Путешествие по жизни в науке из века ХХ в век XXI - Александр Иванович Журавлев

решения некоторых крупных проблем: генной инженерии в области создания экспресс-диагностикумов, ДНК-зондов, вакцин нового поколения; выдвинул идею создания Института ветеринарной биотехнологии.

Состоялся сговор «друзей» – начальника главка Ф.Д. Красоты и профессора В.Н. Сюрина. Все средства были переданы В.Н. Сюрину, кроме части, которую перехватил А.Д. Белов.

Я не знал, за счёт каких средств В.Н. Сюрин создает 2 лаборатории: лабораторию генной инженерии и молекулярной вирусологии.

Во всех институтах и вузах шли финансирование и оснащение новым оборудованием лабораторий и кафедр биофизики, биохимии, молекулярной биологии. Я трижды приходил к начальнику главка Ф.Д. Красоте с просьбами и заявками на покупку оптико-электронных приборов: спектрофлуориметров, спектрополяриметров… и получал вежливый, но твердый ОТКАЗ.

И даже за 36 лет работы в Ветеринарной академии кафедра биофизики ни разу целевым назначением не получила средств на покупку фундаментальных приборов. То есть мне даже малой доли не выделили из миллионных субсидий на физико-химическую биологию и биофизику, которые академия получила на основе моих заявок.

Думаю, в этом частично виноват и я сам. В то время я ещё был «идеалистом» и считал, что ясные – понятные вещи понятны всем. Я давал заявки и после этого НЕ ДОСАЖДАЛ начальству.

А средства получали ловкачи, знающие, как обольстить руководство. Так, некоторые средства получал очаровавший руководство яркий метеор, зав. кафедрой Одесского сельхозинститута Файтельберг-Бланк. Как истинный метеор, он пролетел над небосклоном нашей ветеринарии, схватил средства и через 2–3 года упал в США. Средства пропали. Получала средства и какая-то красавица из Кишиневского сельхозинститута.

Что касается В.Н. Сюрина, то он ограбил не только биофизику, но и всю Ветеринарную академию. Как высококвалифицированный ветеринарный врач он, естественно, ничего не понимал ни в молекулярной биологии, ни тем более в генной ИНЖЕНЕРИИ; ни в биофизике, ни в физико-химической биологии. Поэтому он пригласил на руководство работами квалифицированного физ-химика, доктора физико-математических наук В.П. Карелина, ознакомившись с неограниченными финансовыми возможностями, В.П. Карелин согласился и создал коллектив из высококлассных специалистов – биофизиков – сотрудников академических институтов и МГУ.

Василий Николаевич Сюрин усвоил терминологию генной инженерии, ловко сочетал её с ветеринарной терминологией, чем и «пленял» своих коллег – ветврачей разных уровней на совещаниях и конференциях. Он успешно стал член-корреспондентом, а затем и академиком ВАСХНИЛ и после этого потерял интерес к лаборатории.

Однако резкое несоответствие красивых речей и полного непонимания сути проблем привело к конфликтам с коллективом. Академические и университетские «люди» Карелина к тому же не воспринимали диктаторских методов руководства и шантажа со стороны В.Н. Сюрина.

Коллектив взбунтовался, В.Н. Карелин пытался бороться, обращался к ректору и в главк. Коллектив проводил совещания и обращался к научной ОБЩЕСТВЕННОСТИ. В общем, руководство академии во главе с ректором А.Д. Беловым «разогнало» лаборатории.

На месте блестяще оборудованных лабораторий остались груды металла от суперцентрифуг, хроматографов, спектрофлуориметров и др. Средства исчезли – испарились. Ветеринарная академия потеряла огромные возможности для развития.

Тем не менее «академик» В.Н. Сюрин остался работать в академии как «почетная» личность, продолжая свою «подрывную» деятельность как зав. кафедрой вирусологии.

