Червь - myriad

— Ты хочешь отомстить им сама? — спросил Алек.

Я буквально не могла найти слова для ответа. Я не могла им нормально объяснить, почему не желала их вмешательства.

— Я на самом деле не знаю. Думаю... предполагаю, что если бы вы, ребята, пошли бы и избили или унизили их, или заставили их в слезах принести мне извинения, я не почувствую, что справилась со своими проблемами сама. Для меня это бы не закончилось.

— Значит, вне зависимости от того, что мы услышим, мы не должны ничего делать, — уточнил Брайан.

— Пожалуйста.

— Это твоё право, — сказал он, взяв поджаренный во фритюре цукини с тарелки Лизы и откусывая половину. Она подвинула свою тарелку поближе к нему.

— Как скажешь, — буркнул Алек.

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы откусить несколько кусочков чизбургера и привести свои мысли в порядок прежде, чем я начала.

— В школе есть три девушки, которые делали... делают мою жизнь чертовски жалкой. Они делают всё, что только могут придумать, чтобы моё пребывание в школе было хреновым, унижают и обижают меня. У каждой из этих трёх был свой индивидуальный подход, и довольно долгое время казалось, что они пытаются превзойти друг в друга в изобретательности, и в том, насколько далеко могут зайти.

Моё сердце колотилось, когда я оторвала глаза от своей тарелки, чтобы увидеть выражение их лиц. “Вот кто я”, — колотилась в голове мысль. — “Вот из этого и появилась я”. Когда они услышат о моей настоящей личности, без прикрас, без того, что они уже обо мне знали, без мои способностей, как они отреагируют?

— Это продолжалось почти полтора года, прежде, чем всё успокоилось. В прошлом году, примерно в ноябре, они... Я не знаю. Было похоже, что они заскучали. Шутки стали не такими жестокими, затем вообще прекратились. Они перестали надо мной насмехаться и писать письма с угрозами. Они игнорировали меня, оставили в покое.

— Я ожидала новых подлостей. Но у меня появилась подруга, одна из тех девочек, что прежде иногда присоединялись к травле, пришла ко мне и извинилась. Не одна из главных зачинщиц, а скорее подруга подруги одной из них. Она спросила меня, хочу ли я проводить с ней время. Я была слишком застенчивая и настороженная, и отказала ей, но случилось так, что мы поболтали перед уроками и после, а затем вместе пообедали. Её сближение со мной было одной из главных причин, почему я могла бы решить, что преследование закончилось. В действительности я никогда не расслаблялась рядом с ней, но она спокойно к этому относилась.

— Большую часть ноября и две недели занятий перед рождественскими каникулами ничего не происходило. Они оставили меня в покое. Я смогла расслабиться.

Я вздохнула.

— Это закончилось в тот день, когда я вернулась после зимних каникул. Я инстинктивно знала, что они притворялись, выжидали, прежде чем выкинуть свой следующий трюк, чтобы он оказался больнее. Я не думала, что они могут быть такими терпеливыми. Я подошла к своему шкафчику и... ну, они, похоже, покопались в мусорных вёдрах женских уборных или что-то в этом роде, потому что они накидали в мой шкафчик использованных прокладок и тампонов. Почти доверху заполнили его.

— Фуу, — прервал меня Алек, откладывая еду. — Я вообще-то ел.

— Прости, — я посмотрела вниз на свою тарелку, потыкав кусочек бекона. — Могу остановиться, если хочешь. Я не обижусь.

— Рассказывай до конца, — мягко приказал Брайан. Он сверлил взглядом Алека.

Я сглотнула, чувствуя как кровь приливает к лицу.

— По одному только запаху было очевидно, что они сделали это до того, как школа закрылась на Рождество. Я наклонилась блевануть, тут же, в переполненном коридоре, где все смотрели. Прежде, чем я смогла прийти в себя и прежде, чем меня прекратило тошнить, кто-то грубо схватил меня за волосы и толкнул в шкафчик. — это София, я была почти уверена в этом: наиболее физически агрессивная из трио. Но ребятам было ни к чему знать её имя.

Почему я подняла эту тему? Я уже пожалела об этом. Я смотрела на ребят, но не могла прочесть выражения их лиц.

Я зашла слишком далеко, чтобы оставить историю незаконченной, и я действительно хотела всё рассказать.

— Они закрыли шкафчик и повесили на него замок. Я была в ловушке, там, с этим тухлым запахом и рвотой, едва в состоянии двигаться, настолько он был заполнен. Всё, о чем я могла подумать — что есть кто-то, настолько готовый запачкать руки, так грязно надругаться надо мной, и что из всех учеников, которые видели, как меня запихивали в шкафчик, никто не позвал уборщицу или учителя, чтобы освободить меня.

