Торпедоносцы - Павел Цупко

Известно, что у летчиков профессионально развита зрительная память. Но Жаворонков обладал редчайшим природным даром; где бы он ни находился, стоило ему хотя бы раз увидеть человека, а тем более поговорить с ним, он запоминал его навсегда.

— Борисов? — повторил командующий, указывая пальцем на грудь офицера, вспомнил: — Это вы ко мне обращались в училище Леваневского в позапрошлом году? Просились на фронт?

— Так точно, товарищ маршал! Обращался.

— По наградам вижу: воюете хорошо! Позвольте! Это же вы, Борисов, обещали мне потопить немецкий линкор?

— Немного не так, товарищ маршал. Вы проверяли у меня знания о «карманных» линкорах и пожелали мне встретиться с ними, потопить. А я ответил: «Есть!»

— Ага! Значит, обещал!.. Ну, расскажи, почему не получилось? Почему не сдержал слово, данное командующему? Как ты построил атаку? Покажи!

— Собственно, мой экипаж линкор только добивал. На нем была разрушена полностью фок-мачта, уничтожены орудия по правому борту, торпедные аппараты. Я видел большие дыры в палубах. Но корабль маневрировал и вел огонь по берегу, когда наша группа его атаковала…

— Где? В каком месте? — Семен Федорович придвинул к себе лист бумаги с нарисованной Померанской бухтой.

Борисов показал командующему размещение вражеских кораблей в бухте, рассказал о действиях атакующих групп, о дымке. Жаворонков слушал, иногда требовал уточнения.

— Значит, торпеда Фоменко зарылась в грунт. Ну а ваша куда делась? Разве ее никто не наблюдал?

— Ход торпеды наблюдали мой штурман Рачков, радист Демин, а также истребители. Торпеда, по докладам, взорвалась в районе фок-мачты. И чуть раньше мы видели взрывы бомб. Линкор затонул.

Маршал откинулся на стуле, снизу вверх строго посмотрел на летчика.

— Как затонул? — переспросил он, — Что вы мне голову морочите, лейтенант?

В комнате наступила гнетущая тишина. Пришла очередь удивляться Борисову. Откуда ему было знать, что воздушный разведчик, посланный для фотографирования результатов удара, доставил иные данные? Отпечатки его снимков, еще мокрые, лежали перед командующим на столе.

Михаил почувствовал, как зарделись щеки, а в голову тугими толчками ударила кровь, пытаясь спутать мысли. Но летчик сдержался. Ровным голосом он добавил:

— Собственно, он затонул не весь. Только корпус по башню. Там же мелко! Линкор лег килем на грунт.

— Позволь, позволь? Значит, вы говорите, что линкор потоплен? Вы это своими глазами видели?

— Так точно! И не только я. Рачков, Демин, экипаж Полюшкина, истребители — все видели.

Жаворонков придвинул Борисову мокрые снимки.

— А это как вы объясните? Что здесь заснято? Летчик вгляделся в фотографии.

— Это линкор «Шлезиен». Только он здесь заснят в плане и с большой высоты. Оттого на снимке не видно затопления. Пусть, товарищ маршал, принесут наши снимки, перспективные!

Что думал Семен Федорович, разглядывая красное от обиды лицо летчика? Доверял ему или сомневался? Присутствующие на совещании генералы и офицеры замерли, ожидая решения командующего. Тот, как видно, колебался. Потом взглянул на часы и поднялся со стула.

— Настала пора прощаться, Михаил Иванович, — обратился Жаворонков к Самохину. — Снимки Рачкова, как будут готовы, пусть доставят ко мне на самолет. До свидания, товарищи балтийцы!

Все вскочили и расступились, освобождая дорогу.

У торпедоносца, с хвостовым номером «27» шумела толпа, Валентин Полюшкин, его штурман Чернышев, радисты Демин и Арчаков, ссылаясь на свидетельства летчиков-истребителей и свои наблюдения, наперебой доказывали, убеждали добровольных слушателей, что линкор потоплен, что это победа более весомая, чем прошлогодняя, когда в военно-морской базе Котка был пущен на дно крейсер противовоздушной обороны «Ниобе». В разговорах не принимали участия только Борисов и Рачков. Они тоже нервничали, но держались с достоинством, вида не показывали и терпеливо ждали, когда фотолаборатория проявит снимки. Ждали и поглядывали на противоположную сторону аэродрома, где у СКП возвышался одинокий Си-47. На нем тоже ждали снимки.

— Машина! — первым заметил Иван Ильич. — Может, за нами?

Штурман не ошибся; к торпедоносцу подкатил знакомый полковой «виллис» и его разбитной шофер приветливо крикнул:

— Товарищи старшие лейтенанты Борисов и Рачков! Прошу на катер! Приказано срочно доставить вас к Жаворонкову!

