Тайная война Разведупра - Михаил Ефимович Болтунов

— Ну что, Дима, комбриг приказал налить тебе стакан спирта.

— Да врешь ты все, — не поверил Герасимов.

— Держи стакан, — доктор протянул граненый, набулькал спирта.

После комбриговских «фронтовых» стало теплее и веселее. Дмитрий переоделся и опять на прыжки. Втихую забрался в самолет и… На этот раз попал на деревья, завис. Теперь разъяренный комбриг уже не потчевал его спиртом, а объявил взыскание.

Что ж, выговор — вещь неприятная. Однако капитан Герасимов всегда помнил народную мудрость: выговор — не чахотка.

Кузнец своей судьбы

В конце лета 1973 года капитана Герасимова повышают в должности, назначают начальником штаба в отряд подполковника Василия Дрибаса.

Хоть и служил Дмитрий в отряде Бугая, Василия Васильевича Дрибаса он знал хорошо. Их подразделения постоянно соревновались друг с другом, а казармы стояли рядом.

Несмотря на то, что Дрибас не был участником войны, как Николай Григорьевич Бугай, он давно служил в спецназе и обладал богатым опытом. Жаль, что поработать с ним Герасимову пришлось всего несколько месяцев. Дмитрий Михайлович был переведен на равнозначную должность в другой отряд, которым руководил самый молодой командир в бригаде капитан Хорошко. У капитана не сложились отношения с начальником штаба, который оказался старше по возрасту и по званию. И командованием соединения было принято решение — Герасимова перевести к Хорошко. Комбриг посчитал, что два молодых офицера скорее найдут общий язык.

В сущности, так и случилось. Командир отряда Хорошко был толковым и знающим офицером, однако весьма самолюбивым и требовательным. Его скрупулезность некоторым не нравилась. Однако все это делалось в интересах службы, и Герасимову импонировал такой подход. Они сработались.

Отряд Хорошко считался отдельным. На военное время он мог действовать автономно, на отдельных операционных направлениях. По штату он был больше линейных отрядов бригады, имел свои центровые радиостанции для связи, как со штабом бригады, так и с ГРУ ГШ. Кроме того, в отряде имелись техника, вооружение, боеприпасы и продовольствие, запасы которых позволяли действовать ему самостоятельно в отрыве от основных сил бригады длительное время.

Располагался отряд в пригороде Нойштрелитца, севернее Фюстенберга.

В ту пору требования руководства группы войск к боевой готовности и боевой подготовке бригады спецназ были исключительно высокими. Командно-штабные учения сменялись тактикоспециальными. Разведгруппы постоянно действовали в тылах войск. Все это проходило в условиях сильного контрразведывательного противодействия.

Бывали месяцы, когда группы спецназа приходилось выбрасывать с парашютом в различные районы ГДР по 2–3 раза. Велась разведка и на границе с ФРГ, когда на сопредельной территории проходили учения войск НАТО. В это время к границе выбрасывались группы со средствами радио- и радиотехнической разведки. Перехват переговоров, пеленгация радиосредств позволяли определить состав участников учения войск НАТО, данные по развертыванию частей, а также места развертывания пунктов управления.

На выполнение задач отводилось жестко ограниченное время. В последующем опыт Афганистана показал, что нормативы того времени были совершенно нереальными, и с учетом боевого опыта в последующем они пересматривались. Но тогда, в начале 70-х, никто этого не знал, и «нереальные» нормативы приходилось выполнять.

После выполнения задачи обнаружения ракетно-ядерной установки противника или других объектов следовало в короткий срок передать радиограмму в штаб учений и на приемный центр ГРУ, в Москву. Иначе выполнение задания не засчитывалось и группа получала «баранку».

Большое внимание уделялось оборудованию районов сосредоточения, ведению радио- и радиотехнической разведки в непосредственной близости от границы ФРГ.

Разведкой ГСВГ в ту пору руководил Герой Советского Союза генерал-майор Анусайтис. Это был обаятельный, интеллигентный, внимательный генерал. Молодые офицеры слушали его как завороженные. Он умел рассказать о премудростях разведки так, что это запоминалось на всю жизнь.

Под стать своему начальнику был и комбриг полковник Ятченко, тоже фронтовик, сумевший создать боеспособный коллектив, готовый для выполнения любых, самых сложных задач.

Запомнился Дмитрию Герасимовичу и командир соседнего отряда подполковник Череповодский, человек большой смелости и мужества. Во время войны он воевал в партизанах. В одном из боев был захвачен в плен фашистами, которые собирались его казнить. Однако партизанский отряд совершил налет на село, где содержался под стражей Череповодский, и освободил его.

… Словом, учиться было у кого. Это и начальник штаба полковник Федоров, и начальник оперативно-разведывательного отделения подполковник Голоусенко, которого затем сменил майор Груздев, другие офицеры бригады и штаба ГСВГ. И Герасимов учился. Однако он прекрасно понимал, практика нужна и важна, но среднее танковое училище, законченное экстерном, да курсы «Выстрел» — это не та теоретическая база, на которой можно строить дальнейшую военную карьеру.

И потому осенью 1974 года Дмитрий Герасимов подает рапорт по команде о зачислении его кандидатом для поступления в Военную Академию имени М.В. Фрунзе, на разведывательный факультет.

Командир отряда Хорошко рапорт подписал и ходатайствовал перед комбригом о направлении Герасимова на учебу.

Тут, правда, были некоторые сложности. Вместе с ним, в этот же год, собрался поступать в академию капитан Анатолий Виданов из соседнего отряда. Дмитрий знал его давно, еще с Чирчика, они там вместе служили, дружили. Так вот, Виданову комбриг рапорт подписал, а Герасимову отказал. Объяснил, что Виданов начальником штаба служит дольше. Да и к тому же не хотел он двух молодых начштабов из бригады в один год отпускать. Как обычно говорят начальники в таких случаях: «А служить кому?»

И все бы ничего, можно было бы и в следующем году в академию податься, да прошли слухи (кстати, они потом подтвердились), что на выходе приказ министра обороны — со следующего учебного года в академию имеют право поступления только офицеры, закончившие высшие военные учебные заведения. А у Герасимова — Ташкентское танковое, среднее, да еще экстерном.

Выходит, что это его последняя возможность. Что ж, нашлись добрые люди, поняли боль-кручину начштаба. Заместитель командира бригады по тылу, который хорошо знал и ценил Дмитрия, уговорил-таки комбрига. Скрепя сердце тот подписал рапорт. Кандидатура была утверждена и в штабе ГСВГ.

Началась подготовка к экзаменам. Оружие, технику — танк, БТР Герасимов знал, как дважды два. Что же касалось тактики, тут Дмитрий обрезал боевой устав Сухопут ных войск (батальон — рота), как записную книжку, чтобы в карман полевой формы влезала, и никогда с ним не расставался. На полигоне, в казарме, дома. Читает, пересказывает… Он и прежде на память не жаловался, а тут натренировал ее, как часы. Боевой устав до сих пор помнит почти слово в слово, постатейно. Кстати, это очень помогло потом, когда он уже учился в академии.

Однако вернемся на несколько месяцев назад. В 1975 году вместе с Анатолием Видановым они едут во Франкфурт-на-Одере для сдачи вступительных экзаменов.

Приехали, пригляделись и…