырским словом.

Он рассказал собравшимся христианам о том, что случилось с их княгиней.

— Господь наш ведет неведомыми путями людей из тьмы к великому свету истины, и мы прежде всего должны возблагодарить Его своей молитвой. То, что совершилось с нашей княгиней Ольгой, достойно славы, как высокое проявление милости Божией к заблудшей овце, ищущей присоединиться к вечному стаду Его.

После богослужения отец Василий, посоветовавшись со своими прихожанами, решил пойти вместе с ними в Киев и принести поздравление княгине по случаю возвращения князя и его победы.

Подняв хоругви, как знамена великой победы Христовой, пошли с пением псалмов эти люди в Киев. К христианам привыкли, их торжественные шествия не были здесь в новинку и не казались чем-то необычайным. Когда они подошли к княжескому терему, вся площадь перед ним и его двор были полны народом.

Когда Ольга узнала, что явились христиане, она вспомнила о событиях прошлой ночи.

— Скоро же! — усмехнулась она, решив, что они явились за благодарностью.

Она приказала позвать троих из них в свой терем.

Явились иерей Василий, воин Симеон и торговый гость Валерий.

Ольга не замедлила выйти к ним.

— Знаю, знаю, зачем явились вы! — заговорила она, не дожидаясь даже того, что они скажут. — Я и сама не забыла бы о вас, и сегодня же мои дары…

— Мы не за дарами пришли, княгиня! — кротко ответил ей Василий.

— Не за дарами? За чем же тогда?

— Нам ничего не нужно от тебя, и если бы ты в самом деле прислала нам дары, мы не могли бы принять их. Нет, мы пришли сюда, чтобы выразить тебе наше чувство радости. Слухи о возвращении супруга твоего, князя нашего Игоря, о победном возвращении его, достигли и до нас… Первым делом нашим было вознести благодарность Богу нашему за прекращение кровопролития и за дарование победы князю Игорю.

— Как! Вы молились за князя? — с изумлением воскликнула Ольга.

— Да, княгиня!

— За того, кого вы считаете язычником?

— Он князь наш, и мы обязаны молиться за него, как приказал нам наш Спаситель…

— Но ведь он воевал с такими же, как и вы, христианами?

— Поэтому-то и молились мы о прекращении кровопролития, как до этого на каждом молитвенном собрании возносили мы мольбы о даровании победы князю нашему.

— Они, княгиня, говорят правду, — вмешался присутствовавший при этом разговоре Асмут, — я знаю этих необычайных людей, они веруют совсем не по-нашему, называют нас язычниками, а между тем, когда собираются на свои служения, молят своего Бога, чтобы он послал здоровья и Игорю, и тебе, и Святославу, и даже меня с Свенельдом поминают; это, княгиня, верно!

— Наш Бог заповедовал нам любить всех без исключения, а в каждом человеке, кто бы он ни был, видеть прежде всего брата своего. «Несть иудей, несть римлянин, несть эллин», — сказано в законе нашем, вот мы и следуем свято словам Распятого. Кроме того, нам поведено чтить всех властей, кто бы ни были они, и мы всегда следуем этому закону.

— Странные, чудные вы люди, — задумчиво произнесла Ольга, — ведь я думала, что вы пришли за наградой.

Княгиня рассказала о произошедшем вечером Асмуту.

— Игорь должен отомстить, — закричал он, — если он не сделает этого, пойду я…

— А они вот, — указала Ольга на христиан, — советуют отомстить прощением.

— Прощением? Да разве это может подействовать на Мала?

— Добро подействует одинаково на всякого, — наставительно сказал отец Василий, — мы говорили уже княгине, что нет того сердца, которое не было бы доступно добру.

— Да, они говорили мне это вчера, — подтвердила Ольга, — но это невозможно…

— И клянусь Перуном, мы должны уничтожить этого древлянина, и не одного его, а всю землю древлянскую… Ибо пока древляне не сольются с нами, они всегда будут нашими врагами.

— Опять польется кровь славянская! — с тревогой в голосе воскликнул Василий.

Мал, утолив жажду крови убийством старухи Гульды, не почувствовал себя легче.

— Напрасно я запачкал свой меч в крови этой презренной колдуньи, — подумал он, — кто знает, может быть, она могла бы еще пригодиться мне! Сегодня она упорствовала, а завтра приворожила бы мне Ольгу…

Мал почувствовал усталость и присел на упавшее дерево.

— Что же мне теперь делать, — бормотал он, — смириться? Разве это возможно? Я должен перестать считать себя мужчиною, если покорюсь женщине… Ольга, Ольга! Я и смирился бы пред тобой, если бы ты кинула мне ласковое слово; я действительно стал бы рабом твоим, но теперь нет! Я должен бороться и победить! Пусть меня зовут диким зверем. Сами они заставляют меня быть таковым, и горе, если я не успею… Я пойду до конца, хотя бы для этого нужно будет взять Киев… Киев, Киев! Почему он так славен, почему стольный он, а не мой Искоростень, отчего бы и мне не жить в Киеве? Разве попытаться теперь? — стал мечтать он. — Мои молодцы со мной, их немного, но они все храбры; в Киеве только дружина Асмута, она ничтожна. Игорь со своей ратью когда еще придет, да, может быть, и не придет совсем, о нем вот нет ни слуху ни духу… Ударить, что ли, на Киев? Может быть, мне и не удастся занять его, но до дворца я доберусь, а если Игорь проиграл поход, то Ольга оставит его, полюбит меня и поможет мне сесть на киевский стол… Я ничего не теряю от этой попытки: если и вернется Игорь, ему будет не до древлянской земли, а там мы с ним еще померяемся… кто кого…