Лунный удар - Дино Динаев

— Нет, ты видела, он еще и импотент!

Селиверстова встала, оправила одежду и приказала, чтобы через пять минут чай был готов. Едва она вышла, в дверях возник Флоров. Маша все еще оставалась в своей засаде за кухонным шкафом, но когда хотела выйти, Флоров закрыл ей выход и изучающе посмотрел на девушку.

— Мне надо чай поставить, — сказала она, зардевшись.

— Сейчас поставишь, — успокоил он, втолкнув ее обратно за шкафы.

Он без задержек обнял ее, запустив свои руки путешествовать по ее объемному упругому заду.

— Вы чего? — не возмутилась, удивилась она.

— Ничего, — сказал он. — Обнимаю.

— А если кто войдет? — испуганно спросила она.

— Не войдет, — ответил он.

Руки его ловко пропутешествовали по талии девушки и расстегнули ей ремень.

— Вам только одно надо! — воскликнула она.

— Вы не правы, — авторитетно возразил он, и фирменная юбка девушки упала на пол.

— Перестаньте, сейчас же!

— Да я ничего особенного и не делаю, — спокойно сказал он, освобождая девушку и от трусов.

— Увидят же, — прошептала она.

— А мы тихонько, — тоже прошептал он.

И он начал ее ласково и нежно любить.

И совсем и не страшно, подумала Маша. Зря ее лейтенант пугала.

До ночи близнец просидел на втором этаже. Ярус имел узкие бойницы, напротив которых стояли пара пулеметов и миниракетная установка «Луна-10» типа "свой — чужой". Скоро сделалось совсем темно, и в этой темноте близнец разглядел вдали нарядную цепочку движущихся огней. Иногда огни сбивались в облачко, словно стайка порхающих бабочек. После чего облачко вытягивалось в одну строчку, и в темноте скользила пестрая змейка.

Несмотря на всю внешнюю привлекательность, происходящее вызывало зловещее ощущение.

— Подвижка, — раздался голос, и близнец успел внутренне содрогнуться, пока до него дошло, что голос принадлежит Флорову.

— А ты откуда знаешь? — недовольно спросил близнец.

— Из карты, — Флоров бросил ему толстый свиток с пометой "Только для служебного пользования".

— Откуда это у тебя?

— Места надо знать. Потаенные, — довольным голосом ответил Флоров.

Близнец почувствовал злость, заподозрив самое худшее, а именно, что братцу удалось с кем-то переспать, а ему нет.

— Подвижка происходит раз в три дня, — продолжил Флоров. — Следующая будет завтра, так что у нас есть уверенность, что Яну тоже не успели провести. Они где-то затаились и ждут завтрашнего утра.

Близнец спросил, что же это за подвижка такая.

— Никто не знает, — беззаботно ответил Флоров. — То же что-то типа Рубежа, только природного характера. Откровенно говоря, его природа меня не интересует. Самое главное для нас это то, что подвижка пропускает за раз только одного человека.

— Это как? — подозрительно спросил близнец. — Ты опять что-то замыслил и хочешь нас всех здесь кинуть? Все вместе поедем.

— Не мели ерунды, — Флоров махнул рукой. — За все время подвижку лишь один раз попытались пересечь двое сразу и пропали. Никто не знает, где они теперь. Так что рисковать не будем. Если я не вернусь, сделаете еще попытку через три дня, но я надеюсь, что этого подвига не потребуется.

— Я знаю, ты нам не доверяешь.

— Я вам доверяю настолько, что доверяю тебе сейчас пойти и подготовить назавтра машину. Не забудь бензин перелить из канистры в бак.

Близнец спустился вниз и уже шел к выходу, когда одна из дверей, ведущих в комнаты, приоткрылась, выпуская Машу в насквозь просвечивающей ночной рубашке.

Девушка поманила его пальцем. Близнеца тотчас охватила паника, и, сразу поняв, что его принимают за другого Флорова, он прошептал:

— Это не я.

Девушка произвела неуловимое и очень ловкое движение, а именно, просунула ему руку в брюки, выудила пенис и втащила упирающегося близнеца в комнату.

Нет, при таком грубом обращении точно ничего не получится, с отчаянием и одновременно с раздражением подумал близнец. Это ж надо, как собаку за поводок.

Но он оказался неправ, получилось и целых три раза подряд. Спустя час, близнец выскочил из комнаты, придерживая расстегнутые штаны, и оставив блаженствующую девушку на разбомбленной постели.

Хорошая все-таки штука — эти мужики, радостно думала Маша. И надо же какой выносливый мужик попался. Вроде на кухне уже весь выдохся, а стоило минут пять отдохнуть — и опять как новенький.

На следующее утро близнец проснулся на втором этаже с канистрой в руках. Он все чудесно помнил: и как доставал канистру из багажника, и как искал воронку и шланг в темноте, а шланг потом нашел. Единственное, что он не помнил, мало того, не мог понять и себе простить, как он, взрослый мужик, пошел в блокпост за воронкой и умудрился заснуть как пятилетний пацан.

Снаружи раздался шум заводимого мотора: Флоров уезжал. Презрев все условности, близнец опрометью бросился наружу. Он успел застать еще генерала, но Флоров уже вовсю пылил по грунтовке.

Он бежал за машиной долго и бессмысленно, пока полностью не иссяк. Единственная мысль билась в его мозгу: в машине бензина оставалось на десять минут хорошей езды.

Местность пульсировала. Вздувались и опадали холмы, раздвигались длинные извилистые овраги, чтобы через секунду с треском схлопнуться вновь. Из возникающих в грунте наподобие разеваемых в неудержимой зевоте глубоких нор выдувались черные земляные шары, впоследствии лопающиеся, словно мыльные пузыри.

Вот она какая-подвижка, думал Флоров, стоящий на самой границе нормальной земли и выжидающий нужное время. Судя по всему, оно вскоре должно было наступить. В карте насчет этого было сказано незатейливо просто: "Когда увидишь на севере характерный дилдо — подвижка свободна".

Сложность заключалась в определении севера, а так же было непонятно, что означает «дилдо», тем более "характерный дилдо". Флоров с умным видом почесал в загривке, и именно в это время все и началось.

Равнина издала утробный стон, и далеко за линией горизонта из нее начал быстро вылезать громадный сталагмит, масляно блестящий и чрезвычайно напоминающий что-то до боли знакомое. Одновременно, на равнине возникла Старая дорога. Настоящий дилдо, решил Флоров и дал полный газ.

Броневик выпрыгнул на равнину и понесся по дороге, казавшейся живой и все время норовившей ускользнуть из-под колес. Время, чтобы пересечь подвижку, было строго ограничено: на все про все давалось пятнадцать минут, пробывший дольше рисковал остаться здесь навсегда.

Мотор зачихал, когда Флоров меньше всего этого ожидал. Вместо привычного ровного гула раздалось несколько хлопков, поршня пару раз провернулись по инерции и встали. Наступила тишина. Показатель топлива был на нуле.