Всемирная история болезни (сборник) - Олеся Мовсина

У подруги, написавшей розовое послание, Жану не открыли. Может, и правда никого нет дома, а может, его продолжают водить за нос, наблюдая потихоньку из-за плотной шторы. По крайней мере, сестра Анны, кажется, настоящая. Они похожи, – он это только сейчас понял, идя своей привычной медленной походкой по улице.

У Жана было две привычных походки: привычная быстрая, когда он за кем-то гнался или от кого-то убегал, и привычная медленная, когда он пытался разгадать какую-то загадку. Но как он сейчас ни старался, умные мысли ни за что не хотели лезть в голову, облетая её со всех сторон, сидя на попутном ветре.

Жан даже остановился на мосту через Чертовку, чтобы поймать хоть одну мыслишку. Это место напоминало ему скромную такую Венецию: воды речки льнули к стенам домов, а у моста смирно колыхалось туристическое судёнышко, смахивающее на гондолу.

«Надо сосредоточиться на Анне и её друзьях, походить по молодёжным компаниям Праги», – скользнула над ухом Жана мысль и снова нырнула в липовый аромат.

Он сел на парапет моста. В небе над холмом Петржин были навалены кучи взбитых сливок, а над другим берегом Влтавы облака, наоборот, размазывались по небу – будто грубой клеевой кистью.

«Осталось написать картину или стихи, – про себя усмехнулся добрый сыщик, – и пора подавать заявление об увольнении».

Сквозь его тупое лирическое оцепенение прошла женщина с тремя хвостами. Под мышками она держала двух золотистых пекинесов, а на затылке у неё болтался абсолютно такой же, как у них, собственный хвост. Жан, усмехнувшись, проводил её взглядом. И вдруг через минуту женщина вернулась и подошла к нему. Трёххвостая посветила на него коричневыми фонариками глаз и заговорила:

– Простите, пожалуйста. Там, за углом, стоит какой-то дедушка и хочет с вами поговорить. Он говорит, что почему-то боится вас, поэтому попросил меня присутствовать при вашей беседе. Пойдёмте, будьте добры.

Жан отклеился от парапета и пошёл за женщиной с собачками:

– Извольте.

– К тому же он, кажется, не говорит по-чешски, а только по-русски, вот и просил меня перевести вам. Я ведь в школе когда-то учила русский. А вы?

Жан увидел так называемого дедушку и страшно разозлился. Сегодня он, видите ли, не говорит по-чешски! А вчера у него в офисе разливался соловьём. Да и никакой он не дедушка, в конце концов.

– Может, хватит ломать комедию? – набросился Жан колючим шёпотом, подойдя вплотную к бутафорскому старику. – Этот костюм, это чёрт-те что! – и он одной рукой сдёрнул со старика шляпу, другой потянул его за бороду, думая, что сейчас она возьмёт и отклеится.

Но тут же с ужасом понял, что борода настоящая, и попятился. Женщина вскрикнула, пекинесы залаяли, старик жалобно забормотал.

– Вы с ума сошли? – двинулась на Жана трёххвостая.

– Извините, – сказал он, протягивая старику его шляпу и не решаясь самостоятельно водрузить её на место.

За пять лет работы в Праге Жан довольно-таки хорошо изучил чешский язык. Но по-русски знал очень мало, худо-бедно общался несколько раз с русскими туристами. Теперь он понял только, что старик говорит со случайной свидетельницей и переводчицей на этом малопонятном ему языке. Глаза женщины ещё больше округлились, и полный изумления взгляд скакнул на Жана:

– Он просит перевести вам, что он ваш отец, что вас похитили у них с матерью, когда вы были совсем маленьким. И вот теперь он нашёл вас. Кажется, так, – женщина подсмыкнула собак поудобнее и явно собралась удирать от этих двух сумасшедших. Жан не смог отказать себе в удовольствии и сочно расхохотался:

– Будьте уж любезны до конца, переведите ему, что мои родители живут и здравствуют во Франции, в городке Ля-Рошель. А он, возможно, с кем-то меня перепутал. Переведите, хотя, думаю, это не обязательно. Он прекрасно понимает по-чешски, по крайней мере, вчера мы с ним мило беседовали на этом замечательном языке.

Женщина перевела очень небрежно, буквально в двух словах, а потом, совсем струсив, стала пятиться и оглядываться.

«Как бы не начала собирать толпу и звать полицию», – вздрогнул Жан, а старику сказал:

– Идёмте со мной, дедушка. У меня в офисе мы всё обсудим в спокойной обстановке – кто кому сын, а кто отец.

Он подхватил старика под руку и потащил за собой, уже не обращая внимания ни на любительницу собак, ни на её тявкающих подопечных.