На примере В.Н. Сюрина я впервые, но не в последний раз столкнулся со стремлением ветеринарных руководителей, в отличие от медицинских, СХВАТИТЬ и самим руководить совершенно другими специальностями: биофизикой, генной инженерией, молекулярной биологией, новыми методами исследований, – исключая контакты и совместные работы.

Вот по этому пути и не пошёл ректор Второго медицинского института Юрий Михайлович Лопухин. Руководство биофизикой и биохимией он отдал биофизикам и биохимикам.

О кадрах

Прежний состав кафедры биофизики был небольшим, всего 4 человека.

Руководил очень способный и перспективный и ученый, и педагог, но молодой кандидат наук Звалинский Владимир Иванович. Он был и.о. – исполняющим обязанности, надеялся стать заведующим и был обижен на руководство, когда назначили не его, а доктора наук профессора Журавлева А.И.

Обидевшись, он ушел, с ним ушли ещё две сотрудницы, и остался один – ассистент, но кандидат физико-математических наук Владимир Ильич Глазков. Я пригласил, и ко мне приехал из Ташкента Юрий Павлович Добрачев. Через год вернулся из армии выпускник кафедры Сергей Николаевич Макаров. Через некоторое время ко мне попросился Валентин Бабкенович Акопян. Его приход связан с одним большим конфузом в Большой науке.

Дело в том, что лауреат Ленинской премии академик Дерягин, автор методов искусственного синтеза алмазов, под большим давлением заинтересовался проблемой структуры ВОДЫ. Все знают, что по воде мы стандартизируем плотность всех веществ. Мы знаем, что 1 литр – 1 кубический дециметр воды весит 1 кг – имеет массу 1 кг.

По всем расчетам нормальная молекулярная вода должна иметь массу 1,81 кг, т. е. почти в два раза больше, и наша вода является ненормальной – аномальной.

Как открыл ещё Сеченов, вода имеет две разные фазы. Современные исследования показали, что действительно вода – прозрачная вода в стакане, состоит из 2 фаз: 1) молекулярная вода; 2) вода, образующая кристаллические комплексы – водные полимеры из ~ 6–8 молекул, которые имеют в середине пустоты. Вот за счёт этих пустот наша вода растворяет газы и оказывается такой легкой – с плотностью = 1.

Дерягин, имея мощную технику для получения высоких давлений, решил сжать воду и получить нормальную воду с плотностью 1,81. Для этого он создал специальную лабораторию, куда и поступил В.Б. Акопян.

Сжать воду не удалось. Тогда было предложено растянуть воду в тонкий – мономолекулярный слой под влиянием сил поверхностного натяжения в тонких микрокапиллярах. Чтобы капилляры были прочными, их делали из кварца (т. е. кремния).

Ура! Получилось! Мономолекулярная пленка воды в капиллярах имела плотность 1,40. Вот это было достижение! Дерягин печатал об этом статьи и двигался к Нобелевской премии. Но! Как всегда, нашлись скептики. Один из них провел химический микроанализ и показал, что поверхностные силы действительно очень велики. Они «выдирали» из стен пробирки атомы кремния – Si – и образовывалась кремниевая кислота с плотностью 1,4.

Конфуз? Да! И большой. Нобелевская премия испарилась. Дерягин закрыл эту лабораторию и сократил всех дискредитировавших его сотрудников.

И вот В.Б. Акопян пришел ко мне и попал в штат кафедры биофизики. Я дал ему тему «Вода. Ультразвуковое свечение», т. е. развивать то, что открыл О.П. Цвылев.

К сожалению, О.П. Цвылев женился «по любви» на дочери какого-то высокопоставленного то ли чиновника, то ли генерала. Она потребовала автомобиль, квартиру, шубу, мебель – и всё немедленно. И он ушел на большую зарплату под «крыло» её папы. Естественно, брак этот скоро распался, и О.П. Цвылев скоро очень удачно женился вторично.

В.Б. Акопян оказался экспериментатором, мастером на все руки, умельцем. Он быстро сконструировал новый вариант установки для