Кто хочет стать президентом? - Михаил Попов

Эта предвыборная кампания все поставила с ног на голову. Кандидат Голодин вел себя так, словно его целью было опровергнуть сложившееся о нем за предыдущие политические годы мнение. Людей посвященных даже смешили его выкрутасы и демонстрации, но ведь большинство голосующих – не эксперты и политологи, они не живут в телевизоре, а время от времени в него поглядывают. И вот у них-то в головах извилистая линия поведения Андрея Андреевича создала страшную путаницу.

Хуже всего было Винглинскому. Он трясся от злости и страха – неизвестно, от чего больше.

– Он говорит, что дело развивается наихудшим образом. Будь рейтинг поменьше, никто не стал бы ему мстить, просто забыли бы. Будь рейтинг повыше, за ним можно было бы спрятаться как за стеной. А так…

Лайма серьезно, внимательно слушала Либаву. Заметила:

– Не важно, что он говорит тебе, важно, чтобы он был тихий публично.

Помощник олигарха отхлебнул абрикосового ликера.

– Будет тихий.

– Скандал с чистым топливом для него не страшный, если он будет нормальный публично.

Чем дольше продолжался разговор, тем Лайма менее «нормално» говорила по-русски.

В кармане у Либавы замурлыкало. Он поднес телефон к уху. Некоторое время слушал, потом переспросил:

– Куда? Меня там встретят? Лайма наконец принялась за сок.

– Это он?

– Да.

– Уезжаешь? Либава встал.

– И немедленно. Сережа ищет пути к спасению, но почему-то в какой-то малопонятной дыре.

На прощанье, уже на улице, Лайма, наклонившись к собеседнику, прошептала:

– Методы можно будет все. Даже самые.

И ушла. Любитель абрикотина смотрел ей вслед, немного выпятив нижнюю губу. Представлял себе «самые» методы. Потом начал усаживаться в машину.

«Дырой» Либава назвал «малую родину» майора Елагина на краю Лосиноостровского массива. Через полчаса стремительной гонки по не слишком загруженной Москве его «Мерседес» остановился перед покосившимися железными воротами. Вправо и влево от них шел глухой деревянный забор, а из-за забора доносился веселый колокольный звон.

– Жди здесь, – сказал Либава шоферу и вместе с охранником выбрался из теплого салона на перемешанный с грязью снег. – Пойдем помолимся, – добавил он и двинулся к воротам.

Из-под ворот на него зарычала замурзанная собачонка. Рядом с ее мордой тут же появилось еще штук шесть – тоже рычащих и оскаленных. Либава остановился, не зная, что делать. Не отступать же перед столь смехотворным препятствием! Но с другой стороны, и покусанным какой-нибудь блохастой тварью быть не хочется.

Заминка разрешилась легко: ворота отворились и появился какой-то мужчина в черном пальто. Собаки от его окрика бросились врассыпную. Мужчина посмотрел на Либаву, на его машину и сказал негромко:

– Вы, наверное, к нам.

– Сейчас разберемся, – ответил Либава, пропуская вперед охранника.

По дороге к цели пришлось миновать еще одни ворота из железной рваной сетки, строй трейлеров, непонятно чем и кем груженных, возле которых курила тройка подозрительных инородцев.

Церковь продолжала трезвонить.

Откуда-то сбоку вынеслась пара неоседланных лошадей, за ними бежали несколько девчонок лет пятнадцати. И те и другие щедро разбрызгивали грязный, мокрый снег – Либава еле успел подхватить полы плаща.

– Нам сюда, – сказал человек в пальто, подводя гостей к непонятному широкому строению из бруса: как будто несколько отдельных домов слепили вместе, отчего некоторые окна и двери вытянулись, а другие, наоборот, оквадратились.

– Вот эта дверь.

Либава вошел и оказался в «мастерской» майора. Там все было так же, как и в прошлый раз. Горела настольная лампа, на стуле у стола сидел Боков и переворачивал какие-то бумажки.

– Здравствуйте, – сказали одновременно и сидящий и вошедший. Охранник Либавы и человек в черном пальто тоже одновременно вышли вон.

Боков внимательно рассмотрел гостя, прежде чем спросить:

– Знаете, зачем вы сюда приехали?

– Думаю, вы мне все расскажете.

Боков улыбнулся, отчего прыщавое его лицо как бы начало переливаться.

– Правильно. Это его логово. Майора Елагина. Либава огляделся.

– Только самого майора я здесь не вижу.

– И мы его не видели, хотя и просидели в засаде три дня.

– Есть информация, что он в Москве? Боков опять улыбнулся.

– А где же ему быть? Здесь у него сын, вернее, он думает, что здесь. Только отсюда он может отправить свою подружку домой.

Либава медленно прошелся по помещению. Прочитал надписи на плакате. Тронул пальцем диск точильного камня. И сказал:

– Уже отправил.

– Это надежные сведения?

– Вполне.

Боков, против своего обыкновения, улыбаться не стал.

– Это хуже. Тогда он стал менее уловим.

