Серебряный лебедь (ЛП) - Джонс Амо

— Ладно! Сейчас я не сильна в коктейлях, но мы можем просто выпить. Конечный результат тот же самый.

— Спасибо за это, Тейт. Ты отличный друг.

Она делает паузу, протягивает мне стакан и, открутив крышку, наливает в него немного прозрачной жидкости.

— Ты бы сделала то же самое, Мэдисон. Ничего такого.

И я бы так и сделала. Видит бог, я бы перевернула для нее рай и ад, если бы пришлось. Мы садимся, и мой телефон снова вибрирует. Сняв крышку с гамбургера, я смотрю на экран и вижу, как на телефоне мелькает имя Бишопа. Выдохнув, откусываю большой кусок от своего бургера, и Татум смотрит на меня, подняв брови.

— Голод или стресс?

Я качаю головой.

— Он меня напрягает, — бормочу я себе под нос.

— Это не его вина, Мэди.

— Нет, я знаю, что это не так, но не могу сейчас ни с кем из них разговаривать.

Она кивает, засовывая чипсы в рот.

— Вполне понятно. — Шаркая ногами, возвращаюсь к огромному дивану, скидываю обувь и молча, доедаю оставшийся гамбургер.

— Я нашла эту книгу, — говорю я, приступая к пончику.

— О? Извращенный вид?

Я закатываю глаза.

— Нет, хотя я бы хотела, потому что эта меня немного угнетает. — Я наклоняюсь вперед, чтобы взять ее, когда мой телефон снова загорается, на этот раз, показывая текстовое сообщение.

Бишоп: Мне очень жаль.

Игнорируя его, тянусь за книгой и показываю ей.

— Смотри! — Затем открываю ее. — Она без названия, и мисс Винтер вообще-то не должна была разрешать людям брать ее из библиотеки, потому что это какое-то звено в истории. Но после моего третьего визита в библиотеку она, видимо, пожалела меня и разрешила взять ее.

— Мисс Винтер странная, как черт. Я не понимаю эту женщину.

— Она не странная.

— Дай мне посмотреть. — Татум машет рукой, чтобы я передала книгу.

— Татум, вытри руки!

— Ты серьезно? — Она делает паузу, затем закатывает глаза, вытирая руки салфеткой. — Следующее, что я узнаю, это то, что ты назовешь это своей драгоценностью.

Я улыбаюсь ее остроумию, а затем протягиваю ей книгу.

— Так это об этой женщине, да? Я дошла только до седьмой главы — по крайней мере, я думаю, что это главы. Это совсем другая книга... но она интригует. Я до сих пор не знаю, о чем она. Я начала читать ее вслепую, потому что у нее нет ни названия, ни аннотации, ничего этого.

Татум делает глоток своего напитка.

— Нет никакого секса?

— Нет.

Она протягивает его обратно.

— Звучит скучно.

Я выхватываю ее у нее обратно.

— Это не скучно. Это увлекательно.

— Так что это? Мемуары или что-то вроде того?

Я качаю головой.

— Очевидно, это ее предсмертная записка.

— В виде книги? — визжит Татум, доставая из пакета пончик с шоколадным кремом. — Как поэтично.

Я открываю страницу на том месте, где была до того, как заснула прошлой ночью, и начинаю читать вслух. 

7. Почему?

— Нет, нет, нет, нет, нет… — Я покачала головой слева направо, когда еще одна схватка прошла по моим внутренностям. — Я не… Я не готова. Еще слишком рано.

— Это не слишком рано, мэм. Вы рожаете всего на две недели раньше срока. Этого времени достаточно, чтобы ребенок выжил самостоятельно.

Откинув голову на холодную твердую поверхность, я посмотрела на звезды.

— Еще не время…

— Хватит, Кация. Время пришло. Делай, что тебе говорят, и делай это со знанием дела.

Я посмотрела в сторону мужа.

— Не смей говорить со мной таким тоном!

— Женщина! Ты должна делать то, что тебе говорят, или, да поможет мне бог, я вдолблю тебе немного здравого смысла! — прорычал он, бросаясь на меня. Я не дрогнула. Мои внутренности разрывались, живот пульсировал от такой боли, которая могла бы вселить страх смерти в любого мужчину. Я была готова к войне. Тогда я этого не знала, но была причина, по которой меня окружало так много людей. Правая рука моего мужа сидел в углу со своей женой, которая держала на руках их новорожденного сына, а остальные солдаты — как он их называл — окружали его.

