Кто хочет стать президентом? - Михаил Попов

А московское задание было такое: найти майора Елагина Александра, предположительно сотрудника ФСО. Бояться там, в Калинове, этой аббревиатуры не надо. Майор скорее всего заштатный, ибо ведет себя как вольный художник, кроме того, запачканный – на нем связь с подозрительной иностранкой. И, судя по оперативным данным, ко всему этому он еще приплюсовал и теракт в филиале пермского института. Там найдена взорванная самым зверским способом установка неизвестного назначения, о которой ходят самые разные слухи. То, что сделал это именно майор Александр Елагин, не вызывает никаких сомнений: он выдал себя тем, что самолично доставил контуженного профессора Лапузина в приемное отделение районной больницы.

Картина в результате вырисовывается следующая. Зарвавшийся майор – а он, как выясняется, по жизни такой, вечно зарывающийся – вступил в преступный сговор, а может, и связь с американской шпионкой, целью которой было физическое устранение известнейшего российского изобретателя Лапузина или как минимум причинение его уникальной установке вреда, не совместимого с дальнейшим научным использованием.

Зачем это было нужно майору ФСО, пока неясно. Личные мотивы? Корысть? – выяснит следствие. А пока необходимо организовать его эффективное задержание.

Шинкарь понимал, что это его шанс, который он не может упустить.

Подняты были по тревоге и отозваны из отпусков все наличные люди, проведен энергичный, на грани угроз и оскорблений, инструктаж, но в конце показан пряник – солидная наградная сумма отличившимся.

Ребята разъехались на уазиках по всем дорогам, уходящим из Калинова, заняли все узловые точки. И обнаружили, что их действия большей частью дублируются. Почти в тех же местах, где стояли ментовские посты, появились и посты бандитские – машины с выключенными фарами и тонированными стеклами.

Город оказался в двойном кольце.

Об этом рассказал майору Бобер. Он, Кастуев и Савушкины провели скрытую рекогносцировку местности и теперь были склонны считать, что выбраться из города в ближайшие дни будет затруднительно. Если вообще возможно.

Елагин и Джоан опять залегли в квартире племянника Варвары Борисовны у набитого холодильника и включенного телевизора.

Шинкарь между прочим поинтересовался у Винглинского: может, имеет смысл скрыть факт диверсии в ангаре филиала?

– Как раз наоборот, – был ответ после короткого раздумья.

Сергей Янович имел основания для такого решения. Деятельность его научного импрессарио Виталия Лапузина приобретала все более легковесный характер, превращаясь хотя и в научное, но шоу. Уже очень многие специалисты отбросили всякую академическую осторожность и открыто заявляли, что имеют дело с самым настоящим шулерством. Правда, оставались и энтузиасты, любители острых научных ощущений. Они до сих пор умудрялись видеть в представляемых Виталием Лапузиным опытах драгоценное зерно, которому только надо дать прорасти.

Винглинский получил информацию о том, что американский ученый, занимавшийся аналогичной проблематикой, погиб всего несколько месяцев назад как раз перед началом новой серии тестов. Случайность гибели мистера Реникса не вызывала сомнений, но только до того момента, пока на ленты информагентств не вылетела информация о тяжелом ранении на испытаниях русского научного двойника мистера Реникса профессора Сидора Лапузина. Оказавшись в двойном трагическом обрамлении, эпопея абсолютного топлива, несмотря на лукавую свою неоднозначность, снова привлекла широкое внимание.

Винглинский, чувствовавший, что его позиция приблизилась к грани полного дезавуирования, сумел влить в свою затею новую порцию телевизионной жизни. Застрекотали дикторы на различных каналах, стали заикаться, подбирая нужные слова, аналитики, задергались индексы нефтяных компаний. Впрочем, Винглинский уже давно смирился с мыслью, что результат задуманной им аферы будет скромен… Теперь его стратегическая цель заключалась в том, чтобы продлить неизвестность. А там будет видно – то ли шах сдохнет, то ли осел. Сам олигарх сдыхать не собирался.

Подполковник Шинкарь взялся за дело как следует.

Были провентилированы все связи майора, допрошены с пристрастием все члены «Китежа». Они мало что скрывали. Да, помогали. Транспортом и советом. Майор ведь официальное лицо, ничего противозаконного здесь нет.

Шинкарю осталось только пообещать им многочисленные проблемы, если выяснится, что все было не совсем так, как они говорят.

