Богиня роз - Филис Каст

Астерий нахмурился.

- Как это могло случиться?

Микки пожала плечами и снова прижалась к нему.

- Понятия не имею, но та старушка была действительно весьма необычной. И прекрасной, несмотря на возраст. У нее были необычайно яркие голубые глаза. Она была иностранкой, но я так и не поняла, какой у нее акцент. Она сказала, что приобрела эти духи… - Микки помолчала, вспоминая, что именно говорила та старая женщина. - Где-то в Греции, если я ничего не путаю. Но что я помню точно, так это ее имя, потому что ее, как и меня, назвали в честь розы. Севильяна, так ее звали.

Микки почувствовала, как содрогнулось тело Астерия. Она отодвинулась, посмотрела на него - и увидела, что он смотрит на нее с совершенно непонятным выражением на неестественно бледном лице.

- Что такое? Что случилось?

- Это… э-э… ничего. Ничего плохого. Я просто удивился, что какая-то женщина в земном мире носит с собой священное масло Верховной жрицы Гекаты. Это загадка.

Он обнял Микки.

- Прислонись ко мне. Позволь мне ощутить, как твое тело прикасается к моему.

Микадо прижалась к его груди, и он стал гладить ее по спине, а его мысли мчались бешеным галопом. Севильяна… это имя обрушило на него волну потрясения.

Это была она! Он ведь тоже постоянно помнил холодную красоту ее расчетливых голубых глаз, так же как и ее имя. Последняя Эмпуза до сих пор жила в земном мире! Но разве такое возможно? Время в том мире течет по-другому, это ему известно. Но и там должно было пройти по меньшей мере две сотни лет. Может быть, сбежавшая Эмпуза прихватила с собой и унесла через перекресток между мирами нечто большее, чем просто флакон священного масла? Может быть, она умудрилась украсть немножко магии этого мира?

А потом наконец сквозь потрясение в его ум пробилась истина во всех ее масштабах. Севильяна жива! И весной, когда ради благополучия сферы снов должны принести в жертву Эмпузу, умереть должна Севильяна, а не Микадо! И все, что ему нужно, - это найти способ отыскать исчезнувшую Верховную жрицу Царства роз. Это должно быть возможно. Севильяна сбежала - но наверняка ее можно вернуть. Астерий крепче обнял Микадо. Вот и ответ. Он не принесет в жертву Микадо. Он поменяет ее на ту неправедную Верховную жрицу, а Микадо вернет в ее безопасный земной мир. Ему, конечно, придется расстаться с ней, но это он переживет. Да, он будет тосковать по ней вечность, но он это выдержит. А вот чего ему точно не вынести - так это мысли о том, что именно от его руки она должна умереть. Если она покинет этот мир, он потеряет свою любовь. Если он принесет ее в жертву, он потеряет свою душу.

Он не может принести в жертву свою любовь, и он не может потерять душу. Он нашел ответ, и он - могучий сын титана. Он воспользуется всем запасом своих магических сил, чтобы покончить со всем этим. Но не сейчас. Не этой ночью. Сегодня он погрузится в чудо любви Микадо, и он не будет думать о бесконечной пустоте будущих рассветов.

Микки стояла у входа в пещеру, прислонясь к гладкой стене, смотрела наружу, в туманное утро, и жевала кусок хлеба. Сзади к ней подошел Астерий, и Микки прижалась к нему.

- Дождь, - удивленно сказал Астерий. - Здесь не часто случаются дожди.

- Это я устроила. Когда я вчера наводила чары здоровья и защиты, я приказала Воде сделать это. Некоторое время дождь будет идти каждое четвертое утро. Это полезно розам, да и всему этому миру тоже. Утренние дожди успокаивают… это отличное время для того, чтобы сладко поспать и омолодить душу.

Микки развернулась в объятиях Астерия.

- К несчастью, я не предупредила служанок, что дождливое утро равняется свободному утру. Воображаю, как сейчас все четыре воплощения стихий гадают, почему я не зову их на работу. А поскольку вчера вечером в этот мир после долгого перерыва были допущены мужчины, могу поспорить, что по крайней мере две из них ужасно устали и сердятся от этого ожидания. Мне надо пойти повидать их. А ты чем займешься?

- Тем же, чем и каждое утро. Я пройду вокруг всего этого мира вдоль Стены роз, чтобы убедиться в безопасности. А потом наберу еще нитей для Ткущих Сны.

Он погладил Микки по щеке.

- Только сегодняшним утром я буду выполнять обязанности, неся на себе твой запах и вспоминая всем сердцем твою улыбку, твои прикосновения, вкус…

Астерий улыбнулся.

- Иной раз говорят, что дождь - это нечто темное и унылое, но для меня сегодня он светел и полон обещаний.

- Невероятно романтично. Впрочем… кто знает? - Микки потрогала его кирасу. - Ну, поцелуй меня, и пойдем по делам.

