Я – первый - Сергей Зверев

– Какая встреча! – улыбнулся чеченец, внимательно рассматривая бледное и измученное знакомое лицо. – Я с трудом узнал тебя, ты сейчас не очень хорошо выглядишь! Ну, как у тебя дела? – в общем-то, беззлобно спросил он, затем посмотрел на охранников, державших Артура за руки, и засмеялся. – Опять во что-то вляпался, да? Ты ведь без этого не можешь! А где твой друг? Что-то я его не вижу. Должен быть рядом с тобой!

– Как видишь, нет пока его здесь, – разлепил сухие спекшиеся губы собровец. Он усилием воли сдерживал боль в поврежденной ноге, держа ее почти на весу и угрюмо оглядывая двор. – Но он скоро появится, я в этом не сомневаюсь…

– Откуда ты его знаешь? – удивился хозяин дома.

– Да было дело, в плену у меня летом был, а потом получилось убежать у них, – неохотно выговорил Бекхан, но вдруг снова улыбнулся. – А как он у тебя-то оказался? Этот мент – проворный парень! Да еще его русский дружок – гяур! Если их вовремя не остановить, таких делов понаделают! – И он опять засмеялся. Должно быть, Бекхан находился в хорошем настроении. Особой ненависти к Артуру он не испытывал, только веселое недоумение от неожиданной встречи. Ведь он ничего не знал о делах Золотого Инала, а заехал сюда только потому, что тот был влиятельным земляком.

– Уже понаделали, – сквозь зубы пробормотал Инал, и глаза его мрачно сверкнули. – Ну, чего встали? Тащи его в подвал!

Кахир, желая показать перед гостем, какой он «крутой» парень, отступил на шаг от пленника и вытащил из-под ремня пистолет Макарова.

– Давай иди! – приказал по-русски чеченец и махнул оружием.

– Куда идти? – спросил Артур, поворачивая голову.

– Вон туда! В подвал!

Артур медленно оглянулся. В зарослях пышных кустов у каменного забора стоял большой одноэтажный сарай.

– Давай, собака! – прикрикнул охранник и подтолкнул его пистолетом в спину.

Собровцу все стало ясно. Его запрут там, а вечером убьют. Или убьют сейчас, а ночью вывезут куда-нибудь в близлежащий лесок и там закопают. Наверняка у людей Золотого Инала имелся большой опыт в подобного рода делах. Оставлять его в живых хозяину дома нет никакого смысла. Зачем? Чтобы он впоследствии выступил свидетелем на суде?

– Подожди… – тихо произнес Артур. Затем он прикрыл глаза, поднял голову, вздохнул и еле слышно заговорил на черкесском языке.

Никто из стоявших вокруг чеченцев не посмел прервать его или поторопить. Каждый понял, что человек молится. То ли перед смертью, то ли перед грядущими испытаниями.

Трое чеченцев в молчании смотрели на бледное лицо пленного, который собирался с силами. Даже Золотой Инал решил подождать, пока парень договорит свои обязательные в подобной ситуации для любого мужчины слова.

Позже в Чечне скажут, что он благородный человек, раз дает своему врагу помолиться перед смертью. Последняя милость, если можно так сказать… Это прибавит ему авторитет и покажет, насколько он уважает смелость и мужество противника.

«Если он сейчас обращается к Аллаху за помощью, то это совершенно напрасно, – вдруг с мрачной усмешкой подумал криминальный авторитет. – Я сейчас здесь и всевышний, и судья, и палач. Мне решать…»

Он только хотел кивнуть Кахиру, как вдруг пленник открыл глаза и посмотрел на него. Золотой Инал поразился, как и насколько изменилось их выражение. Только что это были измученные глаза человека, знающего, что его ждет, и видевшего всю бесполезность дальнейшей борьбы. (Что он может сейчас сделать, безоружный, с поврежденной ногой, против здорового вооруженного охранника Золотого Инала? Только повалиться в ноги и умолять о спасении своей жизни, поминутно упоминая о том, что у него есть старые родители, и пытаясь этим вызвать жалость.)

Теперь же на него смотрел воин, готовый умереть и принявший об этом решение в самой глубине своего сердца. На пощаду он не рассчитывал ни в коем случае и именно этим был необычайно опасен.

Не успел Инал непроизвольно отшатнуться, как собровец резко ударил в пах Кахира, стоявшего рядом. Охранник охнул и скорчился на месте, прикрывая обеими руками ушибленное место. Артур размахнулся правой рукой и, как топором, ударил сжатым кулаком по его шее. Кахир рухнул кулем на мраморную плитку. Собровец молниеносно нагнулся и выдернул из его ослабевшей руки пистолет.

