Сломанная стрела - Mercedes Lackey

Потом еще тот странный случай с Керен, сразу после того, как он чуть не грохнулся. Она прорвалась сквозь заслон Целителей в то утро, когда уехали Крис с Тэлией, а Дирк все еще лежал в жару и с затуманенной головой, и прочла ему страстную проповедь, которую он почти не помнил. Последнее доводило Дирка до бешенства, ибо он сильно подозревал, что Керен говорила что-то важное, но не мог собраться с духом, чтобы подойти к ней и прямо спросить, насчет чего, собственно, она так разорялась. Но если смутные воспоминания, которые у него все же сохранились, не обманывали — что вполне возможно — Керен упоминала любовь-судьбу, и неоднократно. И довольно пространно объясняла, какой он идиот и как мучает Тэлию.

Помимо того, Дирку несколько раз снились очень страшные сны, которые, как ему казалось, нельзя было полностью приписать лихорадке, и с той самой минуты, как он узнал о том, что Крис с Тэлией уехали, не оставляло чувство тревоги, связанное со всем нынешним предприятием. Если что-то пойдет не так, как надо, Дирк хотел узнать об этом из первых рук. И еще хотел иметь возможность что-то предпринять, а не просто сидеть и гадать, что происходит; хотя, учитывая, в какой плохой форме он находится, Дирк сомневался, что способен на многое.

Формально он все еще считался больным, поэтому его отправили в хвост кавалькады, перед самым обозом, на пару со Скифом охранять Элспет. Спутница Скифа, Симри, ожеребилась в начале весны, и малыш едва подрос настолько, чтобы его взяли в путешествие.

Элспет нервничала, и Дирк подозревал, что они со Скифом — самая подходящая компания для юной наследницы: шалости отпрыска Симри и непринужденная болтовня бывшего вора поднимали ей настроение, а Дирк с огромной охотой говорил на тему, которая всецело занимала мысли Элспет и наполняла ее чувством вины — о Тэлии.

Селенэй передала Элспет записку Тэлии, когда наследница, тщетно поискав повсюду Личного Герольда Королевы, в конце концов осведомилась у матери, что та с ней сотворила. Элспет с искренним раскаянием вспомнила свое обещание, данное много лет назад, почти сразу после того, когда Тэлия повернулась к ней спиной и уехала. «Я никогда не разозлюсь на тебя, — поклялась она когда-то, — что бы ты мне ни сказала, если только, спокойно все обдумав, не решу, что ты сказала не правду».

А многое из того, что Тэлия сказала ей в ту ночь, было пусть горькой, но правдой. Элспет действительно думала только о собственных желаниях и удовольствиях. Она ни разу не взглянула на свой «роман» более широко.

Предательство несостоявшегося любовника причинило ей боль — но гораздо меньшую, чем мысль о том, что, нарушив обещание, она оттолкнула от себя подругу, которая по-настоящему любила ее. Тэлия наговорила ей гадостей, но отнюдь не незаслуженно… а Элспет сказала немало резкостей и гадостей в ответ.

Если уж посмотреть правде в глаза, то Элспет — хотя воспоминание об этом вызывало у нее еще больший стыд — первой начала обзываться. Сейчас, прочтя записку, она отчаянно хотела извиниться и объяснить свое поведение, вернуть близость, что существовала между ними до отъезда Тэлии в поле. Раскаяние девочки было неподдельным, и ей постоянно хотелось с кем-то поговорить о случившемся между ней и Личным Герольдом Королевы.

В лице Дирка она нашла благодарного слушателя, который, похоже, никогда не уставал от ее бесконечных рассуждений.

Постепенно чувство вины немного притупилось благодаря тому, что Элспет смогла как следует выговориться, и стало не таким нестерпимым.

Но все равно не оставляло ее до конца.

— Мечтаешь, юная барышня?

Вкрадчивый, хорошо поставленный голос вырвал Элспет из глубокого раздумья.

— Я не мечтаю, — поправила она лорда Орталлена с легким холодцом в голосе, — Я думаю.

Он вопросительно поднял бровь, но Элспет не собиралась его просвещать относительно предмета своих размышлений.

Орталлен толкнул лошадь, направив ее чуть ближе к наследнице престола; Гвена откликнулась на невысказанный прилив отвращения своей всадницы и отодвинулась.

— Должен признать, меня и самого одолевают мысли, — сказал Орталлен, словно желая удержать Элспет. — Мысли… и тревога…

— Что б он провалился! — подумала Элспет. — Он такой вкрадчивый… ему так хочется поверить! Если бы Альберих не сказал мне тогда…

— Я бы доверила Альбериху свою жизнь, — внезапно прозвучал мысленный голос Гвены, — А этой гадюке не доверила бы и обрезков копыт!

— Тихо, милая, — так же безмолвно ответила Элспет, позабавленная пылом своего Спутника; у нее даже поднялось настроение. — Больше он меня не поймает.

— Тревога о чем, господин мой? — простодушно спросила она.

— О племяннике, — ответил Орталлен, совершенно ошарашив ее выражением лица и ноткой подлинного волнения в голосе. — Жаль, что Селенэй не посоветовалась со мной прежде, чем посылать его с таким заданием. Он очень молод.

— Он весьма опытен.

— Но не в области дипломатии. И не в одиночку.

— Светлые Гавани, милая, я почти готова поверить, что он действительно беспокоится!

— А он и правда беспокоится, — отозвалась Гвена, удивленная не менее своей Избранницы, — И отчего-то… отчего-то меня это пугает. Что он знает такого, чего не знаем мы?

— Задание легкое, простой визит к союзнику, — сказала Элспет вслух. — Что может случиться?

— Конечно же, ничего. Просто глупые стариковские бредни. — Орталлен рассмеялся, но его смех прозвучал принужденно. — Нет, все пустяки. На самом деле я подъехал, чтобы посмотреть, не тоскуешь ли ты по кому-нибудь из молодых людей, которых оставила при дворе.

— По ним-то? — пропела Элспет с очень наигранной веселостью. — Да простит меня Владычица, я ума не приложу, что я когда-то в них нашла. В жизни не видела такого выводка пустоголовых щенков! Боюсь, они мне надоели, так что я только рада была от них избавиться… и, думаю, мне лучше вернуться в арьергард: сейчас моя очередь позаботиться, чтобы бедняга Дирк не выпал из седла. Всего доброго, господин мой!

— О, ты славно накрутила ему хвост, сестренка. — похвалила Гвена, разворачиваясь и галопом направляясь в конец колонны. — Молодчина!

— Дирк! — окликнула Элспет на скаку.

— Что, бесенок? — Дирк задремал в седле: солнце ласково пригревало, Ахроди шла ровно, а тихий перезвон подуздных бубенцов и цокот копыт по дороге действовали на него усыпляюще.

— Как ты думаешь, нас Тэлия встретит на Границе? — задумчиво спросила Элспет; ее лицо выражало нескрываемую надежду. Дирку страшно не хотелось разочаровывать девочку, но ничего не поделаешь.