Поэзия Марины Цветаевой. Лингвистический аспект - Зубова Людмила Владимировна
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В первых трех примерах наличие связки объясняется, несомненно, установкой М. Цветаевой на афористичность высказывания. Используя модель научного определения со связкой как усилителем ясности толкования, М. Цветаева ставит на место определения метафору, утверждая тем самым ясность и объективность метафорического способа познания. (В эссе «Земные приметы» М. Цветаева говорит: «Две любимые вещи в мире: песня — и формула». — Соч.-2, 314). Актуализирующие связку знаки тире, особенно стоящие по обе стороны связки, превращают ее из формального элемента в значимый: форма есть становится указателем истинности постулируемых связей и отношений, ее можно истолковать как 'это существует (имеется) в устройстве мира в таком виде, представлено такой сущностью'. Тем самым факт употребления и актуализация связки настоящего времени в конструкциях с метафорическими отождествлениями художественного текста придают связке экзистенциальное значение. Анализируя использование связки есть в научном стиле речи М. В. Ломоносова, Г. Н. Акимова отметила, что в конструкциях со связкой и подлежащее, и сказуемое чаще всего выражены отвлеченными существительными (1963, 100). Возможно, что это свойство конструкций с именным сказуемым и определяет абстрагирующие потенции метафоры в предложениях отождествления. Кроме того, предложения с именным сказуемым обычно бывают распространенными, выражения типа леность есть порок встречаются очень редко (там же, 101). У Цветаевой же мы наблюдаем преимущественно одночленную именную часть сказуемого — шов, предмет, бунт, черт. Может быть, это объясняется тем, что синтетический способ познания в художественном творчестве в отличие от аналитического научного способа познания требует образной достоверности, а образ оказывается семантически более объемным именно при нераспространенной присвязочной части сказуемого, так как в этом случае область бытия представлена неограниченной.
В четвертом примере строка И казна моя немалая есть построена по модели фольклорных (былинных) конструкций, где реликтовая связка выполняет ритмическую функцию. Однако в контексте стихотворения функция формы есть не сводится ни к ритмической, ни к стилизационной. Окружающий эту строку контекст не стилизован «под фольклор», и на фоне авторского словоупотребления строка И казна моя немалая есть легко может быть подвержена такой смысловой интерпретации: И казна у меня есть немалая. Однако строка Цветаевой отличается от предложенной интерпретации добавочными смыслами. Во-первых, притяжательное местоимение моя вместо предложно-падежного сочетания !/ меня указывает на принадлежность неотторжимую, природную (казна здесь понимается как духовное богатство). Во-вторых, постпозиция (одновременно и рифменная позиция) глагола есть актуализирует акцентным выделением именно экзистенциальное значение глагола, а присущее ему посессивное значение передается притяжательному местоимению; гипотетическое сочетание у меня может рассматриваться как исходное для тех языковых сдвигов, которые превращают связку в знаменательный глагол. Смысл же сочетания у меня есть является исходным в мировоззренческом противопоставлении понятий иметь и быть, важным для Цветаевой. Один из друзей М. Цветаевой — С. М. Волконский — пишет в предисловии книги «Быт и бытие», посвященной М. Цветаевой: «Помню, вы как-то сказали, что сочинили себе девиз: „Mieux vaut etre qu'avoir“[3]. Вы правы. „Avoir“[4] — это быт, „Etre“[5] — это бытие» (Волконский 1924, XIV). Поэтому в контексте стихотворения «В седину — висок» со строкой «И казна моя немалая есть» казна М. Цветаевой — не та казна, которую «имеют», а та, которая «есть» как сущность; та, которая осуществляет свое бытие.
Экзистенциальная функция глагола быть в настоящем времени в отличие от функции связочного есть обычна для русского языка и стилистически нейтральна (ср. у него есть брат). Поэтому употребление экзистенциального есть, смысл которого принципиально важен для Цветаевой, в большинстве случаев связано с активным стремлением поэта вывести это слово из речевого автоматизма. Актуализирующие приемы многочисленны и разнообразны: начертательное выделение (в рукописях — подчеркивание или сильный нажим, в изданиях — курсив) и др. Ниже приводятся примеры таких приемов: 1 — начертательное выделение; 2, 6 — тире; 3, 4, 6 — ненормативное двоеточие перед глаголом или после него; 1, 3 — помещение слова в позицию переноса; 5 — многократный повтор в конструкциях параллелизма; 6 — повтор на стыке строк; 2, 7 — употребление наречий и наречных сочетаний при сказуемом есть; 8 — семантизированное противопоставление форм настоящего времени формам другого времени; 2, 7, 9 — противопоставление экзистенциальных есть и нет, несть:
1) И если где-нибудь ты есть — Так — в нас. И лучшая вам честь, Ушедшие — презреть раскол: Совсем ушел. Со всем — ушел. (И., 311); 2) Учивший, что нету — завтра, Что только сегодня — есть (И., 299); 3) Древа вешая весть! Лес, вещающий: Есть Здесь, над сбродом кривизн — Совершенная жизнь: Где ни рабств, ни уродств, Там, где все во весь рост, Там, где правда видней: По ту сторону дней… (И., 204); 4) Без извилистых Троп, клятв приторных — Все кормилица Я, все выкормыш — Ты! Ведь мать тебе, ведь дочь мне! Кроме кровного — молочный Голос — млеку покоримся! — Есть: второе материнство. Два над жизнью человека Рока: крови голос, млека Голос. Бьющее из сердца Материнство, уст дочерство Пьющих. Яд течет по жилам — Я — в ответе, я — вскормила. Как могила сильна Связь. — Дни-то где ж? (С., 445);
