Быт русского народа. Часть I - Александр Терещенко

Странствование трупп по городам еще в большем употреблении в Европе, нежели у нас.

Театры в Петербурге, в коем ныне три: Александрийский, Большой и Михайловский, особенно отличаются водевилями и операми и не уступают лучшим иностранным; но музыкой и балетами они превосходят все иноземные. Все наши театры (с 1842 г.) находятся ныне в ведомстве директора Петербургских театров с названием „директора Императорских российских театров“. — Наши театры поддерживаются правительством, иностранные держатся содержателем, который из вырученных им денег за представление платит актерам и имеет еще свою прибыль.

В старину проводили время в разного рода забавах и увеселениях: в катании с ледяных гор по льду на коньках, санках, качелях, гадании и хороводных забавах. Другие занимались шахматами, шашками, зернами или костями; забавлялись беганием взапуски, борьбою, скачкою и т. п.[358]

У нас в самой древности предпочитали экипажам верховую езду. Такое обыкновение было общее всем восточным народам, пока роскошь не выдумала удобных и покойных экипажей. Телеги и сани появляются у нас с основанием нашего государства. Бар. Герберштейн, бывший у нас в начале XVI века, пишет[359], что в проезд его через Новгород он слыхал от жителей, что в Пскове еще хранятся сани в. к. Ольги. — Нестор пишет, что в его время в конце XI века еще стояли сани в. к. Ольги[360]. Купцы новгородские упросили Герберштейна, чтобы он оставил им в память свою повозку[361]. При отъезде его из Москвы он получил от великого князя в подарок сани с белым медвежьим мехом, прекрасную лошадь, чепрак, копченую белугу, осетра и стерлядь; а в другой раз: 42 соболя, 300 горностаев и 1500 куниц. — Франциск да Колло пишет, что в отдаленных странах России, где ловят соболей — тогда ловили их и около Печоры, — впрягают в сани собак[362]. Знатные люди ездили летом в закрытых возках, обитых внутри красным сукном, а зимой обращали их в сани. Жены первостепенных сановников выезжали в пышной одежде; величаясь знатностью, они имели у своих ног горничную; по бокам шло от 30 до 40 слуг. — Лошадей убирали лисьими хвостами, как в поезде невесты[363]. Петр, митрополит сарский и подонcкий, живший в половине XVII века, ездил зимою и летом в санях, запряженных в одну лошадь, на коей сидел верхом кучер; посох митрополита несли впереди его. Архимандриты ездили в лубочных санях, сидя на медвежьей полости, и покрывались коврами. — Царица Наталия являлась к народу с особой пышностью: ее сани, обитые красной материею, были украшены вызолоченными двуглавыми орлами и были возимы 12 белыми лошадьми, со страусовыми перьями на головах; позади шли чиновные люди. Царь Алексей ездил в церковь в день своего тезоименитства в обитых красной материей санях, запряженных одной гнедой лошадью; на запятках его стояли бояре: кн. Я. К. Черкасский и И. Д. Милославский, его тесть; напереди стояли два комнатные стольника; впереди саней шли стрельцы, а по сторонам придворные[364].

Со старых времен ездили в рыдванах, каптанах и колымагах. Каптаны были зимние возки, обитые бархатом или красным сукном; у дверец вставлялись слюдяные окошки с тафтяными занавесками. — Рыдваны были длинные и без рессор; покрывались сукном. Колымаги, как рыдваны, делались на четырех колесах и отличались от простой телеги тем, что внутри обивались сукном; в них входили по лестнице. Колымаги и каптаны делались о двух оглоблях, без дышел; запрягались в одну лошадь, а другие были столь просторные, что в них свободно помещали постель, подушки, тюфяки и теплые одеяла[365].

Возок, который послал в подарок царь Борис Годунов датскому принцу Иоанну, жениху Ксении, был похож на карету. Его везли шесть серых лошадей, убранных в красные шлеи; все железо было посеребренное; верх обтянут лазоревым сафьяном, внутренность покрыта пестрою камкой; подушки лазоревые и темно-красные; по сторонам расписано золотом и красками, колеса и дышло крашеные.

Во всей Европе долгое время ходили пешком, по неимению экипажей. Только принцев носили на помочах, а вельможи и сановники ездили на мулах. Первые французы выдумали кареты в половине XV столетия. При Франциске I, короле французском, жившем в XVI веке, находились в Париже две кареты: одна королевы, а другая Дианы, дочери Генриха II. Но придворные дамы не заботились о каретах и только в начале XVII века кареты начали входить в употребление. Говорят, что первый из придворных ездить начал Иоанн де Боа-дофин, и то по причине чрезвычайной его тучности, препятствовавшей ездить верхом. В кареты запрягали лошадей, но в Испании еще долгое время употребляли мулов[366].