Он не стал стрелять сразу, нет. Это только в кино оружие, отнятое у противника, оказывается заряженным и готовым к действию. В реальной жизни надо в этом удостовериться, иначе можешь оказаться в смешном положении, несколько раз глупо нажимая на заблокированный предохранителем спусковой крючок, и упустить драгоценные мгновения, которые больше не повторятся.

Артур сбросил большим пальцем правой руки предохранитель и рывком передернул затвор.

Золотой Инал бросился в сторону. Ситуация кардинально переменилась. Теперь на несколько секунд хозяином положения стал этот сумасшедший парень с безумными глазами. То, что его скоро убьют, хозяин дома не сомневался. Против сосланбековского автомата этот мент долго не выстоит. Скорей бы сообразил этот дурак, который сейчас трется возле ворот, выполняя хозяйскую волю, что ему сейчас надо делать!

Артур вскинул оружие, наводя его двумя руками на чеченца. Только дилетанты стреляют от бедра, не видя не то что мушки, а даже направления короткого ствола. Они наивно полагают, что если цель вот она, совсем рядом, то и промахнуться невозможно. Для того чтобы так стрелять, необходимы ежедневные упорные тренировки с бесчисленным количеством сожженных патронов, а у собровца их не было, но он имел некоторый опыт, чтобы понимать, что при таком выстреле в упор велик риск промаха.

Артур только поймал на ствол – времени совмещать мушку с целиком уже не было – коричневую рубашку, как на него сбоку обрушился Бекхан.

Молодой чеченец ударил рукой Артура по локтевому сгибу (собровец непроизвольно выстрелил, пуля рикошетом отскочила от плитки и с коротким звоном унеслась куда-то в сторону), затем, пользуясь его неустойчивым положением, сбил вниз, пистолет при этом выпал, сел ему на грудь, выставил свое колено и быстро поместил туда локоть Артура.

Бекхан не колебался ни секунды. С окаменевшим лицом, сжав зубы, он выдохнул воздух, продолжил движение своего корпуса и сломал Артуру руку.

Послышался короткий треск, как будто хрустнула замотанная в мокрую тряпку сухая дощечка. Артур зажмурился и открыл рот. Лицо его исказилось, как будто его внезапно окунули голым в кипяток. Но он не закричал. Тут же Бекхан быстро поднялся с него и отскочил в сторону, посчитав, что свое дело он уже сделал.

Инал быстро подобрал пистолет.

Оглушенный болью собровец ошеломленно ворочался на плитке, пытаясь сообразить, что же ему делать. Но что бы ни случилось, умирать лежа он не хотел. Артур с закрытыми глазами медленно перевернулся на живот и, ничего уже не соображая, оперся здоровой рукой и попытался медленно подняться.

Инал подскочил к нему сзади, прицелился и выстрелил Артуру под левую лопатку.

Чеченцы некоторое время не отрывали взгляда от замершей ничком фигуре.

У Бекхана расширились глаза. Хозяин дома злобно усмехнулся. На розовой плитке из-под тела Артура показалась лужица крови.

Кахир наконец встал и, пошатываясь, медленно подошел к Золотому Иналу.

Криминальный авторитет поднял голову. Он один стоял лицом забору и въездным воротам. То, что он увидел в следующее мгновение, поразило его в самое сердце.

Прямо в ухоженные кусты, росшие по всему внутреннему периметру, вдруг мягко, производя еле заметный шум, с забора спрыгнула фигура в камуфляже и с оружием в руках. Затем еще одна.

Инал похолодел, но не испугался. В глубине души он ждал чего-то подобного. Ровно секунда у него ушла на осознание этого факта и принятие решения.

– На, добей его! – прошипел он и протянул «ПМ» Кахиру рукояткой вперед. Тот стоял спиной к забору и вообще не мог видеть того, что заметил хозяин.

Привычка безрассудно повиноваться Золотому Иналу оказала охраннику плохую услугу. Даже не плохую. А последнюю. Кахир, не раздумывая, взял пистолет, вытянул руку, прицелился и два раза выстрелил в уже неподвижное тело.

Один из пунктов «Закона о милиции» гласит, что сотрудник имеет право применять оружие для стрельбы на поражение без предупреждения лишь в нескольких, строго оговоренных случаях. И в том числе тогда, когда тяжкое преступление против жизни и здоровья граждан совершается на глазах милиционера. Именно на глазах! Никакие крики и доводы возмущенных свидетелей («Вот – это он! Я видел, как он убил! Стреляйте в него!») не могут и не должны повлиять на решение стража правопорядка применять оружие. При последующем разбирательстве вполне может оказаться так, что и свидетель ничего не видел, а только слышал. А видела все другая женщина, но сейчас она точно не может вспомнить, кто кого именно убивал. А милиционера посадят, и правильно сделают. Ведь это он нажимал на спусковой крючок.