— Мэм, вы готовы к потугам.

— Почему здесь? — прошептала я, обращаясь ни к кому конкретно. — Почему здесь?— закричала я, как раз когда началась схватка. Я тужилась резко, пока мой живот не перевернулся от боли, а тазовая кость словно раздробилась под сильным давлением, которое на нее оказывалось.

— Еще один толчок, мэм. Вот так. Я вижу его маленькую головку.

Прерывисто вдохнув, издала последний крик и толкнула. С хлопком, ярким, горящим кольцом огня вокруг моей промежности и влажной рекой, текущей между моих бедер, я тужилась, пока все давление, которое чувствовала, не исчезло. Раздался тихий плач, и моя горничная улыбнулась, завернув ребенка в одеяло.

— Мэм, у вас родилась дочь.

— Что? — я улыбнулась, любовь наполнила мое существо. Я любила бы своего ребенка независимо от этого, но осознание того, что это дочь, наполняло меня другой любовью. То же количество, просто другие чувства.

В комнате воцарилась тишина.

— Повтори, что ты только что сказала, — потребовал Хамфри, поднимаясь по каменной ступеньке. — Ты только что сказала «дочь»? — спросил он, наклонив голову. Я увидела, как в его глазах промелькнуло выражение, и сразу же поняла, что что-то не так. Очень плохо. Муж был в ярости, он просто извергался. Девочка? В его мире для девочки не было места.

Служанка кивнула, на ее лице промелькнул страх. Она судорожно посмотрела в мою сторону.

— Да… да, гм…

Он выхватил ребенка из ее рук, и я поднялся с каменного ложа.

— Хамфри! Отдай мне моего ребенка сейчас же.

Он понес ее вниз, шаг за шагом.

— Нет. Никаких девочек.

— Что ты имеешь в виду? — закричала я на него, кровь стекала по моим бедрам, а мое тело раскачивалось из стороны в сторону.

— Девочки, родившиеся из первых девяти, — прорычал он, поворачиваясь ко мне лицом, — о них нужно заботиться. Сядь, жена, и делай, что тебе говорят.

— Нет! — закричала я, спотыкаясь на ступеньке. — Хамфри! — Все расплывалось и кружилось, холодные стены ходили кругами в моем мозгу.

— Мэм, — сказала моя горничная, и ее лицо появилось в трех местах. — Мэм, присядьте, чтобы я могла привести вас в порядок, — эхом повторила она. Мои глаза закрылись, а голова откинулась назад, когда все подо мной рухнуло. Я упала на спину, ударившись затылком. Запрокинув голову к темному небу, я наблюдала, как полная луна светит на меня.

— Как странно, — ошеломленно прошептала я своей горничной. — Как странно, что в этой старой пещере есть дыра в крыше.

Я задыхаюсь, захлопывая книгу.

— О, боже! — шиплю я.

— Что? — Татум запихивает попкорн в рот, полностью поглощенная историей.

— Я знаю это место, о котором она говорила, Татум! — кричу я. — Нам нужно идти сейчас же!

— Почему? — Она встает с дивана, обувая сапоги.

— Потому что я думаю, что это место, эта пещера, о которой говорила Кация... Я думаю, что она находится в хижине Бишопа, и как здорово, что мы можем пойти посмотреть на нее? Может быть, смогу изучить ее немного больше.

Татум останавливается.

— Это просто странно. Может быть, это совпадение. Это было бы так странно, если бы это было так.

— Может быть. — Я пожимаю плечами. — Но все равно хочу показать ему эту книгу и прочитать остальное, посмотреть, может быть, это так, и тогда мы все сможем пойти и посмотреть! — Я едва сдерживаю волнение.

— История действительно заводит тебя, да? — дразнится Татум, собирая свои волосы в высокий хвост.

— Да, и что более важно, это отвлекает меня от Элли.

Она кивает.

— Хорошо, моя богиня истории, пойдем! — она грустно улыбается.