Сел на стул допрашиваемого даже сам Нестор Кляев. Это был трудный разговор. Для подполковника. Во-первых, Кляев сразу же без спросу рассмотрел и отклассифицировал его биополе. Назвал зоны риска в организме начавшего служебный рост офицера. И, что самое неприятное, многое угадал. И аденому, и камни в желчном. В остальном великий адепт новой науки оказался маловменяем, сбивался на непроизвольное камлание с закатыванием глаз, и ничего полезного выдавить из него не удалось. Ни угрозами, ни обещаниями дальнейшей помощи. Да, приезжал майор с «китежанами», осматривал знаменитое сидячее кладбище.

Остался доволен, как и вы останетесь довольны, товарищ подполковник.

Варвара Борисовна явилась на допрос в своем лучшем платье и при подходящем к случаю марафете, строго глядя сквозь толстые стекла очков.

Шинкарь не то чтобы не любил творческую интеллигенцию, он просто не любил иметь с нею дело. Никогда не уверен после разговора с книжным умником, добился ты своего или оставлен незаметно в дураках. Старушку-письменницу подполковник решил взять к ногтю.

– Как вы познакомились с американкой по имени Джоан?

– Я познакомилась с двумя американками. Была еще Лайма.

Это не явилось для подполковника новостью, но он не подал вида.

– И все же: как вы познакомились с Джоан?

– Ее привела с собой Лайма. По моим наблюдениям, именно Лайма была главной в этом тандеме.

Шинкарь уже решил: шпионкой была именно рыжеволосая, ибо это она таскалась на тайные испытания, закончившиеся контузией Лапузина, и сделал вывод, что бабка крутит. Значит, как-то замазана.

– Что им было нужно? Варвара Борисовна рассказала.

Подполковник не понял и стал еще подозрительнее.

– Они давали вам деньги?

– Да. На эти деньги я выпустила третий альманах «Каменного цветка». Доллары пошли на развитие современной русской литературы. Мне кажется, я поступила правильно.

– Больше вы своих занятий не проводите?

– Нет. Они перестали мне звонить. Ни слуху ни духу. Я уже боюсь, как бы чего не случилось.

– А где они жили?

И тут русская интеллигентка соврала, на голубом глазу заявив:

– Они не хотели, чтобы кому-нибудь было известно место их пребывания.

– Для чего такие секретности?

– Может, это игра. Они ведь вообще девушки немного не в себе, как вы понимаете.

– Да?

– Ну конечно! Разве нормальный человек потащится через океан в наши дебри за новыми идеями развития цивилизации?

– Как-как?

Варвара Борисовна повторила.

– Дурдом, – негромко прокомментировал ее слова подполковник.

– Согласна с вами. Если б они не были такими странными, я бы вообще подумала, что они не за идеями приехали, а шпионить.

– А что тут у нас можно особенного нашпионить?

– Этого я не знаю. Главное, жить они хотели конфиденциально. Чтобы никто не досаждал – все встречи только у меня в студии. Они ведь деньги обещали за лучшие идеи.

– Заплатили?

– Да не успели, эксперимент ведь не закончился.

– Вот так у них всегда, – усмехнулся подполковник, – обещать-то они обещают…

Перспектива искать еще и потерявшихся американок совсем ему не улыбалась. Варвара Борисовна это почувствовала и продолжала наседать именно в данном направлении. Шинкарю пришлось прервать допрос и попросить писательницу удалиться, пообещав, впрочем, принять какие-то меры и потребовав, чтобы она, если узнает что-нибудь новенькое о рыжей шпионке, немедленно ему сообщила.

Глава сорок первая

Источник сомнений

Камчатка, санаторий «Паратунка»

Андрей Андреевич и Кирилл Капустин сидели по горло в воде, наливавшейся в бассейн из знаменитого радонового источника. После напряженной программы встреч на камчатской земле необходимо было восстановить силы и освежить психику. Для этих целей радоновая вода подходила как нельзя лучше. Принимать ее целебное действие следовало совершенно неподвижно, в противном случае непозволительно повышалась нагрузка на сердце. Но говорить было можно.

Говорили в последнее время кандидат и начальник службы безопасности, естественно, только об одном – о динамике предвыборного рейтинга. До первого тура выборов оставались считанные недели, и напряжение избирательной гонки возрастало. Андрей Андреевич в принципе мог быть доволен тем, как идут дела. Его рейтинг неуклонно повышался, а после акции с переселением погорельцев из школы-интерната в загородный дом, столь виртуозно осуществленной Ниной Андреевной, так и вообще скакнул сразу на несколько пунктов вверх. Теперь кандидат Голодин уступал только двум кремлевским кандидатам, отставая от ближайшего, Лаптева, всего процента на три-четыре. Как выяснится ниже, это рождало в штабе не только радость, но и озабоченность, а некоторых из соратников Голодина приводило прямо-таки в ужас.