ФБР. Правдивая история - Тим Вейнер

«Одежда, которую мы носили, соответствовала обстановке, — сказал он. — Мы одевались в старые вещи. Некоторые из наших отращивали волосы, не брились все время. Мы приноравливались к окружающей обстановке, когда выслеживали этих людей… Мы знали, что они делают, прежде чем кто-то из них знал это. Внедрение осведомителей и соответствующие методы дали нам возможность увидеть изнутри весь подпольный аппарат коммунистической партии».

«Соответствующие методы» включали незаконные проникновения в помещения с целью как кражи документов, так и установления скрытых микрофонов. В нью-йоркском офисе ФБР «мы использовали все средства, необходимые в то время, то есть широкое применение незаконных обысков, тайных проникновений, кражи корреспонденции»[302], — вспоминал Грэм Дж. Десвернайн, который в 1956 году начал работать в специальном подразделении под названием «подпольная команда». «Мы регулярно проникали в штаб-квартиру коммунистической партии и в их главное хранилище, — сказал Десвернайн. — Входили и обыскивали. У нас были ключи от всего. Я открывал замки. Знаете, все это было даже забавно».

Только одна операция ФБР была более секретна, чем «подпольная команда» — особая шпионская группа, созданная в 1954 году, которая развернула «программу сбора разведданных, позднее ставшую известной как Программа С»[303], — сказал Эдвард С. Миллер, который собаку съел на этой программе, работая в составе группы в Сан-Франциско, и в конечном итоге стал третьим человеком в ФБР. Эта международная деятельность включала попытки нелегально проникнуть в посольства и консульства Советского Союза и стран Советского блока в Нью-Йорке, Вашингтоне, Сан-Франциско и других городах. Одна цель состояла в том, чтобы поддержать Агентство национальной безопасности в его усилиях украсть секретные шифры и коды врагов Америки.

Люди Гувера проводили негласные обыски по всей стране, а не только в рассадниках коммунизма на Западном и Восточном побережьях. В 1955 году молодой агент Кливлендского отделения ФБР Джон Ф. Маккормак принял участие в своей первой нелегальной операции. Целью был дом рабочего сталелитейного завода со степенью доктора философии Нью-Йоркского университета, подозреваемого в принадлежности к коммунистической партии. «Мы незаметно проникли в дом, вскрыли замок… и сфотографировали все в доме, — подробно рассказал Маккормак. — Потом мы решили, что у него есть связи с иностранным государством. Мы предположили, что он находится в стране, чтобы сделать что-то в случае чрезвычайного положения на сталелитейном заводе». Маккормак прекрасно понимал, что «можно вылететь с работы или оказаться арестованным, по крайней мере», если во время такого проникновения в жилище что-то пойдет не так. «Нельзя было брать с собой удостоверение личности или какой-то другой документ» на выполнение негласного задания, сказал он. «Мы знали, что нам, наверное, придется самим выкручиваться, если что-то случится. Думаю, что все агенты, которых это касалось, делали это ради того, чтобы выполнить дело. Они шли на этот риск. Это было не менее рискованно, чем пойти арестовывать беглеца и быть убитым. И мы все делали это, потому что работали в Бюро»[304].

В Кливленде — восьмом по величине городе в Америке в середине 1950-х годов — ФБР нашло шесть руководителей коммунистического движения, арестовало их и предъявило им обвинение согласно Закону Смита, по которому членство в коммунистической партии было объявлено незаконным. Все были признаны виновными.

Но все эти вердикты были отменены. Суды начали ставить под сомнение легальную основу расследований ФБР во имя национальной безопасности.

Верховный суд в ряде своих решений 1955–1956 годов аннулировал десятки таких вердиктов по Закону Смита, не разрешил ФБР использовать платных информаторов в качестве свидетелей против коммунистической партии и подтвердил право адвокатов на ознакомление с уликами, собранными ФБР с помощью слежки. Каждое такое решение было ударом для Гувера.