Командующий уже прощался с провожающими. Полное лицо его было улыбчиво и добродушно. Увидев подъехавших летчиков, маршал сделал шаг навстречу:

— Молодец, Борисов! Поздравляю! — Семен Федорович протянул руку. — Завтра буду докладывать наркому о победе. Выходит, ты своему слову хозяин? — командующий озоровато взглянул на летчика.

А тот от радости и смущения не знал, что делать с рукой маршала, — все держал ее.

Жаворонков поспешил выручить летчика:

— За потопление линкора ты, Борисов, и все участники достойны самых высоких наград. Каких? Решит нарком. Он не обидит…

…Через две недели после окончания войны специальная комиссия обследовала затонувший линкор «Шлезиен». В подводной его части у носовой башни в районе фок-мачты была обнаружена огромная пробоина. Комиссия пришла к выводу, что линкор затонул вследствие этой пробоины. Возникнуть же она могла либо от торпеды, либо от тысячекилограммовой авиабомбы. Только после этого потопление линкора «Шлезиен» было записано в летные книжки участников ударов, в том числе старших лейтенантов Борисова Михаила Владимировича и Рачкова Ивана Ильича…

На следующий день после потопления «Шлезиена» — 5 мая — войска 2-го Белорусского фронта и силы Краснознаменного Балтийского флота, продолжая Берлинскую операцию, сломили отчаянное сопротивление окруженных фашистов и овладели городом, портом и военно-морской базой Свинемюнде. В тот же вечер Москва двенадцатью артиллерийскими залпами из 124 орудий салютовала доблестным освободителям. Наступление на Запад продолжалось. Войскам фронта усердно помогали балтийские летчики, катерники, подводники.

Вечером 6 мая по установленному в минно-торпедном полку порядку командиры эскадрилий с помощниками и заместителями изучали плановую таблицу вылетов на грядущий день, получали боевые задания и другие распоряжения, уточняли их, намечали порядок выполнения, согласовывали совместные действия с представителями штурмовиков и истребителей. Как-то так получалось, что на этих совещаниях рядом с Борисовым и Рачковым всегда садился заместитель командира 21-го истребительного авиационного полка майор Дмитрий Александрович Кудымов. Возможно, потому, что в последних боях он неизменно прикрывал третью эскадрилью торпедоносцев. Такое постоянное общение привело к тому, что оба командира — торпедоносец и истребитель — стали понимать друг друга с полуслова. Так было и сегодня: оба летчика записали в блокноты задания, маршруты следования, условились о порядке взлета и сбора в группу, о совместном полете к цели и возвращении. Совещание уже подходило к концу, когда полковник Курочкин что-то тихо сказал стоявшему рядом капитану Иванову, показывая на наручные часы. Тот кивнул и быстро прошел в угол комнаты, где на специальной тумбе стоял большой желто-коричневый ящик радиоприемника «Телефункен». Приемник этот достался штабу в качестве трофея. Поспешно отступавшие фашисты оставили его целехоньким и даже не выключили из сети. Иванов нажал на клавишу, загорелся зеленый глазок и из репродуктора послышались дорогие сердцу каждого советского человека радиопозывные Москвы. Затем знакомый голос Левитана торжественно произнес:

— Внимание! Говорит Москва. Слушайте приказ Верховного Главнокомандующего…

Присутствующие в комнате офицеры придвинулись к радиоприемнику. Из него доносилось:

— …Войска Второго Белорусского фронта, продолжая наступление, форсировали пролив Штральзундер-фарвассер и заняли на острове Рюген города Берген, Гарц, Путбус, Засснитц и сегодня, шестого мая, полностью овладели островом Рюген. В боях за овладение островом Рюген отличились войска генерал-полковника Федюнинского, генерал-полковника Батова… артиллеристы генерал-полковника артиллерии Сокольского… танкисты генерал-лейтенанта танковых войск Чернявского… летчики генерал-полковника авиации Вершинина, генерал-полковника авиации Самохина…

— Слышишь, это о нас! — горячо шепнул Рачкову Борисов.

Тот не ответил, лишь поднял палец, призывая к молчанию.

Голос Левитана продолжал:

— …генерал-лейтенанта авиации Байдукова… полковника Курочкина, подполковника Слепенкова, подполковника Усачева… В ознаменование одержанной победы соединения и части, наиболее отличившиеся в боях за овладение островом Рюген, представить к награждению орденами. Сегодня, шестого мая, в двадцать два часа столица нашей Родины Москва от имени Родины салютует доблестным войскам Второго Белорусского фронта, овладевшим островом Рюген, — двадцатью артиллерийскими залпами из двухсот двадцати четырех орудий. За отличные боевые действия объявляю благодарность войскам, участвовавшим в боях за овладение островом Рюген.