Путешествие по жизни в науке из века ХХ в век XXI - Александр Иванович Журавлев

Это была полусгнившая ветка сосны, которая у меня в руках переломилась. Не знаю как, но я избрал метод борьбы с быком. Я стал отламывать по куску от этого сука и бросать в морду быку. Поток летящих на него предметов произвел на быка нужное впечатление. Он резко полукругом отбежал и занял позицию метров на 20 дальше; чтобы его отвлечь, я начал отходить к речке, спасая палатку. А Тоня? Я увидел, что она забралась почти до вершины приличной сосны и с высоты подняла страшный крик. После сказала, что испугалась за меня. Отходя, вдруг увидел, что с другой стороны ко мне идет второй бык. Оба быка явно мною интересовались. Я дал рывок между ними к речке. Но в это время на крик Тони появился пастух и своим длинным кнутом направил быков за стадом. «Да, – сказал он, – один из этих быков очень опасен». Оказался, тот, морду которого я закидал палками.

«Ну ты и верхолаз!» – похвалил я Тоню. «А что – я очень много занималась физкультурой, и вообще, я преподаю хотя и лечебную, но всё же физкультуру!»

Ученики: Ю.П. Добрачев, В.Б. Акопян, Ю.Н. Филиппов

В Институте курортологии и физиотерапии я встретился с двумя незаурядными перспективными и совершенно различными личностями: Юрой Добрачевым и Валентином Акопяном. Это удивительно, но факт. Нет двух одинаковых людей. Каждый, даже самый отрицательный тип имеет какие-то положительные черты, хотя бы потому, что обогащает тебя жизненным опытом. А без контактов с перспективно-выдающимися личностями жизнь становится неполноценной и даже скучной.

Юрий Павлович Добрачев, уроженец Ташкента, окончил кафедру биофизики МГУ, после чего работал в ташкентском Институте курортологии и физиотерапии в лаборатории радиологии. Он был откомандирован к нам для экспериментальных работ с целью выполнения кандидатской диссертации.

Получить такого сотрудника – мечта любого руководителя: экспериментатор, умелец – мастер на все руки, биолог и реально мыслящий человек с математическим мышлением.

В Ташкенте он был сотрудником радиологической лаборатории. Он должен был изучать механизм лечебного действия давно в народе известных радоновых ванн, т. е. действие малых доз ионизирующей радиации α-частиц радона. Это была удача, т. к. меня давно интересовал вопрос: есть ли такие дозы ионизирующей радиации, которые оказывают положительное, стимулирующее действие на клетки животных, т. е. стоит ли бояться всех доз радиации?

О прелести биофизики

Биофизика – удивительно притягательная наука. Она дает возможность заниматься широким кругом загадок природы на границе физики, химии и биологии. В биофизике нет стандартного однообразия технических наук. Живой организм задает столько загадок и, главное, требует их решения – являясь объективным критерием результатов Вашей деятельности. Благородная это наука – биофизика.

Так вот и тут я поставил задачу исследовать на клетках животных действие всех доз α-излучения, т. е. ионизирующей радиации, от самых малых до самых больших – поражающих, которую Ю.П. Добрачев и решил в 1972 г.

Юрий Павлович – Юра Добрачев, быстро освоил сложнейшую технику культивирования клеток – фибробластов крысиного эмбриона – и их подсчёта. Он провел математические подсчёты доз радиации, которые получает каждая клетка в объёме с «раствором» радона.

Полученные результаты оказались ФУНДАМЕНТАЛЬНЫМИ.

Была обнаружена область доз, до 10 рентген, которая оказала не поражающее, а стимулирующее действие. Клетки быстрее росли – активнее делились без признаков поражения. Наиболее выраженным стимулирующее действие было в диапазоне от 1 до 5 рентген (РАД). При дозах свыше 10 рентген начинали появляться пораженные клетки. При дозах свыше 50 рентген наблюдалось только поражение. Для сравнения укажем, что абсолютно смертельная доза для человека колеблется в пределах от 400 до 600 рентген (4–6 Грей).

Наличие области стимулирующих доз наводит на некоторые размышления. Оказывается, нельзя всю ионизирующую радиацию так огульно относить к поражающему фактору.

Пришлось сравнивать эти стимулирующие дозы с тем, что мы имеем, т. е. с естественным фоном – а он в среднем равен 20 микрорентген в час. Это по данным нашего прогноза. А значит, в год мы получаем 20 х 10-6 х 24 х 360 ≈ 0,18 рентген.

То есть за целый год мы получаем дозу радиации, недостаточную для оптимальной стимуляции – активации нашей жизнедеятельности.

Ба! Радиации нам не хватает?! Пришлось рассмотреть проблему в историческом разрезе: а что было миллиард лет назад? Миллиард лет назад на Земле были первые более простые формы жизни – например, МЕДУЗЫ. Так вот, смертельная доза для медузы составляет 100 000 рентген. Сто тысяч рентген смертельно, а 10 000 рентген она спокойно переносит. Такое возможно только в том случае, если в момент возникновения – формирования медуз – фон радиации на Земле был в тысячи раз больше, чем сейчас. Медузы с момента своего возникновения и получили такую высокую устойчивость. Вот где клад биотайн для изучения.

Радиоактивные вещества всё время распадаются, и, очевидно, фон радиации на Земле постоянно уменьшался.

Доказательства. Пожалуйста. Для позже образовавшихся животных, например, змей, поражающие дозы уже снизились до 10 000 рентген, для млекопитающих – уже от 400 до 600 рентген.

Очевидно, когда мы, млекопитающие, возникли, радиация была выше, чем сейчас, почему и необходимые нам стимулирующие дозы оказываются столь высокими относительно фона.

А что дальше? Радиоактивные вещества распадаются! Фон будет падать! А поскольку выяснилось, что без фона радиации мы жить не можем, то человечеству грозит гибель не от высоких, а от низких фоновых доз радиации. Возможно, поэтому так благоприятно действуют радоновые ванны, увеличивающие получаемые нами дозы радиации.

Юра Добрачев интересовался ещё и глобальными проблемами, такими, например: «Как обсчитать и спроектировать оптимальную систему глобального орошения различных областей и республик с минимальными потерями воды?» Защитив диссертацию, он уехал по месту жительства и основной работы в Ташкент решать эти проблемы.

Акопян Валентин Бабкенович – сотрудник Тбилисского государственного университета. В Тбилиси он занимался изучением механизма действия ультразвука на воду. Он физик. Как физик он подходил к этой проблеме с позиций, которые в биологии вели только в тупик.

Физики пытались напрямую измерить то или иное количество молекул, образующихся в воде при действии на неё ультразвуком. Кое-что у них получалось.

В. Акопян приезжал к нам на конференции по ультразвуку со своими докладами и материалами диссертации. Поскольку он все-таки работал и кое-что в своем направлении получил, я отредактировал его работу.

Основная его черта – он очень быстро всё схватывал, перенимал и учитывал. Поскольку он знал французский язык, он был хорошо знаком с международной литературой.

В общем, я организовал его защиту, и он успешно защитил кандидатскую диссертацию в нашем институте при нашей лаборатории биофизики. После