Колесо Фортуны - Николай Дубов

Граф и Григорий ушли в гостиную, Алексей нагнулся к уху Домны:

- Гляди, мать: что есть в печи, все на стол мечи, чтобы нам перед заморским графом не оконфузиться.

- Иди, иди! Учить меня будешь!..

К Домне Игнатьевне вернулась вся ее суровость.

Она прикрыла дверь за Алексеем и через другую ушла в дом.

- Саго padre! - Григорий восхищенно смотрел на графа. - Я просто поражен! Вы говорите по-русски, как настоящий россиянин.

- Не льстите мне, Грегуар, до этого еще далеко.

В Кенигсберге у меня было слишком мало практики, а язык у вас трудный. Кроме того, люди из разных мест говорят каждый по-своему...

- Что верно, то верно, - сказал Григорий. - Москвичи нараспев говорят, акают, волжане, северяне - окают, там цокают, да мало ли еще как...

- Вот-вот! И ко всему еще ужасный французский, который бьет по уху, как палкой...

- Ничего, понатореем! - сказал Алексей.

- Не сомневаюсь. Но пока иностранцу очень трудно овладеть русским. Однако ехать в страну, совсем не зная ее языка, все равно, что стать глухонемым, - увидеть можно много и ничего не понять.

- Вы путешествуете по разным странам и каждый раз изучаете язык? Сколько же вы их знаете? - спросил Григорий.

- Порядочно. У меня как-то не возникало надобности подсчитывать... Только прошу вас не разглашать о том, что я понимаю по-русски. Мне так удобнее.

- Конечно, конечно! - поспешил согласиться Григорий.

Алексей обещание молчать подтвердил по-своему:

оттопырил большой палец и полоснул им по горлу, как ножом.

- Я просто не могу передать, - сказал Григорий, - до чего я рад снова видеть вас. Вы, как добрый дух, появляетесь именно в тот момент, когда положение становится невыносимым и безвыходным...

- Вы о шулере? Стоит ли о такой безделице?

- Не скажите, господин граф! - возразил Алексей. - Кабы не вы, я б этой немчуре все просвистал. А теперь при своих, да еще шулеровы добавились! захохотал он. - Небось не пришел свои деньги требовать, перец чертов!

- Дай срок, - сказал Григорий, - еще будут требовать, жаловаться полицеймейстеру, писать на высочайшее имя... Наползет этой шушвали поболе, и осмелеют. Еще будут тон задавать.

- Шулера-то?

- Я не про шулеров, про немцев. Голштинцев там и всяких прочих. Только Елисавет Петровна поразгоняла их...

- Немцев и при ней хватало.

- Не в том суть - не они верховодили! А наследник не успел тетку схоронить, уже всех из ссылки воротил, кого она сослала. Даже Бирона... А из Голштинии - прямо наперегонки скачут. Скоро от них продыху не будет.

- Вы не любите немцев, Грегуар? - спросил СенЖермен.

- Не то что не люблю, хоть и любить их вроде не за что... Я просто не хочу, чтобы меня тянули на немецкий копыл. И никто не хочет. Вот приказано всей гвардии враз переодеться на прусский лад. Ну и серчает народ, обижается..

- Как же не обижаться? - подхватил Алексей. - Мундир кургузый, над задом кончается, будто сорочка у грудника, чтобы не уделался. И все в обтяжку - тут режет, там жмет. В таких мундирах танцы-баланцы на плацу выделывать, а не воевать. Летом он тебя душит, зимой выморозит. И портки то белые, то желтые...

Прямо не солдаты, а яичница... Глядеть тошно!

- Опять начал горланить, глотка луженая? - сурово сказала Домна, открывая дверь в ярко освещенную столовую. - Идите к столу, полунощники... А ты, батюшка, может, руки хочешь ополоснуть? - обратилась она к графу - С удовольствием, Домна Игнатьевна!

- Тогда пойдем, я там все припасла...

- Слышь, Алешка, - сказал Григорий, - ты бы придержался малость. Что ни слово, то зад или еще чего помянешь..

- А что?

- Да ведь не в полку с солдатами - с графом говоришь!

- Так а что - граф? Он ведь тоже не носом на стул садится, а этим самым местом. И все такие слова знает...

- Знает не знает, а придержись. Или иди спать, если без них не можешь. Тут разговор может всю жизнь решить, а ты с ерундой...

- Ладно, братушка, постараюсь.

В камине пылали короткие поленья, по столовой шел легкий горьковатый дух горящей березы. Сен-Жермен вытирал руки полотенцем, внимательно слушая Домну Игнатьевну, рассматривал накрытый стол, и по лицу его было видно; что все происходящее доставляет ему огромное удовольствие.

- Уж не обессудь, батюшка, - говорила Домна, - убоинки нету. Великий пост - какая может быть убоина?

Грех!

- Совершенно справедливо, Домна Игнатьевна! - подхватил Сен-Жермен. Однако вы, я вижу, такая искусница, что и на постном столе человека чревоугодником сделаете. Вот, к примеру, что это за рыба такая аппетитная?

- Сижок... Сижок с грибами запеченный, - полыценно улыбнулась Домна. Наши чудские сиги очень даже знаменитые против других. Это вот стерлядка заливная.

А там вон - снетки сушеные. То уже для баловства - заместо семечек. Некоторые пиво заедают. Да ведь ты, я чай, не станешь лакать эти помои?

- Помилуйте - я ведь не немец!

- Да что вы, сговорились позорить меня? - в сердцах сказал подошедший Григорий. - Мамушка! Ну разве у графа спрашивают - будет он "лакать" или нет?! Может, еще спросишь, будет ли он "лопать"?

Старуха поджала губы, искоса поглядела на СенЖермена.

- От слова он не облинял, кусок не отвалился: потому - человеческое обхождение понимает... И ты от меня сраму еще не терпел, а мне от тебя доводилось!

Разгневанная Домна пристукнула клюкой и повернулась уходить. Граф вежливо, но решительно заступил ей дорогу.

- Нет, нет, Домна Игнатьевна, не уходите так! Вы мудрая женщина и все правильно рассудили. Важен не титул, а человеческое отношение. Ваше ко мне я очень оценил и прошу вас ни в чем не менять его. А вам, Грегуар, придется просить прощения у Домны Игнатьевны.

- Да уж вижу, - сказал Григорий. - Ладно, мамушка, не серчай. Снова невпопад сказал...

Не удостоив его. взглядом, Домна вышла.

- Обиделась, - сказал Алексей. - Ничего, отойдет.

У нее только и света в окошке, что Гришенька...

- Вам, дорогие братья, придется взять на себя мою долю, чтобы она еще больше не обиделась. Блюда я расхвалил, но у меня нет привычки есть по ночам.

- Об этом не извольте беспокоиться, господин граф, - подметем без остатку. После карт я скамейку сжевать могу... Вот какие тому могут быть причины, господин граф? Выпью - подраться хочется, подерусь - еще выпить хочется, а в карты сыграю - жрать хочу, будто неделю голодом морили...

- Причина одна, - улыбнулся Сен-Жермен, - вы просто очень здоровый человек. Постарайтесь таким и остаться.

- А как?

- Не принимайте ничего слишком близко к сердцу.

- Во! Слыхал? - Алексей наставительно поднял палец. - А что я тебе всегда говорю? Плюнь - обойдется!

- Тебе на все наплевать...

- Не на все, не на все, братушка! На хорошую лошадь я нипочем не плюну. Хорошая лошадь - дар божий.