Борис Годунов в числе многих подарков, полученных им от королевы Елизаветы, получил еще от нее карету, обитую бархатом. — Карета Марии Мнишек была обита снаружи алым сукном, внутри красным бархатом; подушки были парчовые, унизанные жемчугом; ее запрягали в двенадцать лошадей. — С появлением карет вошли в употребление коляски и они запрягались в шесть лошадей.

Распространившееся тщеславие на богатую упряжь заставило царя Феодора ограничить ее: он указал, чтобы впредь с 1682 года бояре, окольничие и думные впрягали в кареты и сани по две лошади, в праздничные дни по четыре; для сговоров и свадеб в шесть лошадей. Стольникам, стряпчим и дворянам велено ездить летом верхом, а зимой на санях в одну лошадь. Кареты стоили весьма дорого, и потому в начале еще XVIII века они были очень редкие. В Петербурге находилась при Петре I одна наемная, которую употребляли для иностранцев; прочие ездили в одноколках или верхами. В половине XVIII столетия размножились кареты и коляски. Парадные кареты запрягались цугом в шесть и четыре лошади; впереди ехали вершники, одетые по-гусарски или по-казацки; иногда шли по бокам скороходы и гайдуки — последние были одеты по-гусарски или по-казацки и исполняли обязанность лакеев. Тогда же появились брички, дормезы, фаэтоны с кожаными фартуками и дрожки; — последний экипаж есть собственно русский и его иностранцы не знают[367]. В конце XVIII века стали ездить при дворе на линейках, при коем они поныне остались в употреблении. Во внутренности России долго не знали ни колясок, ни карет, которые стали появляться там в конце XVIII века как диковинка. Между многими тому примерами это земля донских казаков. Там в первый раз появился тяжелый рыдван в половине XVII столетия при атамане Данииле Ефремове. Когда атаманша ездила в рыдване, тогда все жители Черкасска выбегали на улицу и кричали: „Сама едет!“ — У этой атаманши был зимний возок, расписанный яркими красками и обитый войлоком, цветной шелковой матернею и бархатом; дверцы были со стеклами и внутри стояла посредине жаровня[368].

Русские повозки, сани и телеги служат доселе с пользою; но сани делаются ныне с изысканной роскошью в одной только России и именно в Петербурге. Ямские почтовые повозки славятся своей прочностью и удобством, а валдайские колокольчики серебристым звоном и крепостью. Упряжь наша отличается от европейской дугами и всей збруей; наш кучер правит с большой ловкостью и самодовольствием. Ямщики отличаются быстрой ездою; во время дороги они свистят, поют, прикрикивая на свою тройку: „Эй! Соколики мои“. — За границей, даже в царстве польском и Литве, впрягают лошадей цугом и без форейтора; один кучер правит и поминутно хлопает бичом, который несносно поражает непривычный слух. — В сани, которые испещряют разноцветной краскою, запрягают лошадей гуськом и привешивают на шею колокольчики, напоминающие своим трезвоном наших маймистов, называемых в простонародье чухонцами. — В Берлине даже щеголяют трезвоном.

Омнибусы и дилижансы заведены у нас в недавнее время для облегчения проезжающих из Петербурга в Москву и обратно, а внутри столицы для отправляющихся в летнее время на гулянье. Весьма жаль, что они не учреждены во всей России, и даже в нашей столице начали употреблять их для вседневной езды недавно, кажется не более трех лет тому назад. — В Париже разъезжают несколько тысяч ежедневно и за весьма умеренную цену. Из одного конца столицы в другой там можно проехать не более за 15 к. сер., и проезжающих всегда полный омнибус.

Коляски и кареты делаются у нас так хорошо, что они своей отделкой не уступают многим иностранным, и сверх того отличаются изысканностью до расточительности. — При Петре I находилась в Петербурге одна наемная карета, а теперь, по прошествии столетия, уже тысячи; колясок и дрожек еще более. Положением Петра I дозволено всем дворянам и с званием высокоблагородным, ездить в карете парой; превосходительным в четыре лошади с форейтором, а в шесть высшим придворным чинам. Императорский дом ездит в карете в четыре лошади с форейтором, а во время народных гуляний и торжественных выездов запрягают в шесть и восемь лошадей, и весь блистательный двор сопутствует ему в экипажах придворных. — Лакеи одеваются в красное платье, шитое золотом; сбруя лошадей ослепляет глаза сиянием.