Сломанная стрела - Mercedes Lackey

Чуть позже ей в камеру просунули ведро с водой и миску каких-то помоев. На еду Тэлия даже не посмотрела, но жадно напилась несвежей, отдающей тухлятиной воды. Мучившая ее жуткая жажда обратила ее внимание на то, что она начинала чувствовать одновременно жар и озноб.

Тэлия опасливо дотронулась до плеча рядом с раной. Кожа была сухой и горячей на ощупь, плечо сильно распухло.

У нее начиналась лихорадка.

Пока еще оставались силы, Тэлия облегчилась в яму в углу, отведенную для уборной, говоря себе, что должна радоваться, что желудок и кишечник пусты и понос ей не грозит. Слабое утешение. Подтащив ведро с водой поближе к соломенной подстилке, Тэлия села, привалившись спиной к стене, на случай, если кто-нибудь попытается захватить ее врасплох. Когда начались галлюцинации и бред, она оказалась более или менее готова к ним.

Лихорадка то усиливалась, то спадала. Когда Тэлия могла, она обихаживала себя, насколько хватало сил. Когда лихорадка брала верх — терпела.

Ее осаждали жуткие видения бойни в пиршественном зале; убитые показывали Тэлии свои раны и безмолвно спрашивали, почему она не предостерегла их. Напрасно она говорила им, что ничего не знала — они напирали, тыча ей в лицо изуродованные обрубки конечностей и кровоточащие раны…

Появились полчища зверей-тюремщиков и насиловали ее, насиловали, насиловали…

И тут пришел Крис.

Сначала Тэлия подумала, что ее ждет еще один кошмар, подобный предыдущим, но она ошиблась. Крис казался целым и невредимым, даже счастливым — пока не увидел ее. А увидев, к огорчению Тэлии, заплакал, виня себя за то, что случилось с ней.

Тэлия попыталась хорохориться при нем, но стоило ей шевельнуться, как боль стала такой сильной, что ее слабое притворство рухнуло. Тогда Крис забыл о собственном горе и поспешно опустился рядом с ней на колени.

Он как-то отгонял от Тэлии боль, говорил слова утешения, смачивал горящий лоб холодной водой. Когда она шевельнулась и невольно всхлипнула оттого, что боль копьем пронзила плечо, он снова заплакал от досады на собственное бессилие, браня себя за то, что оставил ее одну. А когда пришли другие, жуткие сны, Крис прогнал их.

Очнувшись в очередной раз, Тэлия обнаружила, что возле ведра лежит лоскут, оторванный от рукава. Ткань была еще влажной. Поломав немного голову, Тэлия решила, что сделала все сама, а сон лишь предлагал происшедшему фантастическое объяснение.

Почувствовав снова приближение бреда, она сказала себе, что вряд ли вторично увидит Криса.

Но он пришел, и опять охранял ее от отвратительных видений, непрестанно стараясь ободрить.

Наконец она бросила даже притворяться, что на что-то надеется, и рассказала Крису об аргонеле.

— Нет, птичка, — ответил он, качая головой, — Твое время еще не пришло.

— Но…

— Поверь мне. Поверь, родная. Все будет хорошо. Ты только держись… — и он вновь растаял, словно прошел сквозь каменную стену, а Тэлия снова очнулась.

Она была озадачена. С какой стати видение из ее собственного бреда пытается убедить ее жить, когда сама она хочет лишь одного — освобождения?

Но большую часть времени Тэлия просто мучилась и терпела, ожидая какого-нибудь знака, что Селенэй получила ее сообщение. Королева со свитой должны были достичь Границы спустя два дня после того, как Тэлия с Крисом въехали в ворота дворца. Они, наверно, подождали Криса на Границе дня три-четыре — итого неделя с момента, как Тэлию бросили в темницу. Если ему будет сопутствовать удача и милость Владычицы, Ролан примерно в это время должен добраться до них. Она мысленно сложила дни: выходило, что Спутник доберется до королевы через шесть-десять дней непрерывной скачки — шесть, если сможет двигаться по дорогам, десять — если придется скрываться и пробираться окольными путями.

Когда в конце третьего дня впервые появилась Хулда, Тэлия поначалу приняла и ее за галлюцинацию.

Не будь острые черты лица и странные серо-фиолетовые глаза Хулды слишком своеобразны, чтобы спутать ее с кем-то, Тэлия не узнала бы ее.

Бывшая няня Элспет щеголяла в роскошном бархатном платье винного цвета с глубоким и вызывающим вырезом, на ее шее, руках и сеточке, державшей волосы, сверкали драгоценности. Но, что самое удивительное, она выглядела едва ли старше самой Тэлии.

Хулда остановилась, вглядываясь в темноту; ее взгляд обежал камеру. Жестокая улыбка заиграла на ее губах, когда она наконец заметила Тэлию, съежившуюся у стены. Хулда двинулась из середины помещения странной скользящей поступью, встала над Тэлией, сузив глаза от удовольствия, и резко ткнула ее носком элегантной туфельки.

Боль заставила Тэлию охнуть и прийти в себя — и сердце подпрыгнуло и забилось у нее где-то в горле, когда она поняла, что Хулда по-прежнему стоит над ней, что она реальна, а не галлюцинация.

Увидев в расширившихся глазах Тэлии изумление и узнавание, Хулда улыбнулась.

— Ты меня помнишь? Как трогательно! Я и не надеялась, что у тебя сохранились какие-то воспоминания об обожаемой няне малютки Элспет.

Она прошла несколько шагов дальше и остановилась в картинной позе в луче света, падающего сквозь отдушину.

— А как низко пал наш могучий Герольд! Ты бы порадовалась увидев меня столь униженной, верно? Но меня не так легко поймать, мой маленький Герольд. Отнюдь не так легко.

— Кто… кто ты такая? — вырвалось у Тэлии почти что против воли.

— Я? Ты имеешь в виду, кроме того, что няня? — Рассмеялась Хулда. — Ну, пожалуй, ты назвала бы меня чародейкой. Ты что, думала, что Герольды владеют всей магией на свете? О нет, крошка-Герольд, это далеко не так, очень далеко.

Она снова засмеялась и выплыла из камеры; дверь за ней с лязгом затворилась.

Тэлия заставляла себя думать; но… Господь и Владычица, значит, на карте стоит гораздо больше, чем ей могло присниться.

Хулда, которая выглядит столь юной и заявляет, что она чародейка. А Тэлия точно знала, что у Хулды не было ни тени Дара. Прибавить сюда того мага, что прикрывал Анкара и не давал Тэлии мысленно связаться с другими Герольдами… да сохранят Вальдемар боги! Значит, старая магия, настоящая магия, а не просто Магия Герольдов, вновь появилась в мире. И в руках врагов Вальдемара…

И Хулда наверняка вела гораздо более масштабную игру, чем кто-либо догадывался, и гораздо дольше.

Но с какой целью?

Хулда явилась снова, на сей раз после наступления темноты, принеся с собой какой-то колдовской светильник. Это был странный туманный шар, испускавший красное, колеблющееся и пульсирующее сияние; он вплыл в камеру вслед за Хулдой и повис у нее над плечом, залив все помещение жутким красноватым светом.