Словацкие сказки. Том 2 - Павел Добшинский

— Дураков на свете много, пятерых я сразу нашел, шестой будет моя жена, а седьмыми всех родственников, да свойственников посчитаем.

Слыхали мы, что зажили Матько с женой — одна радость! Ведь всем известно, что умному мужу глупая жена, куда как подходяща! А еще говорят, что умный и у дурака научится, а при одном умном семь дураков прокормятся.

Женская хитрость

Когда-то, очень давно, жили на одном дворе два мужика: один бедный, другой богатый. У бедного всего-то имущества — поросенок, и тот некормленный. У богатого — стадо свиней сытых. Жили мужики, как вы уже знаете, на одном дворе, и тощий поросенок повадился по три раза на дню к богатому бегать: когда ячменя ухватит, а когда из корыта хлебнет. Надоело богатому такой разбой терпеть, взял он дубинку да как треснет поросенка по лбу, тот на месте ноги-то и протянул.

Пошел бедняк к судье с жалобой. А богатей судье про свой ущерб толкует, не хочет бедняку за поросенка платить. Никак их судья помирить не может.

— Ладно, — решил, наконец, судья. — Оба вы ущерб понесли, а выиграет тот, кто к завтрашнему утру разгадает мою загадку: что самое жирное, что самое быстрое и что самое чистое на свете?

Вернулись мужики домой, носы повесили. Богатого жена встречает:

— Ты что это, как в воду опущенный?

— Хоть ты не лезь, — огрызается тот. — Черту — и тому не отгадать! Загадал нам судья загадку и сказал, что тот верх возьмет, кто ее разгадает.

— Какую-такую загадку?

— Что самое жирное, что самое быстрое, что самое чистое на свете?

— Нашел над чем голову ломать, недотепа ты этакий! Как ты сразу не догадался? Что может быть жирнее нашей хавроньи? Быстрее наших коней? Чище нашего колодца? Ведь мы туда каждый год два пуда соли кидаем! Понял ты всё?

— А ведь ты, женушка, права! — обрадовался богатей, рот до ушей растянул, будто уже спор выиграл.

И бедняк тоже домой вернулся. Навстречу ему единственная шестнадцатилетняя дочь от стола поднялась. Глянула на отца и сразу поняла, что дела у него плохи.

— Что с вами, батюшка? Неужто суд проиграли? Это для нас хуже грома в ясный день!

— И проиграть не проиграл, а выиграть не выиграл! — отвечает отец и рассказывает, как дело было.

— Ничего, батюшка, не горюйте, я к утру что-нибудь надумаю — сказала дочка, с тем и спать легли.

Утром дочка что-то отцу на ухо шепнула, обрадовался бедняк и зашагал к судье. А там уже богатый ждет и первым к судье лезет.

Вы бы поглядели, как он затылок скреб, когда судья на его отгадки только рукой махнул, и велел с такой ерундой к нему больше не соваться!

— Ну, а ты что надумал? — обернулся судья к бедняку.

— Прошу благородного пана выслушать, что я скажу: самая жирная — наша матушка-земля, ведь она всех нас кормит, самый быстрый — месяц ясный, он за четыре недели вкруг всей земли по небу обходит, а самое чистое — солнце, ведь оно всем одинаково светит.

— Молодчина! — хлопает судья бедняка по плечу. — Твой верх. Не смел богатый сосед твою свинью убивать. Присуждаю тебе его хавронью в награду.

На том и суд кончился.

Богатый гордец потихоньку из суда убрался. Ему и в страшном сне не снилось, что судья ему так нос утрет. Стал бедняк уходить, а судья его обратно зовет.

— Ты, — говорит, — не сам загадки отгадал, много умников и среди богатых господ голову ломали, но так и не отгадали. Не отпирайся, говори, кто тебя научил?

Зачем бедняку скрывать? Он не таясь и отвечает: так, мол и так, моя родная дочь ночью все обдумала, а утром мне на ушко шепнула.

— Что ж, коли у тебя дочь такая умная, — молвил судья, — отнеси ей пучок льна, пускай она его за три дня намнет, вымочит, высушит, прочешет, спрядет, а из пряжи полотна наткет, полотно выбелит, а из того полотна белую свадебную рубаху сошьет. Коли все исполнит, я ее в жены возьму, а нет — так вынесу ей приговор, чтоб не лезла в мои судейские дела и моему суду не мешала. А теперь убирайся прочь с моих глаз!

Убрался бедняк! Идет, печалится, уж лучше б ему на этот суд не ходить или трижды его проиграть! Из пучка льна чтоб рубаху сшить, да еще за три дня! Где это видано, где слыхано? Рассказал он всё дочке, а она и глазом не моргнула, лишь отломила с дерева тонкую веточку, подала отцу и говорит:

— Возьмите, батюшка! Да ступайте к господину судье и скажите: коли он мне к утру изготовит мялку, веретено, да прялку, да ткацкий станок, да все, что еще к тому надобно, то я его приказ непременно исполню!

Понял судья, с кем тягаться надумал! Так ли, иначе ли, а как? Нам не известно. Но только он ее приказ исполнил. В ответ и она ему на третий день свадебную рубаху прислала.

— Добро, — говорит судья отцу, — коли твоя дочь такая мастерица, пускай на свадьбу является. Но только чтоб не днем, и не ночью, не пешком, не верхом, да чтоб ехала по дороге, но не по дороге, не в платье, не без платья, и пускай несет подарок, да чтоб не подарок!

Только этого бедняку не хватало!

Он головой качает, а дочь отца успокаивает, говорит, чтоб не беспокоился, она, дескать, все сделает. А наш судья с того часа так к окошку и прилип, ждет не дождется, когда девушка явится. Он уже давно прослышал, что ни умом, ни красотой с ней никто сравниться не может.

На третий день на рассвете, когда все еще спали, стоит судья у распахнутого окошка, и видит: появилась бедняцкая дочь. И правда — не днем то было, и не ночью, потому что только рассвет забрезжил; и была она не пешком, и не на коне, а сидела на козле, да ногами в землю упиралась; и брел козел не по дороге и не без дороги — а по колее; и была девица не одета — не раздета: на ней сеть накинута, фартуком