Всю дорогу до Карлова моста старик всхлипывал, мял в руке шляпу, которую так бесцеремонно сорвал с него Жан, и булькал под нос что-то типа: сынок.

Да, это фрукт ещё тот, надо его хорошенько потрясти и расколоть, – раздражённо повторял про себя Жан, стараясь не взорваться вслух. Он вёл старика под локоть, полуобняв за плечи. Со стороны это выглядело довольно трогательно.

На мосту, как всегда, много народу: торговцы сувенирными стекляшками, туристы – и Жан машинально плотнее прижал к себе локоть спутника. И вдруг – да, да, примерно на середине – старик, указывая куда-то, вскрикнул:

– Берегись! – по-французски.

И это отлично сработало, Жан не мог не обернуться. Он увидел только фигуру в фиолетовом плаще, такую же, как вчера, юркнувшую в толпу. Но в тот же миг локоть его новоявленного отца дёрнулся и пропал: старик с обезьяньей ловкостью перепрыгнул через лоток сувенирщика, вскочил на парапет и метнулся вниз головой во Влтаву.

5

В этот раз на нём были не рыбки, а кораблики. Тот же строгий костюм и рубашка в сине-зелёных мультяшных парусниках.

«Как ребёнок», – подумала Надя с улыбкой и, обходя столы, направилась к нему. И вдруг увидела, что из-под шляпы этого юноши сбегает белая повязка и охватывает половину лба, наискосок. И почему-то именно теперь вспомнила, где и когда. Это Луи, помощник Поля, она его когда-то…

– Добрый день, – просияла Надя не профессиональной, а настоящей своей улыбкой.

И, как протягивают руку хорошему другу, протянула меню.

– Здравствуйте, Надин, – прошептал он как-то слишком взволнованно и смущённо, а она сразу приняла это на свой счёт. – Простите, что не представился вам сразу… Я имею честь служить помощником вашего мужа…

– Знаю, Луи, – просто перебила его Надя, отметая излишнюю церемонность.

– Ваш муж… – ещё больше смутился Луи.

– Да вы садитесь.

– Нет, я есть не буду, – он качнул забинтованной головой и снял так мешавшую и так не шедшую ему шляпу. – Дело в том, Надин, что его задержала полиция. Сейчас он в участке.

Листы меню очень скользкие – несколько штук выскочило у неё между пальцев, из стопки. И на пол.

– Полиция?

– Идёмте со мной, мы должны всё выяснить, – нырнул за глянцевыми беглецами юноша с корабликами на рубашке.

По пути в участок Луи рассказал, что полицейские заявились прямо к ним в кабинет и арестовали Поля. Якобы он не тот, за кого себя выдаёт, и якобы его разыскивает Интерпол как страшного убийцу и вора. В ответ на протесты и уверения, что он врач-психиатр, вот уже семь лет работающий в известной фирме, Поль был скручен и посажен в машину.

Адвоката? Конечно же, адвоката. Как это делается в цивилизованных странах. Надя чуть не плакала и дрожала в колючем волнении. И скорее от желания успокоиться, чем от искреннего интереса, спросила:

– А с вами-то что, Луи? – взмахнув рукой надо лбом.

– Да это, – он постарался беспечно фыркнуть, – ерунда, я упал, – и покосился на Надю, поверила ли она.

Входя в полицейский участок, Надя для храбрости уцепилась за локоть Луи и тут же почувствовала, как исчезли из головы все признаки знания французского. Очень захотелось на родном поругаться.

– Здесь находится заключённый Поль Деррида?

Дежурный рассмеялся и сказал, явно передразнивая её акцент:

– Заключённые в тюрьме, а здесь временно задержанные.

– Хорошо. Э-э, так он здесь? – нахмурилась Надя, ещё больше коверкая слова.

– Деррида? – дежурный сунулся куда-то в свои записи, справился. – Здесь, но свидания запрещены до выяснения обстоятельств.

– А с кем из начальства… – не очень уверенно выступил Луи, поняв, что Надя вот-вот совсем разучится говорить.

Человек в форме слегка закатил глаза, давая понять, что все его тут порядком достали со своими просьбами, потом устало воззвал к телефонной трубке и велел охраннику проводить посетителей на второй этаж.

Разговор с инспектором сразу же превратился в допрос. Ну и пусть, Наде нечего скрывать, лишь бы поскорее разрешилось недоразумение. Она, как бойкая ученица, отчиталась, где и когда она познакомилась с Полем, а также – в двух словах – что он за человек.

– Так-так, – усмехнулся инспектор недобро, – значит, друзья по Интернету? И при этом вы – русская?

– Да, русская, – кивнула Надя не то чтобы с гордостью, но как-то успокоившись и – упрямо.

– В том-то всё и дело, это только подтверждает, – бормотнул служитель закона и посмотрел с проницательной, как ему показалось, улыбкой.