Суд отклонил дела, построенные на слухах и лжесвидетельстве профессиональных свидетелей ФБР, отобранных из числа бывших коммунистов. Самым худшим из них был Харви Матусов, бросивший учебу в университете; он был ветераном сухопутных войск, который вступил в коммунистическую партию в 1947 году, в 1950 году предложил ФБР свои услуги в качестве осведомителя и дал показания в суде и перед конгрессом о том, что коммунисты проникли во все уголки американского общества — от Госдепартамента до бойскаутских организаций. В книге «Лжесвидетель», вышедшей в 1955 году, Матусов отрекся от своих показаний, а в 1956 году начал отбывать срок тюремного заключения длительностью 44 месяца в федеральной тюрьме за лжесвидетельство.

Суд вскоре встревожило продолжающееся использование прослушивания телефонных разговоров и электронных подслушивающих устройств. Решением пятерых против четверых суд поддержал признание виновным судом штата, основанное на доказательстве, полученном с помощью скрытых микрофонов, установленных полицией во время незаконных проникновений в помещения. Но пятеро судей также выразили негодование по поводу того, что прослушивающее устройство было установлено в спальне. Это решение обеспокоило министра юстиции Браунелла, который в частном порядке предупредил Гувера о том, куда нужно ставить микрофоны.

Одно постановление Верховного суда особенно разъярило Гувера. Оно позволяло членам коммунистической партии взывать к Пятой поправке при отказе опознавать своих товарищей. Мнение большинства было записано старейшим заклятым врагом Гувера — судьей Феликсом Франкфуртером.

Судьи в конце концов постановили, что правительство приводило в исполнение Закон Смита слишком широко, делая своей мишенью слова, а не поступки — свободу слова вместо убедительных ударов по политической системе. Это сделало закон почти бесполезным для преследования в судебном порядке американских коммунистов. Десятилетие узаконенных нападок на коммунистическую партию подходило к концу. Закон больше не был эффективным оружием в войне с коммунизмом.

Такие радикальные перемены приводили Гувера в ярость, и эта ярость дала толчок самым энергичным ударам, которые он когда-либо наносил своим врагам, самым амбициозным и разрушительным операциям в истории ФБР.

«Даст ли нам это то, что мы хотим?»

18 мая 1956 года стал обретать форму новый план нападения — плод умственных усилий начальника разведывательного отдела ФБР Эла Бельмонта и его доверенного помощника Уильяма Салливана.

Они назвали свой план COINTELPRO — сокращение от «контрразведывательная программа». Официальное определение контрразведки — это работа по недопущению кражи ваших секретов вражескими шпионами. COINTELPRO была больше, чем это. Гувер и его люди поставили себе цель помешать подрывной деятельности антиправительственных элементов в Америке. Их военные хитрости были углублены агентами на местах, закалены Салливаном и, наконец, одобрены Гувером.

Первые операции начались в августе 1956 года. Вооруженная разведывательными данными, собранными благодаря незаконным проникновениям в помещения, жучкам и прослушиванию телефонных разговоров, COINTELPRO пошла в атаку на сотни, а затем тысячи подозреваемых коммунистов и социалистов с помощью анонимных писем с угрозами, проверок Налогового управления США и поддельных документов, призванных посеять и взрастить семена недоверия среди «левых» группировок.

Смысл этого состоял в том, чтобы вселить ненависть, страх, сомнения и саморазрушение в ряды американских «левых». ФБР использовала коммунистические приемы пропаганды и подрывной деятельности. Целью было уничтожить общественный имидж и репутации членов коммунистической партии и всех, кто был с ними связан.

В свое время состоятся 12 главных кампаний COINTELPRO, нацеленных на политические фигуры, — всего 2340 отдельных операций. Большинство операций — в тех случаях, когда записи о них не были сожжены или уничтожены в шредере, — были письменно одобрены Гувером, его неразборчивым почерком синими чернилами.

«О.К. Г.».

«Согласен. Г.».

«Да, и быстро. Г.».

Самый мощный разум, стоявший за рождением и развитием COINTELPRO, принадлежал Биллу Салливану — недавно назначенному начальнику исследовательского и аналитического подразделения в отделе разведки. Родившийся в 1912 году на ферме в 35 милях к западу от Бостона (Массачусетс), Салливан помнил, как горели кресты в полях неподалеку от его родного города, подожженные куклуксклановцами — членами тайного расистского общества, возникшего после Гражданской войны и мощно вспыхнувшего после Первой мировой войны. Он преподавал в школе, работал в Налоговом управлении США, а затем поступил на службу в ФБР за четыре месяца до событий в Пёрл-Харборе.