Другой сценарий - Ande

В воскресенье, утром, мы с Сурковым выехали из города по Московскому шоссе. Доехали до Чудова, развернулись и поехали обратно.

— Вот здесь, Серега.

Мы не стали съезжать, просто проехали, сбросив скорость. Обычный карман-стоянка. С другой стороны — густой лес. Да и вокруг этой стоянки — тоже.

— Здесь, Сурков, утром седьмого ноября остановится Костя Могила. В багажнике у него будет лежать двадцать килограмм американских долларов в стодолларовых купюрах. Он в машине будет с товарищем. Тоже крутым бойцом. Их будет сопровождать еще одна машина — Москвич-412, в ней будут еще двое. Тоже вооружены. Давай думать, как нам тут справиться. И это, Сурков, я очень хочу избежать трупов.

— Ты ебнулся, Дух. И как прикажешь здесь работать?

— А я пока ничего и не предлагаю. Давай думать.

— Точно остановятся?

— Да.

Я надеюсь, что в процессе подготовки мы наткнемся на то, что я скрываю. А дело в том, что мне рассказали однажды, что здесь, возле этой стоянки орудует банда. И, не надеясь на случай, заранее подкидывает под колеса приглянувшихся машин — ежи, что прокалывают шины. Для замены колеса авто заезжает в этот карман, в котором его грабят.

Это и произошло с Могилой. У него спустило колесо, и его попытались здесь опустить на деньги. Грабители очень потом жалели. А я считаю, что это — весьма удачный расклад, чтобы нам вмешаться.

Глава 40

Слава настигла меня в понедельник, утром. Я даже не понял поначалу, отчего, когда я вошел в институт, у меня волосы повсюду стали дыбом. И лишь спустя мгновение сообразил — я в центре внимания. На первой паре верная Ленка просветила. Все знают, что ты избил Снежина и Букреева трамвайной шпалой. На Садовой. И даже хотел проткнуть отбойным молотком сердце у Снежина. Чтоб тот отстал от Лишовой. И почему ты, Коля, не сказал, что у тебя тачка есть? Меня девчонки запозорили, говорят, не могла узнать, что ли? А ты правда внук академика Гейнгольца?

Я нашел взглядом Лишову, сидящую с Приходько, в другом конце аудитории. И наткнулся на гневный прищур. Вот же змея! Сорвала покровы тайны, понимаешь. Тем более, что и парни с потока на перемене поинтересовались. У тебя на тачке спортивный руль и сиденья, гаишники как, не докапываются?

А на большой перемене стало известно, что Михаил Снежин, и Сергей Букреев переводятся из нашего института в университет. Тут уж и замдекана Коротаева, увидев меня, покачала головой. Я держал покерфейс и жалел, что не бросил эту Лишову на овощебазе, на поживу собакам, и радость грузчикам.

После занятий я поехал на Петроградскую. На Зверинской улице, в коммунальной квартире, проживает разбитная барышня. Она взялась заполнить мне анкету как надо. Я связался с ней по телефону, и она заявила, что вообще-то работает в ОВИРе, и у нее такая подработка. Так и вышло. Она забрала у меня все документы, копии справок, и, не вынимая сигарету изо рта, отправила меня за пивом. И все это тоном, не допускающим возражений. Слегка ошизев, проехал по Петроградской, пива не нашел. Плюнул, заехал в «Белую лошадь», на Чкаловском, и купил десять бутылок. К возвращению все было готово, осталось рассчитаться.

На следующее утро, в профкоме института, профсоюзный босс заверил меня, что все согласовано. Но, Коль, не обижайся, придется сходить на заседание парткома института. Ничего особенного, но старайся быть поскромнее. А пока сходи в комсомол. Без них тебя на партком не допустят. Ректор подпишет, я договорился.

Еще бы он не договорился! Каверзнев в выходные его катал по берегу залива. И он вроде даже что-то там выбрал!

Вождь Меркушкин, сказал, что у него уже готов протокол. Он уже предоставил его парткому. Все договорено. Спасибо, Коль, за контакт. Я, следующим летом, наверное тоже съезжу.

Но настроение мое было напрочь испорчено. В двадцать первом веке я совершенно забыл, что автомобили ломаются! Мои прекрасные Жигули, ни с того ни с сего, вдруг стали пердеть, троить, и не ехать. Опытные эксперты, из нашей группы мне сказали, это у тебя, Колян, распредвал полетел. Если достанешь, я тебе заменю — уверял меня Леха Кособоков. Пришлось еще и этой фигней заниматься. В Первом таксопарке, слесаря мне сказали. — Пригоняй ночью. Сейчас никак, и аванс давай, на распредвал.

В общем, к Тамаре мы приехали с Сурковым. Ты, Серега, теперь будешь еще неделю от института косить, со справкой-то. Так что повози меня, не переломишься. Забрали страдалицу, рассчитались с санитаром Федором. Я не очень понял, чем её лечил нарколог. Но, он сказал, что на женщин действие достаточно краткосрочное. Только ей говорить об этом не будем, договорились? Когда мы везли ее на Лиговку, она грустно сидела на заднем сидении, бурчала, что на нас ей смотреть противно. Сидите тут, свободные от зависимости, а мне тошно.

Но женщины есть женщины. Подбор гардероба, да еще и с неограниченным финансированием, её удивительным образом взбодрил. Всю обратную дорогу Сурков рассуждал, что он на пороге медицинского открытия. Женский алкоголизм легко лечится покупкой нарядной одежды. А Тамара Сергеевна, к моему удивлению, отшучивалась. Ты, Коля, встрял. Я теперь чуть новый плащ захочу — буду тебе звонить, говорить что запью.

Софья Игоревна Гейнгольц и Тамара Сергеевна Пылаева были представлены друг другу по всем правилам. И, кажется, понравились друг другу. Тамара, благодаря терапии и Верке, обернулась нормальной такой женщиной. Софья Игоревна, как-то очень к месту сказала Тамаре, что нам обоим нужно будет пригласить парикмахера. И дело было сделано.

Дальше мы с Серегой ушли на кухню, и в разговоре не участвовали.

На следующее утро Тамара пришла в полседьмого. И приступила к уборке. На мои стоны, что я мог бы еще поспать, она бурчала что в доме бардак. Она оказалась страшно активной. Гоняла меня, чтоб не мешался. Делала параллельно бабке рисовую кашу. Драила посуду. И еще и меня воспитывала за грязь в доме. Что, конечно, поклеп. Я порядок старался поддерживать.

— Ты, Коля, лучше не начинай. Если убрал носки с пола в шкаф — это еще