– И то, что он прячется, доказывает: кассета у него. Боков неохотно кивнул.

– Насколько я понимаю, он должен был отдать ее вам? – спросил Либава.

Боков кивнул еще более неохотно.

– Только не надо спрашивать, почему не отдал. Он получил задание разобраться с так называемой «чистой силой», судя по всему, разобрался, но за деньгами не идет. Причин я не знаю, могу только догадываться. Либава внимательно поглядел на Бокова.

– Так он получил задание или заказ?

– Какое это имеет значение?

Ничего не ответив, Либава вышел на улицу. Там продолжалась своя жизнь. Лошади, священники, машины…

– Девочки, подойдите ко мне.

Те переглянулись и приблизились, ведя под уздцы своих каурых лошадок.

– У меня к вам дело. Важное. И денежное. Я ищу одного человека. Очень нужен. Вы его знаете. Заплачу хорошо. Надо только позвонить по этому телефону.

Либава протянул одной из девочек маленький изящный серебристый мобильник.

– Подарок. Вот по подарку и позвоните. Девочки мялись.

– У нас уже спрашивали. Мы не знаем. Не надо нам подарка, потому что мы не знаем. Никого не видели.

Стали пятиться, заставляя пятиться и лошадей. Либава отвернулся. На глаза ему попались азербайджанцы, курившие у своих фур.

– Не надо, – сказал у него за спиной Боков, – я с ними уже говорил. Только вчера приехали, завтра утром уезжают. В наши дела не полезут.

В кармане у Либавы опять замурлыкало. Когда он узнал, кто звонит, лицо его чуть-чуть перекосилось и моментально утратило свежесть.

– Да, Сергей Янович, я здесь. Нет, в засаде сидеть не собираюсь. Оставлю человека. Пока одного, потом подошлю в помощь еще парочку. Куда подъехать?

Спрятав телефон, Либава сказал Бокову:

– Значит так. То, что ты получил, – это ты уже получил. Остальное – за настоящую работу. Я имею в виду: кассета ни в коем случае не должна всплыть до конца выборов. Понял? Если найдешь раньше – бонус. Лично тебе.

Через час машина олигархова помощника въезжала на территорию загородного клуба «Землище». Новое место, экологически чистое, снег здесь даже об эту пору гладкий, свежий, будто его пылесосили. А день тем временем задумался о закате. Наметились едва заметные серо-синие тени меж елями. В аккуратных виллах, расставленных умной рукой архитектора по драгоценной заснеженной территории, загорелись световые водопады люстр.

Винглинский и Капустин задумчиво бродили вокруг мангала, попыхивающего жаром в тылу одного из домиков. Атмосферы веселья или хотя бы загула не чувствовалось. Дам вообще никаких не видать. Два охранника да два снегохода. Кто-то еще толчется в доме – горничные, постельничие?

– Ну? – хмуро спросил Винглинский своего помощника. Тот посмотрел на помощника кандидата в президенты и опустил голову.

– Все задействовано. Пока результатов нет. Олигарх взял с мангала шампур, понюхал мясо.

– То сырое, то горелое, вот так всегда. А главное, что и есть не хочется! Совсем! И давно!

Капустин осторожно взял под локоть.

– Погоди, Сережа…

– Завтра я уезжаю! Впрочем, почему завтра? Сегодня! И не сметь мне болтать про мою истерику и нервную систему. Она у меня по-настоящему испортится, когда за мной приедут.

Капустин обнял его за плечо и попытался отвести в сторону. Винглинский попытался вырваться.

– Зачем ты меня сюда привез? Что мы тут делаем? Я же уже сказал, есть не хочу, пить не хочу!

Капустил держал его крепко.

– Нам надо наконец поговорить, за этим мы сюда и приехали.

– В такую даль?

– Даль на то и даль, чтобы подальше от чужих ушей.

– Говори.

– Давай, Сережа, еще отойдем. Потому что информация, которую я тебе сообщу, предназначается только для тебя. Извини, Либава.

Тот поднял руки: конечно, конечно!

– Даю тебе слово, что после того, как ты меня выслушаешь, ты ехать раздумаешь.

Винглинский нехорошо захихикал:

– Глупый Кирюша, да что ты мне можешь такое сообщить…

– Пошли, пошли, пошли…

И они обнимающейся парой направились по белому девственному снегу в сторону от старательного, но бездарного мангала. Проходя мимо снегохода, Винглинский пнул его.

Либава двинулся в обратном направлении спиной вперед, не выпуская парочку из вида. Вошел в дом, спросил у горничной, где лестница на второй этаж. Быстро, невзирая на свои габариты, взлетел по ступеням. Нашел комнату, из которой отлично наблюдалась сцена дружеского разговора. Расстегнул косметичку Лаймы, вытащил оттуда черный квадратный прибор с серебристыми вытягивающимися антенками и двумя шкалами. Подергал антенки, покрутил верньеры на панели. Приоткрыл створку окна и направил прибор в сторону говорящих.