Путешествие по жизни в науке из века ХХ в век XXI - Александр Иванович Журавлев

И Эмма даже смогла несколько раз погулять. Но здоровье её резко ухудшалось. Декомпенсация сразу 2 клапанов усилилась, и её пришлось отвезти в больницу. Я каждый день её навещал. Но однажды утром мне позвонили и сказали, что ОНА УМЕРЛА.

Я уже раньше хоронил мать. Теперь жена. СМЕРТЬ – совершенно непонятное, необъяснимое жуткое явление. К смерти человека, тем более близкого, привыкнуть НЕЛЬЗЯ. И эти дурацкие ритуалы – похороны. Всё это вышибало из ритма жизни, выяснил я экспериментально – чтобы не «рехнуться», надо что-то делать. И я сел за работу над написанием диссертации.

Похоронили Эмму на Ваганьковском кладбище – в самом правом конце кладбища – рядом с могилой матери. Могилы огородили загородкой с музыкальным фрагментом из любимого ей Скрябина. Через 3 года с тестем мы поставили 2 фундаментальные ГРАНИТНЫЕ плиты на фундаменте из бетонной плиты. Там со временем похоронят и меня – точнее, мой прах после крематория. Своё фото в эту плиту я уже врезал заблаговременно, ничего никому не сказав.

Через год я женился вторично. Пришли на эту могилу и знакомые Эммы. Увидев врезанную в плиту мою физиономию, они тут же возмущенно звонили моей второй жене Тоне: «Тоня, как же так, ты даже не оповестила и не пригласила нас на похороны Саши!» Сначала Тоня ничего не поняла. А когда поняла, естественно, от Тони мне «досталось»!

Потрясающее это явление – смерть. Лежит человек – он есть, у него все есть, и голова, и ноги… И в то же время его нет. Не укладывается в голове, что он уходит. Как это, уходит совсем? Не хотят люди расставаться, хотят, чтобы он остался, хоть как, хоть частично!

Вот на этом месте, на этом нежелании расставаться с близким человеком и возникает РЕЛИГИЯ – ВЕРА. Это только кажется, что на Земле много религий. Нет, Религия только одна – это убеждение убитых горем людей, что любимый человек не уйдёт совсем, что он будет «трудоустроен» на вечную жизнь на небесах в комфортных условиях. Нет ни одной религии, которая бы не обещала такого обустройства души. Какое-никакое, а это утешение, и люди за него платят. Уберите из всех религий только одно – это обещание устроить душу на вечную жизнь, и на Земле не останется ни одной религии.

Верующим вера помогает. Хорошо сформулировал это А. Грибоедов: «Блажен, кто верует, легко ему на свете». А кто не верует? Я – атеист, да ещё учёный. Так что же это за «вещь» – явление – жизнь?

Тут два предложения:

1. Жизнь, душу в бренное материальное тело «вдувает» Всевышний. Он же забирает эту душу себе после гибели материального тела.

2. Вторая вера – это вера атеистов, которые считают, что жизнь возникла «абиогенно», т. е. в результате миллиардов последовательных химических реакций в течение миллиарда лет.

То есть вопрос о смерти сводится к вопросу, как произошла – возникла жизнь?

Основы теории первичного абиогенного возникновения жизни заложил наш великий учёный Александр Иванович Опарин. Многие вопросы он решил, но многое осталось.

Возражение математиков: чтобы живое было создано за счёт химических реакций, нужны миллиарды последовательных вероятностных реакций. Сосчитали, для обеспечения вероятности протекания стольких реакций нужны десятки миллиардов лет – а Земля существует всего 4 миллиарда. Времени не хватает.

Попытался я разбираться в этой проблеме. Конечно, если бы все процессы были вероятностными – времени бы не хватило.

ОЗАРЕНИЕ. Но, разбираясь в механизмах различных физико-химических процессов, обнаружил простую вещь – не все химические процессы статистически вероятные – есть большая группа реакций, которые строго направлены – детерминированы.

Вот если в последовательность реакций будут включены эти направленные детерминированные процессы, например, гидрофобное взаимодействие, срок достижения конечного результата сокращается в десятки, а то и в тысячи раз.

Это дополнение, вернее уточнение, и детализацию теории Опарина я и изложил в своей книге: Журавлев А.И. Кто мы русские. Ростов-на-Дону: Феникс, 2007. 189 с. Эти мои литературные поиски и теоретические обобщения укрепили мои атеистические убеждения. Опарин прав: абиогенное возникновение жизни возможно за счёт естественных физико-химических процессов без всякой Божественной силы.

Значит, и смерть есть смерть без всякой надежды на бесконечную жизнь в РАЮ. Я остался атеистом.

В отношении Веры. Неверующих людей нет. Неправильно атеистов представлять неверующими. У атеистов своя вера. Более того, у них 2 бога: БЕСКОНЕЧНОСТЬ и ВЕРОЯТНОСТЬ. Их вера сводится к следующему:

В БЕСКОНЕЧНОСТИ времени, пространства и числа актов возможно осуществление любой, даже самой малой ВЕРОЯТНОСТИ, в том числе и абиогенного физико-химического возникновения жизни.

Говорят, что сила веры в том, что Всевышнего нельзя постичь разумом. А Вы попытайтесь постичь разумом бесконечность пространства или времени. Долго будете пытаться, без разума останетесь.

А я работал. На 91-й день пришёл в Институт к директору. Галина Николаевна вышла из-за стола мне навстречу. Замечательный она была, душевный человек.

«Мы знаем Ваше горе. Мы поможем Вам во всём. Конечно, в таких условиях вы ничего не могли написать, но мы дадим Вам ещё отпуск!»

Я выложил ей на стол свою напечатанную диссертацию на 500 страницах.

Докторская диссертация

После написания основы докторской диссертации Б.Н. Тарусов предложил мне выбор: или тихо, мирно защитить диссертацию на закрытом Ученом совете в Институте биофизики (п/я 3400), или на открытом совете биологического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова.

Мне претили эти «шерочки-машерочки» на закрытых советах, и я выбрал открытую защиту на Ученом совете тогда ещё объединенного биолого-почвенного факультета в составе 70 человек.

Как и положено, на кафедре биофизики у Б.Н. Тарусова прошла апробация, а рецензентом был назначен сотрудник кафедры, тогда кандидат биологических наук Феликс Федорович Литвин.

Он ПОРАБОТАЛ над моим текстом, устранил нелогичности, кое-где изменил порядок изложения, кое-где вставил недостающие абзацы. Конечно, диссертацию сделал я, а вот кто же её написал, я или Литвин, в этом я сомневаюсь.

Я бесконечно благодарен этому настоящему товарищу и замечательному бескорыстному человеку. Впоследствии Ф.Ф. Литвин стал заведующим одной из кафедр биофака МГУ, и я всю жизнь стараюсь ему подражать.

Через год после смерти Эммы я не устоял, влюбился и женился на самой красивой блондинке в институте – Тоне. Мне повезло. Помимо красоты, она оказалась очень умным и волевым человеком. Пожалуй, впервые я встретил человека с более сильной волей, чем моя. Поневоле вспоминаешь: «Женская воля сильнее железной, ибо железная ржавеет, а женская нет». Она оказалась настоящим другом, всегда поддерживающим меня «на поворотах». К тому же очень стилистически грамотной. Она и «дочищала» текст моей докторской диссертации, и я «вышел» на защиту