Гражданин галактики - Роберт Хайнлайн

– Ну… как-нибудь попытаюсь.

– Похвальное упорство. – Телефон, стоявший рядом с чашкой Уимсби, звякнул, он поднял трубку, нахмурился и сказал: – Продолжай. – Затем повернулся к Торби: – Этот идиот не может найти бумаг.

– Я хотел предупредить вас. Я их спрятал – мне не хотелось оставлять их на виду.

– Понимаю. Где они?

– Я их сам вытащу.

– Оставь это дело, – сказал Уимсби в трубку. Он отдал телефон слуге и сказал Торби: – Тогда тащи их сюда, если ты ничего не имеешь против.

Торби не имел. Ему надоело, что его постоянно подкусывают, указывая, что он делает ошибку за ошибкой. Кроме того… он «Рудбек из Рудбеков» или по-прежнему вестовой у офицера?

– Я займусь ими после завтрака.

Дядя Джек с трудом мог скрыть раздражение. Но он сказал:

– Прошу прощения. Если ты так занят, то, может быть, ты будешь настолько любезен и скажешь мне, где найти их? У меня впереди трудный день, и я хотел бы покончить с этими мелочами, чтобы спокойно заняться делами. Если ты ничего не имеешь против.

Торби вытер рот.

– Я бы предпочел, – с расстановкой сказал он, – не торопиться с подписью.

– Почему? Ты же сказал, что тебя все устраивает.

– Нет, сэр, я сказал вам, что прочел их. Но я их не понял. Дядя Джек, где бумаги, что подписывали мои родители?

– Что? – Уимсби пристально взглянул на него. – В чем дело?

– Я бы хотел увидеть их.

Уимсби задумался.

– Они должны быть в сейфе в Рудбек-сити.

– Отлично, отправляемся туда.

Уимсби внезапно встал.

– С твоего разрешения, – рявкнул он, – я буду заниматься делами. Когда-нибудь, молодой человек, ты поймешь, что я для тебя сделал! А пока, если ты продолжаешь упорствовать в своем нежелании сотрудничать, я по-прежнему должен исполнять свои обязанности.

Он резко повернулся и ушел. Торби почувствовал смущение – он отнюдь не отказывается сотрудничать. Но если они ждали столько лет, почему бы им не подождать еще немного и не дать ему возможность самому во всем разобраться?

Он собрал бумаги и позвонил Леде.

– Тор, дорогой, почему ты сорвался в середине ночи?

Он объяснил, что хотел заняться делами фамильного бизнеса.

– Я думал, что ты могла бы кое-что подсказать мне.

– Ты же говорил, что этим займется папа?

– Он собирается организовать для меня контору.

– Я провожу тебя. Но придется подождать, пока мне приведут физиономию в порядок и пока я не выпью апельсинового сока.

Поместье было связано с офисами в Рудбек-сити скоростным подземным туннелем. Они вышли в небольшой изолированный холл, охранявшийся пожилой женщиной. Она взглянула на них.

– Здравствуйте, мисс Леда! Очень рада видеть вас!

– И я тоже, Эджи. Не скажете ли отцу, что мы уже здесь?

– Конечно. – Она бросила взгляд на Торби.

– Ах, да, – сказала Леда. – Я и забыла. Это Рудбек из Рудбеков.

Эджи торопливо вскочила на ноги.

– О, моя дорогая! Я же не знала – простите, сэр!

Дела шли на высокой скорости. Через несколько минут Торби очутился в офисе, полном тихого величия, с такой же секретаршей, которая, назвав ему двусмысленное в своей сложности звание, предложила ему называть себя просто Долорес. У него создалось впечатление, что в стенах кроется бессчетное количество джиннов, готовых сорваться с места по мановению его пальца.

Леда была с Торби, пока его вводили в курс дела, а потом сказала:

– Поскольку ты превращаешься в нудного старого бизнесмена, я покидаю тебя. – Она взглянула на Долорес и добавила: – А может, тут будет не так скучно? Может, мне остаться? – Но все же ушла.

Торби был опьянен свалившимся на него ощущением власти и могущества. Старшие обращались к нему «Рудбек», младшие – «Рудбек из Рудбеков», а совсем юные прибавляли неизменное «сэр» – и он хотел быть достойным титула, с которым к нему обращались.

Пока еще он не включился в дела с полной отдачей, Уимсби он видел редко, а судью Брадера практически ни разу. Все, в чем он нуждался, появлялось мгновенно. Одно слово Долорес – и солидный молодой человек появляется рядом с ним, объясняя суть дела; еще одно слово – и появляется оператор с проекционным аппаратом, с помощью которого он получает стереоизображения, касающиеся деловых интересов, где бы они ни размещались, даже на других планетах. Он проводил дни за днями, изучая эти картинки, но ему так и не удалось просмотреть их все.

Его офис так стремительно заполнялся книгами, бобинами, графиками, брошюрами и папками, что Долорес пришлось превратить соседнее помещение в библиотеку. В ней были подборки данных, комментирующие цифры подсчета налогов, слишком сложных, чтобы их можно было понять иным образом. Цифр было так много, и они сплетались в такие причудливые сочетания, что у него начинала болеть голова. Торби начинал понимать, что быть финансовым магнатом не так легко. Он терял самоуважение, потому что ему приходилось являться в другую комнату за справками и данными. Стоит ли так мучить себя, если ты не получаешь от этого никакого удовольствия? Быть Стражником куда легче.

И все же как прекрасно было чувствовать свою значимость. Большую часть своей жизни он был никем, в лучшем случае, самым юным.

Если бы только папа мог видеть его сейчас – в столь изысканной обстановке, с парикмахером, приводящим в порядок его прическу пока он работает (папа предпочитал стричь волосы под горшок), с секретаршей, готовой выполнить все его желания, и дюжиной людей вокруг, сгорающих от желания услужить ему. Но когда папа являлся ему в мечтах, на лице его было неодобрительное выражение; Торби терялся в догадках, в чем он не прав, и снова уходил с головой в мешанину цифр и данных.

Постепенно что-то начало проясняться. Главным делом было «Рудбек и Ассоциации, лимитед». Насколько Торби мог разобраться, эта фирма ничем не занималась. Она просто владела всем, как трест частных вложений. Когда завещание его родителей будет оглашено, большинство из них будет принадлежать Торби, представляя собой его вклад в эту компанию. Нет, ему принадлежало далеко не все; он почувствовал себя чуть ли не бедняком, когда выяснил, что его отец и мать вместе владели всего восемнадцатью процентами из многих тысяч акций.

Затем он выяснил, что значило «иметь право голоса» и «не иметь права голоса»; доля, причитающаяся ему, давала право на определенное количество голосов; остаток разделялся между родственниками.

«Рудбек и Ассоциации» владели акциями и других компаний – и здесь уже шли сплошные сложности. Галактические Предприятия, Галактическая Вексельная Корпорация, Галактический Транспорт, Межзвездный Металл, Налоги Трех Планет (компания действовала на двадцати семи планетах), Гавермейерские Лаборатории (здесь создавалось все – от барж и пекарен до исследовательских станций) – этот список казался бесконечным. Казалось, что эти банки, корпорации, тресты, картели переплетаются, как клубок спагетти.