— Я сходила с ума от паники. Мой разум уплыл куда-то, и нашёл рядом насекомых. В тот момент я не знала, кто это. Тогда я ещё не знала, как работать с информацией, которую сообщала мне моя сила. Я только знала, что повсюду вокруг меня, в стенах школы, по углам, внутри изгаженного шкафчика, ползают тысячи этих дёргающихся, чужеродных, странных существ, каждое из которых передавало в мою голову мельчайшие детали о своих телах и об их странном внутреннем устройстве.

Я снова вздохнула.

— Трудно объяснить, на что это похоже, как будто появился новый орган для чувств, но ты не умеешь его использовать. Каждый звук, который они слышали, передавался мне в сто раз громче, искажённым и вывернутым, как будто они хотели сделать его максимально неприятным и болезненным для восприятия. А то что они видели — будто я открыла глаза, которые долгое время были в темноте, но эти глаза не были присоединены к моему телу, смотреть их глазами — это всё равно, что заглядывать в тусклый, грязный калейдоскоп. Тысячи глаз. И я не знала как отключиться от них.

— Вот чёрт, — сказала Лиза.

— Когда кто-то, наконец, выпустил меня, я пыталась драться. Кусалась, царапалась, лягалась. Бессвязно кричала. Вероятно, устроила целое представление для всех ребят, которые вышли из классов, чтобы посмотреть, что случилось. Учителя попытались уладить ситуацию, наконец приехала скорая помощь, и после этого я помню немногое.

— Пока они обследовали меня в больнице, я лучше поняла свою силу, это помогло мне встать на ноги, снова почувствовать себя нормальной. С насекомыми намного легче работать, когда ты понимаешь что они — насекомые. Примерно через неделю я смогла частично закрыться от них. Мой отец получил немного денег от школы. Достаточно для того, чтобы оплатить счёт за мое пребывание в больнице, и немного сверх того. Он говорил о предъявлении иска в адрес хулиганов, но никто из свидетелей не заговорил, и адвокат сказал, что мы не сможем выиграть дело без веских доказательств, которые позволили бы идентифицировать ответственных. У нас не хватило бы денег, чтобы выиграть суд без достоверных улик. Я никогда не рассказывала отцу об основной группе моих мучителей. Возможно, мне стоило бы это сделать, не знаю.

— Мне жаль, — Лиза положила руку мне на плечо. Я чувствовала благодарность за то, что она не отстранилась и не засмеялась. Это был первый раз, когда я об этом с кем-то заговорила, и я не была уверена, что смогла бы справиться, если бы она так поступила.

— Подожди, а вся эта фигня с теми девушками всё ещё продолжается? — спросил Алек.

Я пожала плечами.

— В основном, да. Когда я вернулась из больницы, всё было так же плохо, как и раньше. Моя так называемая подруга больше не смотрела в мою сторону и не говорила со мной, и их отношение ко мне не стало мягче после того... мм, эпизода.

— Почему ты не используешь свою силу? — спросил Алек. — Даже не нужно действовать масштабно. Муха в обеде, возможно, пчела могла бы их ужалить в кончик носа или в губы.

— Я не собираюсь использовать на них свою силу.

— Но они же превращают твою жизнь в ад! — возразил Алек.

Я нахмурилась.

— Тем больше причин не делать этого. Будет несложно угадать виновного, если кто-то начнёт использовать свои способности, чтобы устроить им неприятности.

— Ты серьёзно? — Алек откинулся на своём месте, складывая руки на груди. — Видишь ли, мы не слишком хорошо знаем друг друга, но я могу сказать, что ты, хм, не тупая. Ты честно хочешь мне сказать, что не можешь найти хитрый способ отомстить им?

Я обратилась к Лизе и Брайану, чувствуя себя слегка зажатой в угол.

— Мне кто-нибудь поможет?

Лиза улыбнулась, но ничего не сказала. Брайан пожал плечами и несколько секунд раздумывал, затем сказал:

— Я как-то склоняюсь к тому, чтобы согласиться с Алеком.

— Хорошо, — признала я, — это приходило мне в голову. Я размышляла над тем, что я могу сделать такого, чтобы меня не отследили, например, посадить на них вшей. Но вы помните, ребята, что я сделала с Сукой после того, как она натравила на меня своих собак.

— Часть подавляемого гнева вырвалась наружу, — сказала Лиза, всё ещё улыбаясь.

— То же будет и с ними. Знаете, что произойдёт, если я, скажем, подсуну им мандавошек? Они станут жалкими, раздражёнными и, в конечном итоге, отыграются на мне.

— О, господи, — рассмеялся Алек. — Мандавошки. Тебе надо делать это каждый раз, когда мы будем противостоять другим кейпам. Ты можешь себе это представить?