В руках Ирбиса - Елена Ласк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Спасибо. – Произнесла, забирая фонарь, посмотрев на Павла, лицо которого ничего не выражало.
– Ты совершаешь большую ошибку, пытаясь вернуть себя прежнюю. Раз кто-то перемолол тебя в пыль, значит ты можешь слепить из себя теперь кого угодно и, наконец, перестать совершать одни и те же ошибки.
– Что бы со мной сделал Грач, если бы я высказала что-то подобное в сторону его матери?
– При чём здесь это? – Павел явно не ожидал, что я так быстро переменюсь, в расшатанной психике явно есть свои плюсы, например резкое изменение поведения. Сейчас я не тряслась перед ним и была спокойна, зная, что ничто из того, что он скажет меня не заденет.
– Отвечай.
– Убил бы. – Ответил холодно с долей равнодушия, затолкнув в себя свои истинные эмоции.
– Значит, по твоей логике, ты должен умереть, что будет правильно и справедливо. А теперь почувствуй разницу: я дала тебе пощёчину, чтобы остановить, а не спровоцировать, надеясь, что ты задумаешься над своей неправотой, а ты не стал бы напрягаться. Так кто из нас должен себя перекраивать? Я лучше в очередной раз ошибусь, чем стану такой, как ты. А теперь извинись и можешь катиться на все четыре стороны, иначе эту беседу с тобой продолжит Виктор.
Павел смотрел на меня тяжело, не моргая, почти не шевелясь. Я не могла видеть, что его корёбит от моих слов, но чувствовала это, чувствовала, что внутри его всего скручивает, что мои слова завели его в тупик из которого он не может найти выход. Я не ждала извинений, максимум что он просто уйдёт. Только Павел не собирался этого делать. Он плавно завёл руку за спину и достал из-под пиджака пистолет, сделал с ним что-то, оглушив меня щелчками металла, а затем так же спокойно вложил его мне в руку, сразу отступив на два шага.
– Можешь выстрелить, я заслужил. Или ты только чужими руками можешь делать грязные дела?
– Как ты вообще смел считать меня ненормальной? – Высказала ему напрямую. – Я просто попросила извиниться. Об этом я попросила бы и Виктора. Тебе проще получить пулю, чем признать свою неправоту?
– Именно так я сейчас её и признаю. Извинений недостаточно, ты должна меня наказать. – Начал настаивать неугомонный.
– Если я захочу тебя наказать, то испорчу твой очередной новый телефон последней модели или выложу твой номер на сайте интимных услуг. Я врач. Знаешь, у меня вчера умер пациент, и я вспомнила то, что забыла: пока ты жив, у тебя есть шанс, в том числе и шанс признать свою неправоту. Поэтому забери свой пистолет, я не люблю оружие и лучше подожду твоих извинений, которых мне будет достаточно. И я ни за что и ни у кого никогда не попросила убивать или калечить ради меня.
Я протянула Павлу пистолет, но в этот момент рядом раздался писк и я выронила железяку из своих рук, вскрикнув. Уже через несколько секунд я пришла в себя, поняв, что плотно прижимаюсь к ничего непонимающему Павлу, стоя своими кроссовками на его ботинках и сразу отшатнулась.
– Я мышей боюсь. – Пояснила, чувствуя крайнее неудобство, попутно внимательно посветив на пол рядом с собой, убеждаясь, что грызуна рядом нет, надеясь, что он испугался резкого звука и спрятался в свою нору.
– Скорее всего это была крыса. – Вот вообще не утешил меня Павел. Этих я боюсь ещё больше.
– Пойдём отсюда.
– Пойдём лучше на крышу. Там нет ни крыс, ни мышей, а ещё открывается красивый вид на рассвет. – Я с недоверием посмотрела на Павла, что не скрылось от его внимания. – Раз убивать и калечить ты меня не хочешь, считай это моими извинениями, других от меня ты не получишь. Я ни перед кем не извиняюсь – это мой принцип, но я готов компенсировать свою неправоту.
Так как я была в платье, отправила Павла первым подниматься по железной лестнице, а ещё усомнившись в её прочности, решила проверить выдержит ли она меня. На улице уже светало и окружающая обстановка не казалась такой мрачной. Я даже разглядела ещё несколько зданий, похожих на это рядом. Павел постелил свой пиджак на какую-то железную коробку и жестом предложил мне сесть.
– Это место не совсем принадлежит Виктору Кирилловичу. – Заговорил Павел, когда я уселась. – Когда-то весь этот город принадлежал одному человеку, потом он резко отошёл от дел и начался раздел территории. Эту территорию никто не захотел себе брать из-за плохих ассоциаций, а кто-то из-за плохих воспоминаний. Ты правильно подумала, здесь пытали и убивали людей, удерживали похищенных. Место здесь крайне подходящее, лес рядом. Я тебя предупреждал. – Ткнул меня Павел в моё упрямство, заметив наверно перекосившееся, от мерзости которую он говорил, лицо. – По документам всё это принадлежит прежнему хозяину. Виктор Кириллович так сказать присматривает за этим местом, потому что кто-то должен.
– Почему владелец сам этим не занимается? – Задала логичный вопрос.
– Я же сказал, он резко отошёл от дел. – Произнёс почти по слогам, и до меня дошло, что он имел в виду.
Я не стала больше развивать эту тему, решив дождаться обещанного рассвета и скорее сбежать из этого жуткого места, где даже воздух помнит, что здесь творилось.
– Виктор Кириллович знает, что у тебя умер пациент? – Спросил Павел, когда начало появляться солнце.
– Наверно уже знает. – Ответила нехотя, меня только отпустило, но не до конца, а мне хотелось скорее изжить чувство чистой беспомощности, в которое я будто окунаюсь каждый раз, теряя пациента.
– Ты поэтому не захотела ехать домой?
– Хотела увидеть Шмеля. Он как никто другой умеет утешать. Прости, но ты его не превзошёл.
– Я это переживу. Шмеля давно здесь не было. Зачем ты над ним издеваешься? – Павел напрасно решил, что сможет задеть этим вопросом.
– Потому что ему это нравится. – Открыла практически прописную истину. – А теперь помолчи и не мешай наслаждаться компенсацией.
Павел не соврал. Рассвет здесь действительно был невероятно красивый, либо я просто давно не видела его, но даже если это так, то не стоит упускать возможность. Отвлечься, сконцентрироваться на хорошем, насладиться светом и красками, вспомнить, что в жизни полно маленьких радостей, даже в таком мерзком месте как это.
– Чёрт. – Ругнулся Павел, когда мы собирались уходить.
– Я в чём-то ещё виновата? – Решила над ним подтрунить,