Микки подумала, исчезнет ли когда-нибудь в глазах Астерия выражение неожиданного счастья, вспыхивавшее при каждом их соприкосновении или, как сейчас, поцелуе. Она искренне надеялась, что не исчезнет.

- А ты найдешь время, чтобы пообедать со мной?

Он снова поцеловал ее, прежде чем ответить.

- Разумеется. Тебе нужно только позвать меня.

- А вечером?

- Приказывай, Эмпуза, я буду вынужден повиноваться, - сказал он, и его темные глаза сияли.

- Ну, это ты сейчас так говоришь, а посмотрим, что ты будешь думать о повиновении через годик или больше, - поддразнила она его, насмешливо вскинув брови, и с удивлением увидела, как сразу напряглось его лицо, а глаза утратили искрящееся веселье.

- Я никогда не устану ни от тебя, Микадо, ни от твоих приказов, даже если мы проведем вместе целую вечность.

Его слова легли на сердце Микки тяжелым камнем. Как она могла забыть, что он бессмертен? Она постареет, а он - нет. Она умрет, а он - нет. Нет! Она не станет думать об этом сейчас, в самом начале их любви. У них есть время, чтобы насладиться чудесным, головокружительным чувством новой любви… и в этом смысле они ничуть не отличаются от других пар. Она не станет портить медовый месяц их страсти ужасными мыслями о будущем, когда она будет бродить по розовым садам, едва переставляя ноги и опираясь на его вечно крепкую руку. Оставит ли он ее, когда она постареет? Будет ли желать ее тогда? «Прекрати! Делаешь то самое, чего обещала не делать!» Микки заставила себя улыбнуться.

- Я не всерьез говорила, это просто шутка, Астерий. Но раз уж ты упомянул о приказах, я буду просто счастлива приказать тебе прийти ко мне сегодня вечером.

Она оглянулась через плечо на уютную пещеру, где во всем ощущалось его присутствие и везде виднелись творения его рук.

- Вообще-то, думаю, я бы предпочла сама прийти к тебе…

Легкий дождь окрасил сады в нежные акварельные тона, превратив все вокруг в нечто похожее на картины импрессионистов. Микки решила, что ей это нравится. Это подходило основной теме здешнего мира - мечтательности, сонности.

Она собиралась отправиться прямиком во дворец и позвать воплощения стихий - ведь бедные девочки, наверное, уже сбились с ног, разыскивая ее, особенно если кому-то из них пришлось выбраться из постели, где лежал некто особенно великолепный… но забылась, блуждая в туманном волшебстве роз. Этим утром розы чувствовали себя лучше. Микки медленно брела по южному сектору, но болезненное ощущение в животе, возникавшее, когда она подходила к больным кустам, на этот раз ее не мучило. Микки даже нашла несколько кустов, покрытых пышными цветами - это были кусты «флорибунды», - а ведь вчера на них были только слабенькие бутоны. Микки улыбнулась. Невероятно возгордившись, она наградила себя титулом богини роз.

И еще она грезила об Астерии. Ее тело восхитительно ныло даже в таких местах, о существовании которых она забыла. Прошел уже почти год с тех пор, как она вообще занималась сексом, и такого, как с Астерием, ей никогда не доводилось испытывать. Его тело… смесь человека и зверя была такой интригующей… соблазнительной, но что Микки находила особенно заманчивым, так это свободу, которую она чувствовала рядом с ним. С ним она могла выпустить на волю своего собственного зверя и могла быть уверенной, что Астерия это не испугает. Они были одинаковы в этом, их страсти горели с равной силой. И он понимал ее… он заглянул в ее душу. Астерий, Минотавр, Страж… он хорошо знал, что такое быть чужаком. Ну, они наконец нашли свой дом - вместе.

- Этот дождь был отличной идеей, Эмпуза.

Микки едва не споткнулась, услышав голос Гекаты.

- Ох черт, вот ведь… ты меня напугала до полусмерти!

Тут Микки вспомнила, с кем говорит, откашлялась и повернулась к богине; сердце бешено колотилось в груди.

- Прости, Геката.

Микки присела в глубоком реверансе, как это часто делали ее служанки. Богиня сидела на мраморной скамье всего в нескольких футах позади Микки.

- Ты удивила меня. Мне не следовало говорить с тобой подобным тоном.

Геката небрежно отмахнулась.

- Моей Эмпузе дозволена такая свобода, которую мало кто даже представить себе может. - Богиня показала на скамью рядом с собой, - Иди сюда, сядь.

Совладав с волнением, Микки подошла к богине. Огромные собаки заняли позиции по обе стороны от Гекаты, но на Микки не обратили ни малейшего внимания. Геката была одета в цвета ночи - черный, темнейший синий и серый. Она снова приняла облик женщины средних лет, и маленькие капельки дождя сверкали, как драгоценности, в ее темных волосах.